О жизни и смерти, моих собак

               
                Все совпадения фамилий и имён,
                прошу считать случайными.





                Часть 1.

 
 
                Беша.

                Гл.1

                Владимир Иванович.
               
 Старший прапорщик Владимир Иванович Берещенко сидел задумчивый.  Намечалась очередная командировка на Сев. Кавказ.  Три месяца назад он уже был там и привез щенка-суку, подарок сослуживцев, порода «кавказская» но смесь с «азиатом». Щенок был и в эшелоне вел себя прилично.  Вот только теперь уже восемь месяцев и это был уже не щенок, а почти взрослая сука. Нужно было что-то решать.  Жена наотрез отказывалась держать ее в квартире, да и без хозяина как она себя будет вести, непонятно.
  Владимир Иванович вспомнил, в частном секторе в своем доме живет его старый друг, когда-то работали в одной организации. «Точно - подумал Владимир Иванович - пойду разговаривать, может хоть на время возьмёт к себе».
   Погода была прекрасной - лето было не жарким. Для нас сибиряков привычных к затяжным холодам с морозами под сорок и жаре летом – погода была нормальной. Я что - то делал по хозяйству во дворе. В своём доме работа всегда найдётся, некогда лежать на диване, да в потолок поплёвывать.
   В калитку постучали – отложив инструмент, я подошёл, открыл калитку и увидел Владимира Ивановича, обрадовано протянул руку поздороваться.
 - Заходи, заходи дружище, давненько не виделись – пожав руку, проговорил я. И тут заметил поводок в руке и собаку в метре сбоку. – О, да ты не один – воскликнул я, осторожно отступая во двор.
   Добрый день Сергей Михайлович – заговорил Владимир. Почему-то так сложилось, по прихоти Владимира, называть друг друга по имени отчеству. Называли и просто по именам в разговоре, но в основном так. Я смотрю ты не один. Значит не в гости – гуляете - изрёк я.               
   - Дааа – протянул Владимир Иванович – вопрос нужно решить один. Ну, в чём проблема проходи, рассказывай. Сейчас чаёк сообразим. Собаку вот там в уголок привяжем. Посидим, поговорим – давно не виделись.
    Я пошёл в дом , включил чайник, достал бокалы и пакетики с чаем. У стены дома стоял стол и две старых табуретки.  Там и разговорились. Ну, рассказывай, что да как.  Года три не виделись - заговорил я. Слышал, ты на Кавказе пропадаешь. Отхлебнув чай, Владимир Иванович заговорил не торопясь.  Да, пришлось, уже пятый раз вот собираюсь.
     А кто тебя туда гонит – то, начальство? - перебил я или платят хорошо. Я слышал боевые не плохие и командировочные.
    По бумагам то всё хорошо, а на самом деле – пойди, выбей ещё эти деньги. Всюду сволочи, коррупции,  пока не поделишься, денег не увидишь. Давай не будем об этом Сергей Михайлович – оставил эту тему Володя.
   Хорошо, давай о другом.  Смотрю, собакой обзавёлся и как она в квартире. Спросил я. Владимир Иванович помолчал, закурил и рассказал: подарили щенка местные чеченцы в одном из сёл, отказаться было, неудобно – взял. В части жила в вольере, как кончилась командировка, пришлось брать с собой, привык к ней за полгода. Эшелоном ехали все свои военные – она уже привыкла к их виду.  Дома в квартире не жила – находилась в части в клетке и в вольере, кормили её солдаты, я только выгуливал. Владимир Иванович смущённо замолчал.  Я видел: что – то его тревожит, что – то он не договаривает. И, кажется начал догадываться.
   Ты пей чай – проговорил я, пойду знакомиться. Осторожней, Сергей Михайлович – услышал в след. Я подошёл на расстояние вытянутого поводка. Собака видя, что я направляюсь к ней с чем – то в руке, поднялась и внимательно смотрела на меня. Не доходя полметра, я развернул конфету и осторожно протянул собаке. Она доверчиво смотрела на меня быстро, быстро виляя обрубком хвоста, ушей у неё тоже не было. Собака понюхала конфету, мою руку и осторожно передними зубами взяла её, сжевав, проглотила и внимательно смотрела на меня. Как тебя кличут – спросил я как бы у собаки? Владимир Иванович, услышав вопрос, подошёл,  потрепал по загривку собаку, ответил вместо неё.
  - Беша.
    Я удивился и переспросил: Какая – то странная кличка?                Владимир Иванович гладя собаку, ответил: так получилось, в командировках я часто был. В одной из них, были мы в расположении, и как только темнело, начинал работать снайпер, тревожил нас уже несколько ночей. Все на нервах – скупо рассказывал он, ребята не могли его достать, не засекали. Надоело.  По должности я начальник склада вооружения. Договорившись с командиром, взял солдата, и мы ушли на охоту. Вернулись под утро – больше снайпер нас не беспокоил.  Владимир Иванович замолчал и добавил – с тех пор зовут меня « Бешеный».
     А когда появился щенок, кличка перешла к ней и стали звать Беша : Беша так Беша – солдатская, правда – он замолчал. Беша сидела, как бы тоже внимательно слушая рассказ, видимо понимая, что сейчас решается её судьба. Пойдём за стол Володя – может чего покрепче – предложил я.   
     Нее – протянул Володя – не хочу, да и ты не пьющий – добавил.                Я к тому времени уже не употреблял алкоголь лет двадцать пять и Владимир Иванович знал меня только как трезвенника. Мне же хватило и молодых лет, жил я довольно безумно, но « всему своё время « , наступил такой момент и я бросил пил окончательно и надеюсь бесповоротно.
- Хорошо, давай чайку – предложил я и продолжил – Так, что ты хочешь мне сказать? Я же вижу , что-то тебя гнетёт.
- Понимаешь Сергей Михайлович какое дело, предлагают ещё командировку не Кавказ – тут он замялся  и выдохнул – возьми Бешу к себе, не могу я её взять с собой, да и не разрешат. В части не оставляют, говорят собака не служебная. Куда мне её, не выпускать же.
 Я смотрел на собаку, обдумывая предложение. Она лежала, положив голову на лапы, и как бы прислушивалась к нашему разговору. Я встал и пошёл к ней, присев на корточки посмотрел ей в глаза. Затем заговорил:
- Ну что Беша, признаешь меня хозяином? – спросил я, не ожидая ответа. Ответ я уже знал, он был у меня в душе.  Собака мне понравилась, и было видно, что я ей тоже.
               
                Гл.2.

                Тоска.

  Несколько ночей Беша тоскливо выла, она старалась забыть бывшего хозяина, но это удавалось ей с трудом.  Два дня она не ела.  Соседи жаловались мне на собачий вой. Приходилось вставать ночью и выходить к собаке, гладить и успокаивать.
  Постепенно время брало своё.  Однажды утром увидев пустую чашку, понял, собака начала есть значит, постепенно забывает прошлую жизнь и старого хозяина. После этого я начал иногда подкармливать мясом. В хозяйстве были куры и кролики. Внутренности кур съедала с удовольствием, а однажды кинув ей шкуру от кролика, удивился, как она легко с ней расправилась, рвала и глотала.
  Собаке нужно было своё хоть и не большое, но личное пространство. Натянув проволоку от забора до гаража, поставил кольцо и прицепил цепь. Теперь Беша могла бегать метров десять на цепи по проволоке.  Это её обрадовало, и она начала изучать двор и ту площадь, что ей отвели. До калитки и дорожке, по которой ходили люди собака не доставала.
  Вскоре обнаружилась неприятная черта у собаки.  Так как это всё-таки была овчарка то в крови, была привычка многих поколений пастушеских собак – она не хотела спать в будке и рыла ямы для того чтобы улечься в прохладную землю. Приходилось терпеть и засыпать ямы каждый день.
  Так как я работал пор графику мы с женой Галиной приходили домой в разное время. Однажды подойдя к усадьбе, я увидел подкоп под ворота, понял – это сделала собака.  Мелькнула мысль: «неужели сорвалась и убежала?», открыв калитку, убедился, нет собака во дворе. Увидев меня, лениво потянулась и подошла. Присев на корточки я взял её морду в руки и спросил: «Беша ты зачем роешь ямы? – хотя сам понимал зачем – ты хотела на волю? Хотела к Владимиру Ивановичу?» - услышав знакомое имя, собака насторожилась, обрезанные уши зашевелились, нос задёргался принюхиваясь.
  Я понял, что совершил ошибку, назвав имя бывшего хозяина.  Беша, как мне казалось, испытывающее смотрела на меня, её тело напряглось. До меня дошло, пока нельзя говорить вслух имя того кто её вырастил. Она ещё помнит.
  Галина, увидев эту сцену в окно, вышла во двор.  Подошла, остановилась рядом и рассказала что произошло. 
 - Иду, подхожу ко двору, а собака на улице. Под воротами вырыла лаз и вылезла хорошо цепь длинная и бегает от ворот метра полтора дальше цепь не даёт. Ни чего себе, а как во двор завести? Боюсь. Потом всё-таки зашла во двор открыла половину ворот, под которой яма и собака сама зашла во двор.  Немного присыпала яму землёй вот и всё  – закончила Галина.
  - Ладно, придётся цепь укоротить – сказал я. Мы пошли в дом.
  - Да, а как она тебя восприняла? – задал я вопрос.
  - Вроде нормально, ну я же кормила её уже – ответила Галина.

    Прошло три месяца. Собака привыкла к новому двору и к нам. Наступила осень. В один из осенних дней раздался телефонный звонок.  Я поднял трубку и услышал знакомый голос:
  - Добрый день Сергей Михайлович. Узнал?
  - Здравствуй, здравствуй Владимир Иванович, как же не узнать, узнал. Когда прибыл? – ответил я.
  - Два дня назад. Я что звоню-то, как там Беша? – спросил Владимир Иванович.
  - Да что сказать-то Владимир Иванович, привыкла собака, с цепи не рвётся, нас слушается. Тосковать перестала, первое время, да скулила и выла ночами, соседи жаловались даже. Но ничего сейчас нормально. А тебя помнит.  Как только имя твоё произнесу, иногда специально, так сразу настораживается, и воздух нюхает, не идёшь ли ты. – Выдал я.
  - Хорошо Сергей Михайлович, завтра ты дома будешь? – спросил Володя.
  - Да, выходной у меня – ответил я.
  - Я приду после обеда часа в три, хорошо?
  - Давай жду. Пока – я положил трубку и задумался.
  «Интересно что-же будет? Как Беша встретит бывшего хозяина? Пойду к ней поговорю» - размышлял я.
  Собака лежала в тени соседского дома, подойдя я погладил её по голове и заговорил: «Ну что, моя хорошая, придётся тебе выдержать ещё одно испытание. Завтра придёт Владимир Иванович».  Собака насторожилась, услышав знакомое имя.  «Да, да вот не знаю, как ты его встретишь.  Хотя понятно. Что встретишь радостно, но вот что дальше будет? Снова выть начнёшь? Соседей тревожить? Владимир Иванович уйдёт, а ты останешься. – При словах о Владимире Ивановиче обрубок хвоста заметался из стороны в сторону. – Ладно, давай дождёмся завтра».  Погладив собаку, я пошёл в дом.

               
                Гл.3.

                Встреча.


  На следующий день погода испортилась. Шёл мокрый снег.  Было мерзко. Я уже не надеялся.  Что Владимир Иванович придёт.  Но он пришёл. Калитка была закрыта на замок.  Я был в доме, когда зазвенел звонок. Вышел, открыл калитку, распахнул. Передо мной стоял пьяненький Владимир Иванович. В одной руке сигарета, в другой пакет, довольно тяжёлый. Снег уже перестал идти, но на улице было не комфортно.
  - О, Владимир Иванович здорово, заходи – поздоровался я.
 Владимир Иванович затянулся, выбросил сигарету, протянул руку, сказал:
   - Здорово Сергей Михайлович – и шагнул во двор.
 Беша до этого лежала у стены, в вырытой ямке, подняла голову, услышав знакомый голос. Затем поднялась и потянулась. Владимир Иванович смотрел на собаку с любопытством. Наконец обрубок её хвоста заметался из стороны в сторону, и она подбежала к нам. Владимир Иванович присел на корточки, отставив пакет в сторону.
- Узнала, узнала… - бормотал он – ах ты моя хорошая, узнала – голос его дрожал. Чувствовалось, он готов был расплакаться.
 Беша лизала его лицо, поскуливая. Казалось и она сейчас расплачется от радости встречи. Наконец Владимир Иванович опомнился и взял пакет. Достал из него круг ливерной колбасы и, ломая начал кормить собаку приговаривая: «Ах, ты моя милая, ах ты моя дорогая, ах ты моя радость…»
  Я стоял рядом и молча, наблюдал за этой идиллией, встречей двух родственных душ.
  Скормив круг колбасы, Владимир Иванович достал мясо из пакета и вновь начал кормить собаку, потрёпывая её по загривку. Я пытался остановить его:
  - Владимир Иванович может, хватит. Не много ли ей? Лучше потом. Пойдём в дом  –  говорил я, пытаясь увести его.
  - Подожди, подожди Сергей Михайлович минуточку ещё – бормотал Владимир Иванович, целуя собаку в нос.
  Наконец пошли в дом. Собака на цепи по проволоке шла рядом, дола до крыльца цепь натянулась, и Беша остановилась, виляя своим хвостом-обрубком.
  В доме хозяйка уже накрыла стол. Владимир Иванович достал из пакета продукты и бутылку водки «Пять озёр».
 - Владимир Иванович ты же знаешь, я не пью – покачав головой, сказал я.
 - Ну, мне-то можно? – глядя то на меня, то на хозяйку, спросил Владимир Иванович.
  - Дане вопрос, конечно – утвердительно сказал я.
  Сели за стол. Володя не любил рассказывать о делах в своих командировках.  Я знал это и не расспрашивал. Разговор шёл о текущих делах в государстве. Поговорив о политике, перешли к семейным делам. Я рассказывал о собаке, о работе, о старшем сыне студенте и о бытовых проблемах. Владимир Иванович наливал грамм по пятьдесят водки выпивал, закусывал и тоже рассказывал о своих делах. У него было две дочки. Младшая удачно вышла замуж. Муж внимательный, любящий, готовятся стать родителями. Со старшей дочерью вот только проблема; никак замуж не выйдет, а возраст уже поджимает.
  Не заметно за разговором наступил вечер, стемнело. Владимир Иванович уже прилично покачивался, собираясь идти домой. Пришлось его уговаривать остаться ночевать.  Это было не трудно и, постелив ему на полу, я помог ему раздеться, он лёг и на удивление быстро уснул.
  Жена прибиралась после ужина, мыла посуду. Я смотрел телевизор, когда услышал странный звук, похожий на зубовный скрежет. Выключил звук телевизора, да это был зубовный скрежет. А скрежетал зубами Владимир Иванович.  Мне это показалось странным.
  Утром он разъяснил после моего вопроса о зубовном скрежете. Это появилось после командировок на Кавказ.
 - Мне жена говорит, что спать не возможно со мной не только в одной постели, но и в одной комнате даже. В части психолог сказал – возможно, пройдёт со временем.
  Владимир Иванович умылся, извинился, оделся, собираясь идти домой.
  Мы вышли во двор. Владимир Иванович подошёл к Беше, пошептал что-то ей на ухо и пошёл к калитке. Беша поняла, что он уходит и тоскливо заскулила. У калитки мы попрощались, Володя подал руку и сказал:
  -До свидания Сергей Михайлович. Ещё увидимся – глаза его предательски блестели.
  Владимир Иванович жил не далеко от нас и пошёл пешком.

 
                Гл. 4.

                Беша мама.
 
  Как всегда неожиданно пришла зима. Проснувшись утром я удивился: почему так светло? Встал с постели, выглянул в окно…, красота во дворе лежал снег. Снега было довольно много, засыпало весь двор, сантиметров на двадцать, видимо шёл всю ночь. Оглядев двор в окно, я не увидел собаки и лишь присмотревшись, увидел бугорок снега у будки. 
 Я постучал по окну.  Беша подняла голову, снег шапкой лежал на ней, я засмеялся и позвал жену посмотреть на это чудо.
  - Вот порода, не хочет спать в будке – сказал я.
  - Да странно,  почему она на земле и под снегом – удивилась жена.

 Я понимал что эта порода была выведена на Кавказе для того чтобы могла переносить любые климатические условия. Вот и в Сибири прижились такие собаки и в нашем городе Рубцовске на Алтае их довольно много.
  Постепенно морозы сковывали землю, и собака уже не могла рыть ямы в земле.  Мне было интересно, что-же будет дальше в тридцатиградусные морозы.  Пришли сибирские морозы, но ничего не поменялось.  Собака так и спала на снегу свернувшись клубком уткнув морду под заднюю ногу в брюхо.   
  Лишь очень  редко в сильнейшую пургу, когда и света белого не видно было я обнаруживал собаку в будке в таком же положении свернувшись клубком и уткнувшись мордой в живот.  Ещё до сильных морозов шерсть на собаке стала гуще, а подшёрсток был плотный почти как войлок. Стало понятно это и спасало собаку в холода.
 
  После январских морозов и февральских иногда влажных метелей Беша заскучала.  Мало бегала на цепи по проволоке, чаще принюхивалась по воздуху и больше ласкалась ко мне. Вскоре я заметил капли крови на снегу и всё понял.  Нужно искать жениха.  Пока я обдумывал и расспрашивал знакомых, где у кого есть кавказец, для случки произошло то, что я никак не ожидал.
 
  Дома не было никого сынишка в школе жена на работе, и я в тот день был на работе.  Во дворе кроме Беши никого.  Этим и воспользовался пробегавший видимо мимо кобель.  Снега было много, и сугроб почти скрывал забор, он перепрыгнул его.  Видимо почуяв зов самки.

  Первыми пришли жена, и сынишка она забирала его из детского садика. Открыли калитку и опешили.  Во дворе  истоптав весь снег, и видимо наигравшись, лежали не далеко друг от друга собаки. Галина стояла, открыв калитку, и с испугом смотрела во двор, не зная, что делать дальше. Затем осторожно вошла во двор, спрятав сына за калитку, чтобы ненароком чужая собака не испугала его. Затем прошла вглубь двора и взяла метлу, которой в случае чего можно было защититься. Махнув в сторону чужой собаки, прикрикнула:
 - Пошёл, пошёл вон.
  Собаки уже были на ногах и чужой довольно крупный кобель не понятной породы, быстро выбежал за калитку. Галина быстро завела сына и закрыла калитку на замок, побоявшись, что чужой сможет открыть её вернувшись. О том, что он может перемахнуть снова через забор, не думала.  Зайдя в дом позвонила мне на работу.  Я успокоил, как мог, оставалось дождаться вечера, только тогда я освобожусь.
  Пришёл с работы к девяти вечера было уже темно. Потрепал Бешу по загривку попеняв ей: «Что-же ты принимаешь, кого попало. Я же хотел тебе жениха твоей породы подыскать» - упрекал я собаку. Беша виляя своим обрубком и тыкаясь мордой мне в ладони, как бы стесняясь, пыталась объяснить: «Не в моей воле хозяин это зов природы. Извини, что так вышло».  Я улыбался, гладил по голове и шептал: « Ну, что-же теперь дело сделано. Управилась сама молодец. Будем ждать потомство».
  Прошло определённое природой время, Беша чаще стала находиться в своей конуре. Однажды вернувшись с работы, я услышал там писк и возню. Заглянул и увидел восемь довольно крупных и крепких уже облизанных щенят.
  Через два месяца щенят я распродал на рынке.  Мне они не были нужны. Поблагодарив Бешу за прибыль стали жить дальше.  Беша приносила потомство, выкармливала, а я продавал щенков. Больше уже не допуская промашек, находил ей достойных женихов тоже кавказских овчарок.
  Когда Беше исполнилось семь лет, я задумался, нужно было выбрать в очередном помёте сучку ей на замену. Потомство Беша приносила всегда к концу зимы, и проблем с выращиванием щенка не должно было возникнуть. 
  В тот раз я сводил Бешу к хорошему красавцу-кавказцу. Уже был выбор,  я знал несколько адресов и выбрал самого лучшего кобеля.
  Я понимал что, скорее всего этот помёт последний Беша старела и её организм ослаб.  Кормил мясом, мешал «мешанку», варил кашу из круп и супы. В общем старался чтобы организм собаки не испытывал дефицита витаминов.
  Однажды вечером увидел, что Беша ведёт себя беспокойно и поскуливает.  Я понял, в чём дело. Место уже было приготовлено, в углу старой постройки. Когда-то это была летняя кухня, литая из шлака теперь предназначенная под снос. В ней было более-менее тепло. А главное сухо.
В углу набросав тряпок я разместил Бешу. Предварительно обнюхав углы и стены, она легла на то, что ей постелили.  Побыв с ней, несколько минут погладив и почесав за ушами, я ушёл в дом. Каждый час я выходил проведать собаку. Роды всё не начинались. Ощупывая живот, я чувствовал под пальцами шевеление живых существ. В  моей душе возникало чувство радости и не передаваемое ощущение от скорого появления существ на свет божий.  Во мне росло чувство ответственности за жизнь этих ещё не родившихся существ.
  Роды начались во втором часу ночи. Я очередной раз пришёл посмотреть собаку и увидел первого щенка, он уже был облизан. Осторожно завернув его в приготовленную тряпку, я понёс его в дом. Беша тихонько заскулила, обернувшись, я ласковыми словами успокоил её. После того как она успокоилась, унёс щенка в тёплый дом. Там у печки уже стоял большой картонный ящик с тёплыми тряпками. Положив в него щенка, разглядел, это была девочка.
  Ночь для Беши выдалась трудной, роды были долгими. Только к пяти часам утра появился последний щенок.  Их было три девочки и три мальчика.
  До утра Беша вылизывалась и отдыхала. Она видимо понимала –  у хозяина всё под контролем и с её детьми ни чего плохого не может случиться. За годы совместной жизни мы научились доверять друг другу.
  Забота о щенках доставляла всегда очень много хлопот. Так было и в этот раз. Каждый час я носил по два щенка к матери, пока остальные спали эти ели. Так продолжалось неделю. Затем принёс всех и оставил.  Так они и жили, вырастая в этом старом, но довольно тёплом помещении, до весны.
 

               
                Гл. 5

                Щенок по кличке Альфа.

  Прошло почти три месяца в заботах и тревогах.  Нужно было выбирать щенка сучку.  Беша старела, ей нужна была замена.  За время ухода за щенками я уже присмотрел сучку и больше обращал на неё внимания. Ещё мне нравился крупный,  активный кобелёк. Их я и оставил.  Остальных продал.
  Щенки росли активными, крепкими. Подкармливал я их супом и мясным фаршем. Нужно было решать, кого из них оставить, хотелось, оставит сучку на потомство, но и кобелёк нравился. И тут судьба распорядилась сама. В начале лета женился племянник и ему на свадьбе я подарил кобелька.
 Для своего двора оставил сучку.  Дал кличку Альфа. Когда исполнилось три месяца , щенка отделил от матери и посадил в отдельный вольер. Это ей конечно не понравилось. Она привыкла к ласковому языку матери, которым та постоянно облизывала, убирая все крошки мусора и пыль в которую щенята успевали вымазаться, шастая по двору.
  Но теперь щенок был один не было того мягкого тела матери где она могла найти тёплый сосок с таким вкусным молоком матери. Не было и того шершавого, но ласкового языка матери. Но самое главное щенка пугала теснота и одиночество. Одиночество в тёмной, холодной и наполненной странными звуками ночи. Не далеко от дома по улице проходила троллейбусная линия, гул машин, человеческие голоса пугали одинокого щенка. Он от всего этого дрожал и скулил, казалось, он плачет как маленький ребёнок человека. У меня разрывалось сердце, к этому плачу добавлялось то, как скулила Беша. Она принималась призывно лаять, как бы давая знать, где она, видимо думая, что её ребёнок потерял к ней дорогу. То начинала скулить и её скулёж, был плачем, плачем матери, которая слышит своего ребёнка. Понимает что он в беде, но помочь ни чем не может.
  Это было не выносимо, я выходил и подолгу сидел около Беши. Она утыкалась мордой мне в грудь и нюхала, улавливая едва уловимый запах своего ребёнка. В такие моменты у меня самого выступали слёзы и дрожали губы. Но я был человек, а человеку дан дар разума, в котором заложены черты поведения и воспитания от высшего разума и как этим даром воспользуется человек, зависит от его совести. Природа совести толкала меня объединить мать и дочь, а природа разума запрещала делать это. Живи они в лесу, как волки всё было бы по-другому, естественно. Но они были в обществе людей, а оно устанавливает свои законы.
  С каждым днём голос щенка менялся, грубел.  И он становился злее. Иногда я выгуливал Альфу, так назвал щенка, на поводке по двору и она, завидев меня, начинала требовать прогулку. Лаяла звонко без злости, настойчиво. Всё-таки собаки не умеют мыслить как люди, но выводы из поведения людей делают чёткие и определённые. Если ты кормишь – то не оставляй голодной. Если выгуливаешь – то выгуливай постоянно или выпускай побегать.
  Со временем молоко у Беши пропало, и я приводил Альфу к ней. В первый раз после разлуки она недоверчиво обнюхала её лапы, грудь и видимо поняв, что они родные, начинала играть. Беша неуклюже прижимала к земле своей огромной лапой щенка, а щенок, переворачиваясь на спину, пытался вырваться,  вырвавшись, начинал бегать по двору, Беша - мать за ним или наоборот. Наблюдая эту возню, я сам как ребёнок готов был бегать с ними. Но…, но возраст и статус хозяина не позволяли. Всё-таки я считал, что с собаками породы «кавказец», нужно вести себя строго. Это я прочитал в книге, которую приобрёл по случаю.

 
                Гл. 6.

                Болезнь и смерть Беши.


К осени Альфа выросла, рост её был более пятидесяти сантиметров в холке. Шерсть серо-коричневая с большими белыми пятнами на груди и подбрюшье. Ушей не было, обрезали в ветлечебнице, когда она ещё щенком была. Там-же поставили прививку и взяли на учёт.  Это было сделано вовремя, и она не болела, росла крепкой и здоровой сукой. Хвост обрезать не стал.  Ни к чему.  Хвосты обрезают собакам, когда готовят их к собачьим боям.  Ей это не нужно было. В общем, за Альфу я был спокоен.
  Но тут произошла серьёзная неприятность с Бешей. Из заднего прохода вылезла шишкой кишка. Позвонил в ветлечебницу. Назвали заболевание, о котором я слышал впервые – «ректальный пролапс». Добавили: нужно срочно лечить. Но узнав возраст собаки, посоветовали: «лучше усыпить».
  Я переживал несколько дней, видя, как мучается собака. Аппетит пропал, стала вялой и постоянно лежала, поскуливая. Я уже понимал – это конец. Собака старая, почти десять лет и лечить нет смысла. Оставался один выход, другого я не видел…, но сам я это сделать не мог.
  Выход нашёлся неожиданно. На каждой улице всегда найдётся группа парней, объединяет которых возраст и желание выпить. Встретив одного из такой группы, объяснил ситуацию и спросил:
- Слушай Андрей, а не могли бы вы помочь?
- Дядь Серёж, да запросто.  Сейчас схожу за «Рыжим» – кличка у одного такая была – и мы её заберём. Только ты чем нибудь голову ей замотай или сам с нами её уведи.
   Вести на убой я отказался. Через полчаса они пришли. Эти полчаса стоили дорого моему здоровью. Я натурально плакал, плакал от бессилия, понимая ситуацию.
  Не знаю , что чувствовала в тот момент Беша, но я видел её тоскливые глаза. Вы когда нибудь видели глаза собаки перед смертью? Не дай Бог видеть это Вам.  Сердце моё гулко стучало, меня бросало то в жар, то в озноб.  Мне казалось, я не выдержу расставания. Расставания не на время – навсегда. Это было не выносимо. Почти девять лет мы жили бок о бок. Заботясь, друг о друге. Собака честно выполняла свой долг по охране усадьбы и принося каждый год потомство. Я заботился о ней, и думаю, был не плохим хозяином для неё. Полчаса я сидел обняв Бешу за шею.  А она стояла, не шевелясь, как будто понимая, что это минуты прощания.
   От стука в калитку я вздрогнул. Беша повернула голову в сторону стука.
 Я человек и разум мой понимал, что так будет лучше, ибо если затянуть, то собака умрёт от истощения или от инфекции. Видеть, как собака умирает у тебя на глазах ещё худшее мучение. Вытерев лиц, я вышел за калитку. Парней было трое, они, видя моё состояние, растерялись.
 - Что будем делать дядь Серёжа? – невпопад спросил Андрей.
  Это глупый вопрос привёл меня в чувство.
 - Подождите, пойду голову собаке завяжу и выведу – твёрдо ответил я.
Пошёл в дом взял приготовленный капюшон от старой куртки, вышел и одел на собаку, так чтобы закрыть глаза. Свободно оставив только нос. Собака не сопротивлялась, не понимая, что я хочу от неё. Но починяясь желанию хозяина.
  Я вывел собаку со двора, отдал поводок в руки одного из парней. И они пошли от двора в переулок, ведущий в сторону забоки. Глядя вслед и видя, не приятное состояние собаки я понял: «Так будет лучше».
  Два дня я не хотел ни кого видеть.  Жена и сын, видя моё состояние, молчали. Понимая моё состояние. Только Альфа не понимала прилива моей нежности и заботы к ней.
  Жене и сыну я спокойно объяснил, кому отдал собаку. Не поясняя. Что с ней сделают, но тут и пояснять было нечего. Эти два дня в доме стояла гнетущая тишина. Я ни с кем не хотел разговаривать. Благо уже был на пенсии и не работал. Шёл июнь 2008 года.




                Часть 2.

                Альфа.
 
               
                Гл.1.

                Потеря Альфы.

  К зиме Альфа превратилась в красавицу.  Она вылиняла, шерсть была серо-коричневая с белыми пятнами на боках, лапах и груди. Морда была короткая, почти круглая ушей не было, обрезали ещё в то время, когда она была щенком. Лапы были мощными и когда она, играя, прыгала ложа их мне на грудь, я едва удерживался на ногах. Играть она любила, и я частенько позволял себе играть с ней, собака была добродушной и общительной.  И меня это радовало, я ждал зимы с нетерпением, приговаривая во время игр с Альфой:
- Вот настанет срок, и ты затоскуешь, как прошлой зимой сама не понимая от чего. А может ты и понимаешь, что тебе нужен будет жених, но я уже не позволю забегать во двор кому попало. Видишь, какой забор высокий, ни один пёс-жених не сможет перепрыгнуть, как когда-то к твоей матери. Я сам найду тебе подходящего жениха и будь уверена, он тебе понравиться.
  Так говорил я красавице Альфе, трепля её по загривку и теребя пеньки от обрезанных ушей. Но…, сам дьявол видимо услышал меня и распорядился по-своему.
  В конце октября, начале ноября прошли сильные снегопады, укрыв в огороде и викторию, и ягодники – смородину, малину, крыжовник. Особенно радовался я за виноград. Хоть и укрыл его хорошо на зиму, но всё же…, лишнего снега не бывает.
- Ох, как хорошо-то, много снега – приговаривала Галина, каждый раз заходя с улицы в дом – всё укрыло снегом, моя любимая виктория не вымерзнет. Ты бы на виноград снежку-то подбросил ещё. Морозы обещают лютые. – Наставляла она меня.
 - Ты же видишь, что я засыпал его, конечно ещё добавлю.  Вот нападает ещё больше и накидаю. – Не споря, отвечал я.
  Приближался Новый год. Вся страна жила предпраздничным настроением. Походы в магазин, казалось бы, за мелочью оборачивались полными пакетами продуктов. Подготовка к празднику шла полным ходом. Время летело стремительно. Но как это часто бывает, может что-то его резко остановить, как поезд стоп кран, перед неожиданным препятствием или по велению, чьей-то злой воли. Так и случилось.
  Зимой темнеет рано, на улице было темно, рабочий день заканчивался. Маршрутки и троллейбусы, в конкурентной борьбе стараясь опередить, друг друга и забрать пассажиров на остановках, носились по улицам иногда с превышением дозволенной скорости, проезжая и на мигающий жёлтый сигнал светофора, а иногда даже на красный. Звуковые сигналы сливались в длинные гудки, пытаясь предупредить или остановить тех, кто перебегал улицу в не положенном месте.
  Я смотрел новости по телевизору, когда раздался  тревожный звонок от калитки, кто-то настойчиво жал кнопку звонка. Зимой не выскочишь раздетым, пока я одевался звонок звенел и звенел. Одевшись, я понял, что-то случилось, вышел из дома и быстро пошёл к калитке. Открыв калитку, увидел соседа Николая.
 - Серёга там не твоя-ли собака бегает вдоль улицы. Люди шарахаются, боятся.  Не дай бог кого укусит. – Быстро говорил сосед.
 Вернувшись во двор, я не обнаружил собаки на месте. Быстро вышел за калитку и пошёл вдоль улицы, спрашивая у людей: «Не видели они крупную собаку?» Кто-то махнул рукой и сказал: «Побежала по другой стороне в южную сторону».
 Я быстро перешёл улицу и пошёл в указанном направлении. Через полминуты, я увидел Альфу, она бежала вдоль улицы, по тротуару. Я начал звать: «Альфа, Альфа…», но в этот момент мимо проезжал троллейбус и его гул, и грохот заглушили мой зов. Троллейбус уже прошёл мимо меня, и тут на моих глазах случилась беда. Альфа, не останавливаясь, свернула на проезжую часть…, я услышал удар, и визг от боли. Троллейбус сбил собаку и, не останавливаясь, уехал дальше, мигнув красными фонарями стоп сигналов.
  Я, задыхаясь, подбежал к собаке, она лежала на проезжей части, дрожа от страха и боли, пытаясь поднять голову  обезумевшими глазами глядя по сторонам. Собака не понимала, что произошло даже, если она могла-бы спросить у меня – что я мог ответить?
  С трудом оттащил я Альфу с проезжей части на тротуар, обездвиженная она оказалась очень тяжёлой. Нести я её не мог и сидел рядом, на снегу гладя голову, а из моих глаз катились слёзы.
  Подошли знакомые парни, узнав, в чём дело, быстро нашли машину, помогли погрузить собаку в багажник. Я заскочил домой взял документы, деньги и повезли Альфу в ветлечебницу.
 Врач, осмотрев собаку в багажнике, сделал обезболивающий укол, расспросил, что случилось, сказал: «Если через день будет шевелить хвостом, то всё обойдётся. Если нет, значит, повреждён спинной мозг. Дальше парализация».
  Я заплатил в кассу за укол, и мы повезли Альфу домой. У дома выгрузили Альфу, и я отпустил машину, заплатив водителю. Парень тот, что был со мной, всё это время помог занести собаку в помещение, где находились в клетке куры. Там было довольно тепло. Перед тем как заносить, я догадался надеть на голову Альфы, старый капюшон со шнурком, затянув его, чтобы не было возможности укусить.
  Треть помещения, которое было три на три метра, занимала клетка с курами.  Оставшегося места собаке хватало, сняв с неё капюшон, оставил на ночь. Альфа всё ещё была в шоке и дрожала. Боли после укола видимо не чувствовала. Проверив её  в двенадцатом часу ночи у ушёл в дом. Моё состояние было удручающим. Галина как могла, успокаивала меня, сын Саша подбадривал.
  Через некоторое время пришла мысль посмотреть, как-же всё-таки собака сорвалась с цепи и перепрыгнула забор.  Вышел во двор. Включил уличный фонарь, пошёл к собачьей будке. Цепь была на месте. Но одно звено лопнуло, видимо собака, отчего-то сильно дёрнула цепь, а цепь была старой и звенья стёртые, потому одно и не выдержало, лопнуло. Покачав головой, я удивлённый пошёл по следам собаки. Они вели к северной стороне дома. И там я увидел  то, что должен был обнаружить раньше. Со ската крыши снег, скатывался между домом и забором, а расстояние было всего полтора метра. Высота забора метр семьдесят, всё это пространство почти заполнилось, и собака легко перепрыгнула забор.
  Тут-то до меня и дошла не хорошая мысль: всё-таки, я сам видимо сглазил, раз дьявол сделал своё чёрное дело. По жизненному опыту знал же; что то, что идёт хорошо или отлично, может плохо кончиться.  Покачав сокрушённо головой и тяжело вздохнув, я пошёл в дом. Предполагая, что на этом пока всё и нужно лечить Альфу. Я уже обдумывал, как ей соорудить пояс-бандаж и закрепить его к потолку вместе с собакой. Для того чтобы она слегка опираясь на лапы была в полуподвешенном состоянии и могла есть и пить. С такими мыслями я проворочался до утра в тревожной дрёме.
 Проснулся едва начало светать. Наступило утро тридцать первого декабря две тысячи восьмого года, воистину проклятого года он приготовил мне  моей семье ещё один грандиозный удар.
  Быстро одевшись, думая каждую секунду о собаке, я пошёл в сарай, где она находилась.  Зайдя в сарай, включил свет, огляделся.  Альфа лежала на боку, но в иной позе, не в той в какой была оставлена на ночь.  Я удивился, но в туже минуту стало понятно, она отползла к посудине с водой, из которой пили куры.  Видимо ночью её мучила жажда.  Продвинувшись к  воде, Альфа загородила проход.  Я решил немного отодвинуть собаку.  И  было моей роковой ошибкой то, что я не изолировал её голову.
  Я взялся левой рукой за ошейник, правую положил на спину, немного под бок, для того чтобы было удобней двигать…, и попытался потянуть собаку.
 То, что произошло дальше, было словно во сне: я услышал стон…, рык…, и ещё что-то жалобное…, ощутил жар и запах псины, из пасти. В моё лицо вонзились клыки собаки…
  Нечто подобное я уже испытывал, в моём мозгу за доли секунды промелькнула картина: как в моё горло впивается клыки другой собаки, по кличке Джон. Это было двенадцать лет назад, в тысяча девятьсот девяносто шестом году.  Двенадцатилетний цикл замкнулся.

 Вызвали скорую помощь.
  В городской больнице, в отделении травматологии наложили швы, сделав предварительно несколько обезболивающих уколов. Ещё дома я обнаружил, что верхний зубной мост был вырван клыками собаки. В нескольких местах были прокушены щёки, и была рана у правого глаза.
  Вечером раздался звонок мобильного телефона. Звонила Галина:
- Привет – голос её дрожал.
- Привет – с трудом ответил я.
- Как ты? – спросила Галина.
- Нормально – не чётко выговаривая, ответил я.
- Ты плохо разговариваешь. Говорить трудно? – спросила Галина.
- Пока да – односложно ответил я.
- Да вот не знаю, что с собакой делать боюсь в курятник заходить – сказала Галина.
- Позвони в милицию, может они приедут, и застрелят её – посоветовал я.
- Хорошо, до завтра – сказала Галина и отключила мобильник.

  На другой день, первого января две тысячи девятого года, Галина позвонила вновь.
- Привет, как ты? – спросила она.
- Нормально – ответил я уже более чётко, чем вчера и спросил - как встретили Новый год?
- Да как, просто с Сашей посидели, поужинали, концерт посмотрели и всё. Я приду сегодня – сказала Галина.
- Нет, не нужно, зачем, всё нормально, перевязку будут делать, я посмотрю, что у меня с лицом. Завтра приходи – остановил я её.
- Что с собакой? В милицию звонила? - спросил я.
- Звонила, приехали, зашли, посмотрели и сказали, что её нужно умертвить, а стрелять они не имеют права. Сказали, звоните  в ветлечебницу или ищите охотника – ответила Галина.
- Да, делааа… - протянул я – а сходи к соседям, Колычевым, Алексей, что нибудь придумает – посоветовал я.
- Хорошо схожу. Ну что, пока? – спросила Галина.
- Пока, позвони, как с собакой разберёшься – сказал я.

 Вечером Галина позвонила и рассказала, что она была у соседей, и там же был их сын Алексей. Она попросила его, что нибудь сделать с собакой. Алексей тут же позвонил знакомому. Приехал человек с ружьём застрелил собаку и увёз.
- Ладно, через пару дней я приеду домой – сказал я и отключил мобильник. Разговаривать не хотелось.
  На душе было тяжело. Рухнула надежда о продолжении рода «Беши». Потомство-то было великолепным, и щенки продавались хорошо.
 Один из соседей по палате спросил:
- Что случилось?
  Ответа не дождался, переспрашивать не стал. Я лежал на кровати, отвернувшись к стене.  В горле стоял ком, я не мог разговаривать, было жалко Альфу, себя, жену…

  Теперь, когда я пишу эти строки, уже научившись анализировать события, происходящие в жизни человека, я пришёл к выводу: что не зря гороскоп составлен по двенадцатилетнему циклу. Событиям свойственно повторяться, хорошим, плохим не важно. Важно то, что они повторяются почти идентично. Эти истории с собаками, тому подтверждение. Есть и другой жизненный опыт в моей жизни, основанный на травмах, но это уже другие истории. Возможно, я их опишу, когда нибудь.



                Часть 3.   
               
                Гл.1

                Верный.

 Полгода мы жили без собаки.  Двор казался пустым, в нём явно чего-то не хватало; а не хватало Собаки. Никто не встречал по утрам, кормить было некого, заботиться не о ком. Выходя утрами на крыльцо, я с тоской вспоминал: как ставил миску с едой и наблюдал, как едят мои собаки, осторожно, не жадничая, лакали жидкость и затем выбирали кости. Что интересно удивляла их аккуратность. Ели они можно сказать мало, примерно килограмма три полужидкой пищи, плюс иногда кости с мясом.
  Всё чаще я задумывался о щенке, только нужно было решить, кого взять «мальчика» или «девочку». За пятнадцать лет содержания крупных собак я привык к ним и не представлял мелкую дворнягу во дворе.
  В деревне Безрукавке, не далеко от города жили родственники, которым я подарил щенка на свадьбу. Племянник дал ему кличку «Верный» (ещё одно знамение свыше). Эту собаку я не видел более двух лет, хотя интересовался его жизнью.
  Племянник Евгений, или просто Женя, рассказывал при встречах о том, что натаскал собаку для участия в собачьих боях.  По его рассказам я знал, что «Верному» нет равных в собачьих драках.
 Однажды я был у брата в гостях, там же был Женя. Заговорили о собаках, конечно родственники знали, что произошло, и почему нет у нас собаки. Они видели, как я тосковал без собаки. Тут ещё Женя с азартом рассказывал:
- Дядь Серёжа, знаешь, он рвёт всех подряд.  Хочешь, приезжай, посмотри. По субботам в забоке у р. Алей, за деревней бои устраиваем – говорил Женя.
- Да я как-то не любитель собачьих боёв. Мне наоборот хочется разнять-растащить, когда собаки сцепятся в драке – говорил я в ответ – но посмотреть на собаку хочу.
- Поехали – сказал Женя.
  Мы сели в мою машину и поехали к дому, в котором жил Женя. Это было не далеко. Оставив машину у ворот, мы вошли во двор. Я волновался, больше двух лет назад отдали щенка подарком.  Во дворе метрах в пятнадцати у сарая лежал огромный кобель. Серая густая шерсть покрывала его мощное тело.
 Мы остановились метрах в пяти.
- Подожди, Женя, подожди. Я помаленьку сам подойду.  Интересно, узнает или нет – сказал я.
  Собака подняла голову и смотрела на нас, казалось с удивление. Узнав хозяина, застучала хвостом по земле, поднимая пыль. У меня учащённо билось сердце: - «Узнает или не узнает? Да как он меня узнает, уже два года прошло, конечно, не помнит» – думал я.  Остановившись, в двух метрах я присел, кобель встал, зевнул, лениво потянулся и начал принюхиваться. Я подвинулся ещё на метр, собака смотрела на меня удивлённо, стоя боком и повернув в мою сторону морду. Снова подёргала носом, принюхиваясь и вдруг осторожно, вильнула хвостом. Я приблизился ещё на метр, теперь расстояние между нами было метра полтора. Я встал во весь рост.  И тут собака завиляла хвостом часто, часто сделав движение в мою сторону. Вдруг я услышал:
- Фу, Верный, фу, нельзя – это Женя предупреждал собаку, давая ей команду.
  Собака уже натянула цепь и протянув в мою сторону морду нюхала и нюхала знакомые запахи, которые как ей казалось уже никогда не встретит в своей жизни. А вот, поди, ж ты знакомым и таким родным веяло от незнакомца, который стоял на расстоянии вытянутой руки и медленно протягивал руку.
 - Фу, Верный – ещё раз подал команду Женя.
Но мы уже узнали друг друга.  Я протянул руки: «Верный, Верный – тихим голосом, говорил я – какой ты огромный вырос».
 Обеими руками я гладил морду собаки, всё ещё немного опасаясь. Помня о том, что не раз попадал в больницу из-за собак.
  Но радость уже разливалась по всему телу.  Я обнял собаку, приговаривая тихим голосом готовым сорваться на стон: «Верный, Верный, ты вспомнил, ты вспомнил меня. Да я тот кто, носил тебя к сосцам твоей матери. Да я тот кто, научил, тебя есть, из собачьей миски. Да я тот, кто дал тебе путёвку в жизнь. Здравствуй дорогой, здравствуй.  Какой ты молодец – вспомнил запах первых рук, что приняли тебя от матери при рождении.
  Слёзы катились из моих глаз, а Верный лизал и лизал моё лицо, слизывая их. Я блаженно улыбался. Это всего лишь миг в жизни, но ради даже этого мига стоит жить. В такие моменты понимаешь – что такое жизнь.
  Женя стоял, удивлённый и глупо улыбался. Он не ожидал от этого злого, мощного, не любящего ни кого, пса – такой нежности.
- Ни чего себе, дядь Серёж, да он никого к себе не подпускает. Жена боится к нему походить. И мы боимся, чтобы сына не покусал, он стороной обходит. Только я один с ним и справляюсь, только меня и слушается. Я его и кормлю.
 Я молча гладил Верного, улыбаясь.  Душе моей было хорошо, легко и радостно. Как будто после долгой разлуки встретил родственную душу. Только через много месяцев, я где-то прочёл о том, что щенки собак запоминают запах первого человека на всю жизнь, считают его родным и признают хозяином.

                Гл. 2.

                Возвращение Верного домой.

Шло время я «наслаждался» жизнью пенсионера. Почему в кавычках? Да потому что если у человека запросы к жизни больше чем позволяют финансы то «наслаждения» не получится. А я привык к аскетичной жизни. В роскоши не жили мои родители, и я не жил. Моей семье хватало того что у нас было. Свой дом, минимальная обстановка мебелью: - спальный диван, стенка советской мебельной фабрики, кухонный гарнитур, прихожка. В доме водопровод, печь с водяным отоплением, местная канализация. Имелась баня, во дворе гараж и машина советского автопрома. На которой я исколесил не только Алтайский край, но и Новосибирскую и Кемеровкую  области. Там живут мои сёстры, там жили мои родители могилки, их я посещаю с периодичность раз в три, четыре года.
  Ближе к осени две тысячи девятого года, когда природа отдавала свои последние жаркие деньки, раздался звонок мобильного телефона. Звонил брат Михаил:
- ЗдорОво – услышал я, его голос, включив телефон.
- Привет – ответил я.
- Я что звоню. Тут такое дело, у Женьки проблемы в семье, поругался с женой. Оксана сказала, забирай свою собаку и уматывай со двора.
-Как это? Куда уходи? Из своего дома уходи? -  возмутился я.
- Да он загулял, пропьянствовал, несколько ночей дома не ночевал. С работы выгнали, пока у нас ночует – ответил брат.
- Ну, а я то, чем могу помочь? – с иронией спросил я.
- Тут такое дело… - сказал брат и замолчал, обдумывая как сказать, что-то.
- Давай не тяни. Что от меня-то нужно. С Женей поговорить могу, а мирить их не буду. Не моё это дело – сказал я.
- Нет, тут другое. Понимаешь, Женя собаку привёл к нам и привязал у скотного двора, а там, ты же знаешь, моя собака привязана. Так они всю ночь лаяли, и спать не давали и соседей тревожат. Мимо люди ходят, а собаки друг на друга лают и на людей. Сорвётся собака беды не оберёшься. –  Брат помолчал и добавил – может, заберёшь себе Верного, у вас же собаки нет – добавил он.
  Теперь уже молчал я, обдумывая это предложение.
- Ладно, подумаю и позвоню – ответил я.
  Мне нужно было поговорить с Галиной, как она это воспримет. В принципе я уже решил, да такой у меня характер: приняв решение ставлю перед фактом, но объясняю так. Что она соглашается с моими доводами, практически всегда. И сейчас я был уверен, что ответ будет положительным.
 Вечером пришла с работы Галина. Пока ужинали, я горел нетерпением рассказать о разговоре с братом.
- Что случилось? Ты что такой взвинченный? – спросила Галина после ужина.
- Михаил звонил – ответил я.
- Ну… и что? - спросила Галина.
- Сказал, Женя у них живёт, Оксана выгнала, за то, что пропьянствовал и дома не ночевал – ответил я.
-Да вопрос не в том, поможем, не поможем. Оксана знала за кого замуж шла. Мы же видим Женя после Чечни, совсем другим стал. Выпивал, конечно, и раньше, до армейской службы, но к травке-то там пристрастился. А как выпьет дурь, и лезет из него, начинает всех «строить». Оксана боится за себя и за ребёнка. Вот и не пускает домой, если он не нормальный приходит. А собака то без присмотра, а если ещё спустит с цепи, тогда беда может произойти, а не дай бог ребёнок подойдёт. Ты же понимаешь.
- Ну, а мы то, что можем сделать? Мы то, причём? – спросила Галина.
Я молчал, с минуту глядя на Галину, и понял, она согласится.
- Михаил просит забрать собаку к нам, так как у него же есть собака и тоже большой пёс. Они друг другу покоя не дают. Тем более. Что Верный на собак натасканный – про собачьи бои промолчал – иначе Михаил сказал, что попросит, кого нибудь в деревне застрелить Верного. – я помолчал и добавил – а мне жалко я уже видел его и он меня узнал и хорошо принял. – глядя на Галину говорил я, видя согласие в её глазах.
- А как ты его привезёшь, он же большой? – спросила Галина.
- Да просто – встрепенулся я и начал объяснять, больше уже для себя – Женя говорил, что приучил его, когда Верный был щенком, ездить в машине. Так что, он не боится. Выну задние сидения из своей машины, и всё. Места ему хватит – ответил я.
- Как хочешь, но делай так, чтобы ни я, ни Саша не боялись ходить по двору – согласилась Галина.
- Да конечно.  Я уже присмотрел, где его привязать – сказал я с облегчением от того что не пришлось уговаривать. Галина прекрасно знала, то что я всё равно поступлю по своему. По жизни я упрямый человек.

                Гл.3.

                Новый двор.
   
 На следующий день я поехал в деревню, прихватив крепкий поводок, на котором выгуливал ещё мать Верного, Бешу и его сестру Альфу. Поводок лежал рядом на сидении, напоминая мне о собаках. Поводок был кожаный, крепкий, ни одна собака не порвала его.  В дороге я позвонил брату и сообщил, что еду за собакой. О  моего дома до дома брата шестнадцать километров, замерено одометром машины. Ехать минут тридцать, основное время отнимает город.
   Брат ждал во дворе, поздоровались, зашли в дом. Лида жена Михаила предложила чай. Попили чайку, обсудили дальнейшие действия. Выйдя из дома, пошли к скотному двору, где была привязана собака. Подойдя к Верному, я протянул руку, он понюхал и, лизнув вопросительно смотрел на меня, виляя хвостом. В поведении собаки чувствовалась настороженность.
 - Что не так? – спросил я у Михаила – собака чем-то встревожена? Ты чего у ограды стоишь-то? Боишься что ли? – Задавал я вопросы.
- Да вчера вечером принёс комёжку, вылил в тазик Верному и отнёс остатки своему псу. Обратно иду, у меня в руке палка была, Верный вдруг зарычал, оскалился и на меня бросился, хорошо цепь короткая не достал – ответил Михаил.
- Всё правильно, пёс видимо не любит палку в руках человека, а тут пища и ты идёшь. Вот он и решил, что ты еду можешь отобрать. Может и другое что-то подумал. В общем, не нравится ему палка в руках человека – пояснил я.
- Да наверно, Женька с мужиками собак палками разнимали на драках, наверно запомнил – догадался Михаил.
   Я стоял,  гладил пса по загривку и почёсывал за обрезанными ушами. Поводок, был в левой руке, и собака не могла успокоиться, понимая, что я хочу взять её на поводок. Возможно думая: что поведу драться с кем-то и вспоминая свои подвиги.
 - Нет, Верный, нет драться мы не пойдём. Мы поедем к нам домой, и там будет твой дом тоже – приговаривал я, цепляя карабин поводка и отцепляя карабин цепи.
 Почувствовав свободу от цепи, Верный рванулся в сторону другой собаки, чуть не свалив меня с ног.  Я едва устоял на ногах. Петля поводка была на запястье моей правой руки, и я смог удержать собаку и удержаться на ногах. Успокоив пса , я вывел его со скотного двора, на улицу. Где не далеко стояла машина, и повёл к ней. Михаил шёл поотдаль. Накрапывал мелкий дождь, и я торопился.
  Подойдя к машине, открыл заднюю дверь. Собака, не задумываясь, тут-же запрыгнула внутрь. Захлопнув дверь я попрощался с Михаилом, и мы поехали в город, где Верного ждала новая, менее насыщенная жизнь.
  Поставив машину во двор и закрыв ворота, я выпустил Верного, открыв заднюю дверь. Взяв поводок в руки, я повёл собаку показывать двор и знакомить его так сказать с объектом который он будет охранять. Мы обходили двор,  и собака обнюхивала каждый метр, мне было интересно. Вот дошли до будки, в  которой не долго находилась Альфа, Верный с интересом обнюхивал, фыркал, как будто недоумевая и помахивал хвостом.
  Не знаю, могут ли запоминать собаки запахи своих братьев, сестёр и матерей, но мне казалось, что в голове Верного творилось что-то  невообразимое. В этом дворе когда-то жила его мать, затем его сестра и возможно их присутствие ещё не истёрлось временем, не выветрилось ветрами. По поведению Верного было видно: он чуял что-то родное. Возможно, и собака в какой-то мере чувствует свою Родину. Конечно за три месяца, после которых, его разлучили с ней, возможно и не привык, но запахи видимо остались знакомыми и это его волновало.
  Мы обошли с ним двор, палисадник, обошли вокруг дома, прошлись вдоль бани, вышли к гаражу, у входа в дом Верный обнюхал крыльцо и вернулись к месту, где стояла собачья будка, и где предстояло ему жить.
 Прицепив к ошейнику цепь, я оставил Верного. Он попытался пойти вновь в глубину двора, но цепь уже не давала столько простора для движения. Можно было двигаться только от ворот до гаража в пределах десяти метров по проволоке, по которой скользило кольцо цепи.
- Всё, Верный, теперь это твоё место жительства и работы. И помни, ты вернулся домой на Родину –  так несколько пафосно я разговаривал с Верным. Он стоял рядом и помахивал хвостом – Здесь жила твоя мать, по кличке Беша и жила хоть и не долго, твоя сестра Альфа. Больше ты не будешь драться по прихоти хозяина с другими собаками. Твоя главная задача охранять двор от воров.
  На самом деле оказалось всё не так просто.
Верный вырос в деревне, и основная его задача была, драться с другими псами, а остальное время отдыхать. Конечно, бывший хозяин тренировал его, бегал с ним пробежки, иногда натравливал на деревенских собак, пока не видели их хозяева.
 Здесь же в городе не было той тишины, какая была в деревне. По улице сновали машины, с гулом проезжали троллейбусы. Мимо двора ходили люди и хотя их не было видно, но шаги и разговоры раздражали Верного. Он, не мог молчать, и лаял, видимо, пытаясь привлечь, внимание хозяина или давая знать посторонним, что в этом дворе есть сторож и будьте осторожны.
  Всё бы ничего, но его грубый, почти утробный лай, ночью не давал спать. Только уснёшь, кто-то прошёл мимо двора или проехала машина, Верный обязательно подавал голос.
  И всё, я просыпался, жена просыпалась, а так как она ещё работала, то для неё это было кошмаром. Ворочаясь с боку на бок, Галина ворчала:
- Сделай же что нибудь, это кошмар. Как я буду работать завтра? – ворчала она.
  Я лежал, молча, терпел. Во дворе собака лает, под боком жена ворчит. Это становилось не выносимо.
 И я решил: нужно собаку перевоспитывать. Конечно, если бы он вырос здесь у нас во дворе, то был бы не таким беспокойным. Первое время много лет назад, когда появилась у нас его мать Беша, мне пришлось её приучать к ночному поведению в частном дворе. Поэтому опыт у меня был. Я понимал; возможно, придётся брать в руки палку. А мне этого не хотелось. Помня как приходилось сначала угрожать, а затем и бить Бешу, мне становилось не по себе. Однако другого выхода я не видел.
  Альфа же воспитывалась без битья, хотя и с угрозами. Так как она с рождения жила во дворе, то была приучена довольно легко, что зря, лаять не нужно. Идут мимо люди, разговаривая, и пусть идут, во двор не лезут их счастье, ездят машины по улице и пусть ездят её это не касается. Поэтому по опыту я знал, что с возраста щенка и пока станет взрослой, собаку воспитывать легче. Она принимает и понимает правила установленные хозяевами с взрослой собакой всё иначе.
               
                Гл.4.

                Перевоспитание.

  После очередного пробуждения, после того как только уснул, я не выдержал. Встал с постели, надел трико и вышел во двор.  Верный увидел меня, смолк и стоял, виляя хвостом.  Не далеко под навесом находился хозяйственный инструмент, там-же был черенок от лопаты.  Я взял в руки этот черенок и пошёл к собаке. Верный недоверчиво смотрел на меня и видимо понимая моё намерение боком, боком пошёл к будке. Видя палку в руках человека, он понимал, что вскоре последует удар.  В этот момент он вспомнил бывшего хозяина, что такое палка и побои. Он точно знал, что хорошего ждать не приходится и оскалил клыки, глядя с ненавистью на палку.   Его  глаза блестели, отражая свет уличных фонарей, оскал и рычание делали похожими на зверя.
  Я видел состояние собаки, он не дрожал и не боялся, он опасался и своим рычанием предупреждал. Отбросив палку в сторону, я подошёл и заговорил, гладя Верного по голове.: «Дурачок, ты дурачок ну зачем ты лаешь в пустую.  Не будь ты пустобрёхом. Вот ты увидел палку и оскалился, тебе она напомнила о неприятностях. Думаешь, мне легко, мне тоже не приятно, я даже злюсь, когда просыпаюсь от твоего лая. Ну ладно бы я, но и хозяйка раздражается, а ей на работу утром и как она будет работать не выспавшись».
  После этих слов я отошёл и снова взял палку в руки. Верный перестал махать хвостом и насторожился. Я подошёл, положил палку рядом и присев на корточки, заговорил снова: «Вот смотри, ты не лаешь ночью, мы спим, и тебе ничего не угрожает. Но если ты впустую, будешь лаять, эта палка – показал я рукой – может прогуляться по твоим бокам».  Закончив, я взял палку в руку Верный уже стоял, махая хвостом, он понимал, что его бить не будут.
  Я поставил палку не далеко от собачьей будки и пошёл в дом.  В эту ночь Верный ещё несколько раз принимался лаять, но быстро успокаивался, видимо вовремя замечая стоящую поотдаль палку.
  Если бы было всё так просто, было бы хорошо. Видимо собачьи инстинкты трудно перебороть, даже умной собаке. В следующую ночь всё повторилось почти в той же последовательности. Я выходил, уговаривал Верного, не лаять зря, ставил палку на виду, и уходил. Он переставал лаять, а через некоторое время начинал снова.
  На третью ночь мои нервы не выдержали и обозлённый не прекращающимся лаем, я выскочил из дома, даже не одевшись, в одних трусах. Схватив черенок, я начал, молча наносить удары собаке. Сначала Верный уворачивался, а густая шерсть смягчала удары, но когда несколько ударов пришлись по костям и бокам он заскулил. Не знаю, о чём он думал, не ожидая от меня такой агрессии, но когда, отступая под ударами, упёрся боком в стену, он оскалил клыки и я понял, что может случиться непоправимое. Собака может броситься на меня, тогда всё воспитание пойдёт прахом. И собака не будет больше признавать меня хозяином, а будет только бояться, а это не хорошо, мы должны быть друзьями.
 Тяжело дыша, я отбросил палку и пошёл в дом. До самого рассвета я ворочался и не мог уснуть. Мне было и стыдно, за то, что не сдержал себя и обидно на непонятливость собаки, вынудившую меня сделать это. Наконец успокоив себя тем, что где-то от кого-то слышал: «…пока не сломаешь собаку побоями, она не будет слушаться тебя…» -  я уснул.
 Утром нужно было кормить собаку.  В большую миску, из которой кормили, налил остатки вчерашнего супа, набросал кусков хлеба и положил размороженную кость, на которой были остатки мяса.
  Верный лежал у стены и увидев меня с едой поднялся, подошёл я смело поставил у будки еду и позвал собаку приговаривая: «Верный, Верный, ну прости ты дурака старого. Не выдержал.  Иди, поешь, иди ко мне». Собака, сделав недоверчиво два шага, остановилась, разглядывая, нет ли у меня палки в руках. Не увидев ничего опасного, подошла к миске и начала есть.
  Я знал, что когда собака ест, нельзя её трогать, чтобы не спровоцировать на агрессию. Положив кость рядом, я ушёл в дом.
  После этой адской ночи, перевоспитание продолжилось, но по-другому. Как только Верный начинал лаять я подходил к окну и стучал. Он тут же замолкал.  Наконец через несколько ночей он понял как нужно себя вести. Впустую не лаял, на проходящих мимо, не обращал внимания, даже если в подворотне мелькали чужие ноги молчал.
 Верный оказался прекрасным сторожевым псом.  Мы его кормили, он охранял наш дом.  Прошлая жизнь забывалась, забылись жестокие собачьи бои. Он оказался вполне добродушным псом.  Иногда я баловал его поездками на природу. Вынимая задние сидения из машины, я приговаривал: «Сейчас поедем, и ты погуляешь по травке, побегаешь по кустам, готовься». Он начинал взволнованно бегать по проволоке, поскуливая и радостно лая. «Ах ты, чертёнок, хочешь, хочешь на природу, на свежий воздух, по травке побегать, да искупаться. Ну, давай пошли в машину» - приговаривал я, цепляя поводок.  Верный прыгая как щенок, вокруг меня, едва не сбивая с ног, тянул к машине, скуля, как будто просил: «Ну, давай же хозяин быстрее, шевелись, я хочу купаться».  У реки или озера смотря, куда мы приезжали, я всегда выбирал место, где не было по близости ни рыбаков, ни отдыхающих. Затем оглядевшись, выпускал Верного и отцеплял поводок.
 Радости собаки не было предела. Он бегал по траве, метя каждую кочку, вынюхивал мышиные норки, пытался копать, но терпения не хватало, и Верный вновь принимался бегать. Набегавшись с языком, висящим из пасти, тяжело дыша, подбегал к воде и лакал, лакал. Затем осторожно заходил в воду по грудь и снова лакал. Напившись, стоял в воде несколько минут, успокаивая дыхание, затем заходил глубже и плыл не большое расстояние вдоль берега.
  Стоя на берегу, я наблюдал за его «моционом». На душе было, радостно и блаженная улыбка не сходила с моих губ.
 Верный выйдя из воды трёс боками так, что даже появлялась не большая радуга на летевших с его шерсти капельках. Это было чудо, мокрая собака трясёт боками, мелкие брызги, как облако вокруг тела и в этом облаке, в этом великолепном ореоле, пёс.  Пёс радующийся прекрасному моменту, выпавшему в этой жизни ему.
 После купания ещё побегав по траве и уморившись, Верный ложился в тени машины и блаженно засыпал, во сне подрыгивая ногами, как будто продолжая бегать. Всё-таки он был цепной пёс и быстро уставал от такой нагрузки. Пока пёс спал я сидел с удочками на берегу, не столько увлёкаясь рыбалкой, сколько выжидая время, пока выспится пёс и высохнет на нём шерсть.
 Затем цеплял поводок, привязав его к машине, чтобы не убежал Верный, и тряпками и щёткой вытирал, и вычёсывал, шерсть  Летом она была почти без подшёрстка, но всё равно густая и это была довольно трудоёмкая работа для меня и утомительно для собаки. Выполнив необходимую процедуру, запускал собаку в машину и мы довольные ехали домой.
  Рано или поздно в природе происходит смена времён года. Наступила зима.  У Верного, вырос густой подшёрсток, выглядел он красавцем, одевшим шубу и приготовившимся встретить жестокие сибирские морозы. Так же как и его мать, кавказская овчарка по кличке Беша, прожившая долгую свою собачью жизнь, а так же как его сестра Альфа, которой довелось мало пожить на этом свете, Верный не боялся холода. Даже в сорокаградусные морозы всегда лежал на снегу, свернувшись калачиком и спрятав нос в густую шерсть на животе.
 Прошедшим летом я поставил высокий, двухметровый забор вокруг двора,  и теперь зимой Верный вольно гулял по двору. На цепь садил, только когда приходили гости.
 Однажды у нас гостил брат Пётр. Мы давно не виделись, жил он в Новосибирской области. Я показал собаку и предупредил, чтобы он не подходил близко. Но как это бывает у выпивших мужиков, захотелось ему ближе познакомиться с собакой. Я был в доме, Пётр вышел на улицу проветриться и пошёл к собаке. Знакомство состоялось, и Пётр запомнил его надолго, а может на всю жизнь. Пётр зашёл в дом через несколько минут с порванной штаниной. Все заохали, заахали.
 - Что случилось? Собака же не должна была достать, до дорожки метра два? – спросил я.
- Иду, ну захотелось погладить и познакомиться поближе. Мы же с тобой подходили, и я гладил его. Я и подумал, подойду, поглажу. Подошёл он хвостом виляет, смотрит на меня, я погладил по голове, что-то сказал и повернулся уходить. Тут-то он меня и цапнул – рассказал Пётр.
- Зачем же ты полез к собаке-то – возмутился я – предупреждал же тебя, а ты лезешь…, эх Петро, Петро голова с ведро, а думать не научился. Он же запах алкогольный учуял, а он его не понимает для него он противный. Я  не пью алкоголь, и пьющих у нас не бывает. А ты смотрю, смелый стал, выпив пару стопок. Вот Верному и не понравилось. Конечно, как это, кто-то чужой и с противным запахом лезет, чуть ли не целоваться. Он бы тебе и нос откусил – уже шутил я. Вспомнив, как меня за лицо кусала Альфа.  Но промолчал.
 Следующие несколько дней, Пётр уже не пытался больше знакомиться ближе, с Верным. Я же, Верного не ругал, наоборот хвалил. До крови укуса не было, но синяк образовался. Было похоже, что клыками не рванул, а только прищемил. Поэтому в больницу обращаться не стали. Обработали перекисью и успокоились. Наказывать собаку? Не за что, она поступила так, как подсказал инстинкт.
  Вскоре гости уехали и потянулись обычные дни, для пенсионера, то есть для меня и моей собаки. Под влиянием генетики и инстинкта, Верный рыл ямы в земле так же, как рыла его мамаша по кличке Беша. Пенсионер, то есть я, зарывал их обратно, лопатой, беззлобно ворча: 
- Что ж ты окаянный делаешь-то. Ямы то мне что, вместо физзарядки засыпать, по твоему. Эх, чудило, ты чудило. Жарко так в будку залазь и сиди она ж в тенёчке стоит. Верный лежал, рядом положив голову на лапы и всегда с интересом наблюдал. Словно ожидая когда я закончу закапывать очередную яму, чтобы тут же , как только я уйду в дом, снова вырыть яму рядом.

                Гл.5.
         

                Тоска.


Прошла очередная зима, за ней весна, наступило лето. На это лето я запланировал ещё с зимой, поездку в другие области нашей необъятной Сибири. Так сложилось в жизни: отец был похоронен в Новосибирской области, а мама в Кемеровской. Я с семьёй жил в Алтайском крае.
  Примерно раз в три-четыре года я уезжал на машине навестить могилки родителей, и навести там порядок. Расстояние приходилось преодолеть около двух тысяч километров. Учитывая то, что по пути я заезжал к родственникам, переночевать, отдохнуть в дороге и погостить, два-три дня, автопутешествие растягивалось иногда дней на десять.
  В моё отсутствие за собакой присматривала жена Галина. В первый год, когда у нас появился Верный я так же уезжал и ни каких странностей за собакой хозяйка не замечала. В этот раз с собакой, происходило нечто странное. 
  Ещё перед поездкой я осматривал машину, готовя к длительной поездке, как обычно Верный суетился и скулил, ожидая приятного времяпровождения на природе. А когда я загонял машину в гараж, разочарованно ложился у будки в тени и настороженно смотрел в мою сторону.  Я чувствовал то, что собака понимает: хозяин что-то задумал, видимо хочет уехать, но без него, такое было часто и ему было обидно. Мы жили в городе и поездки случались чуть-ли не каждый день, и собака вяло реагировала на это. И в этот раз видя, что хозяин не вынимает сидения, значит, поедет по делам, а не на природу.
  Наступило утро отъезда. Идя в гараж, по пути потрепал, собаку по загривку, погладил и почесал за ушами, попрощался, наказав охранять, и беречь двор, и слушаться хозяйку.  Выгнал машину из гаража, положил дорожную сумку в салон на заднее сиденье.
  Верный стоял в напряжении, натянув цепь, он чувствовал, что я уезжаю без него и надолго. Иногда начиная метаться на цепи, скулил, а когда я открыл ворота, обиженно залаял, видя, что я не обращаю на него снимания. Поставив машину у двора, закрыв ворота, я ещё раз вернулся к собаке.
 - Прости дружище, но не могу тебя взять с собой. Поездка дальняя, не выдержишь ты, да и полиция нас завернёт обратно. Бумаг на тебя нет и не докажешь, что ты привитый.  Да и к наморднику ты не приучен. Прости, но твоя работа здесь, так что за сохранность имущества отвечаешь ты – так говорил я, успокаивая не столько собаку, сколько себя.
  Через минуту сел в машину и поехал из города. Я не любитель выезжать рано утром, поэтому выехал в  девятом часу.  Меня это устраивало, так как до шести часов вечера я должен был быть у дома сестры в Новосибирской области расстояние не большое, примерно пятьсот километров.
  К вечеру я уже был в намеченном пункте. У дома сестры. Позвонил жене, что доехал нормально. Некогда большая деревня, центральная усадьба совхоза, встретила вечерней тишиной. Не лаяли собаки, не мычала скотина, не блеяли овцы.  Когда то здесь было более трёхсот домохозяйств, и кипела жизнь. Встретила меня деревня заброшенными домами с вынутыми окнами, а от некоторых остались лишь панельные стены. Странно было видеть среди пустырей и заброшенных усадьб, ухоженные ещё дома. В них жили оставшиеся пенсионеры. Домов было немного, может быть пятьдесят.
  Встретили меня приветливо, всё-таки не часто там появляется новый человек, тем более из другого региона. За разговорами и воспоминаниями за ужином прошёл вечер. Сестра, видя, что я устал, постелила постель. Умывшись и устроившись на надувном матрасе, на полу, я провалился в глубокий сон.
  Утром в деревне встают рано. В семь часов сестра уже готовила завтрак на кухне, стараясь не греметь посудой, а я лежал, вдыхая аромат только что спеченной сдобы. Нахлынули воспоминания о детстве: мама работала поваром в садике и этот сдобный запах…, я осторожно поднялся, оделся и вышел в кухню. У электропечи стояла сестра Валентина, у мамы тоже имя Валентина, я не выдержал осторожно подошёл сзади и положил свою голову ей на плечо, вдыхая этот неповторимый и не забываемый запах, домашнего уюта.
 - Ты чего? – встрепенулась сестра.
 - Господи, как у вас тут хорошо, как будто в детство попал – сказал я – тишина, покой, так вкусно пахнет – успокоил я её.
- Давай, иди в туалет, умывайся и завтракать будем – с грубоватой деревенской непосредственностью сказала Валентина.
- А Виктор где? – спросил я.
- Во дворе, овечек в поле выпускает – ответила Валя.
Время было семь часов тридцать минут.
Ах, какая прелесть утро в деревне.  Солнышко уже почти вышло из-за леса. Лёгкий туман исчезал под его лучами.  Бодрящая свежесть разлилась по всему телу. Так и хотелось выйти за двор и уйти в луга, в лес и бродить, бродить в одиночестве, слушая птичий гомон. Смотреть, как бегают бурундуки по поваленным, ветрами стволам деревьев. В небе наблюдать, медленный, планирующий полёт коршуна, высматривающего добычу на земле.
  Я хоть и родился в городе, но детство и юность прошли в деревне. Опустив глаза и оглянувшись вокруг, со странным чувством ощутил то, что потеряна вся эта прелесть деревенской жизни. Вокруг стоят полуразрушенные блочные дома, эти дома некогда строил совхоз для своих рабочих. Когда-то здесь, лет двадцать назад кипела жизнь. Теперь же всё замерло, всё зарастает кустарником, всё отдано на откуп природе. Бывшая речушка посреди деревни превратилась в болото, после дождей можно только пройти по единственной улице покрытой бетонными плитами. Идёшь и тишина, даже собаки почему-то не лают.  Видимо и собак в деревне уже не держат.
  Умывшись из рукомойника во дворе, с такими не весёлыми мыслями я зашёл в дом. За столом уже сидели, Виктор и Валентина, ожидая меня. Съев кашу и выпив чаю, посидели, разговаривая за столом.
 Вскоре раздался звонок мобильного телефона. Звонила Галина.
  - Здравствуй – поздоровалась она.
  - Здравствуй – ответил я – Что случилось? – задал вопрос.
 - Да вот, Верный не хочет, есть, вчера вечером не съел еду и сегодня отказывается, лежит и к еде не подходит – в голосе Галины звучали тревожные нотки – не заболел ли.
  - Странно, всё было нормально вроде.  Давай подождём до вечера – сказал я.
 - Хорошо – ответила Галина и отключила телефон.
    Вечером позвонил домой.
 - Привет – сказала Галина – не знаю что с собакой, не ест, только воду пьёт.
 И тут до меня дошло:
 - Слушай Галя, да он просто тоскует, и видимо обиделся, на то, что я уехал один и не взял его с собой – быстро выговорил я и добавил – ты пойди, поговори с ним, погладь, почеши за ушами. Ну, просто скажи, пару слов он поймёт, скажи, что хозяин скоро приедет.  Подожди, давай сделаем так; ты подойди с телефоном к собаке и включи громкую связь, а я поговорю с ним – сказал я обрадованный удачно пришедшей мыслью.
 Через полминуты я уже уговаривал Верного: «не скучай, слушай хозяйку, и ешь всё что дают» - говорил  и ещё что-то я.
  Услышав мой голос, Верный заскулил. Галина сказала:
 - Смотрю, он услыхал тебя и навострился. Хвостом виляет, а не поймёт где ты, тебя же нет рядом. Потом начал телефон нюхать, и потом зубами забрать хотел. Я и отошла.
 - Ладно, посмотрим, что будет дальше – сказал я и отключился.
  Вечером позвонила Галина и сообщила:
 - Всё хорошо, верный съел всё, я ему свежей еды приготовила и костей бросила, а он в землю зарыл.
 - Это он для меня гостинец спрятал – посмеялся я.
  На душе стало легче.  Много ли нужно живым существам, прирученных человеком? Не много - внимания и конечно любви.  Всё-таки очевидно в природе нет существа преданней человеку-хозяину более чем собака.
 Теперь каждый вечер, я разговаривал с Верным. Я разговаривал, а он слушал мой голос.
 Через десять дней я возвращался. Наступил вечер, но ещё не стемнело. Позвонил Галине, сообщил что подъезжаю к городу. Пока ехал по городу, несколько раз нарушил правила движения, проезжая на мигающий жёлтый сигнал светофора. «Дома, почти дома» - звенело в ушах  и я торопился. Подъехав к своему двору, открыл ворота, заехал во двор.  В глубине двора Верный, метался на проклятой цепи. Едва сдерживая себя, я поставил машину в гараж и только после этого пошёл к собаке. Верный поскуливая, прыгнул мне на грудь, от толчка я едва удержался на ногах, он тут же начал облизывать моё лицо. Я трепал его по загривку, теребил обрезанные уши и приговаривал:
- Ах, ты мой разбойник. Ах, ты красавчик. Ах, ты зверюга ласковый. Ах ты мой хороший и что-то ещё…, болта, болтал, болтал. Я устал от дальней дороги, Верный чуть не валил меня своим, весом прыгая мне на грудь.  Трико стало пыльным и грязным от лап собаки. Наконец я присел на корточки, а Верный не желая отпускать меня уткнулся мордой мне в колени и стоял, стоял, нюхая и нюхая такой желанный и родной запах хозяина. Тот запах, который он запомнил на всю жизнь. Это был запах тех рук, которые приняли его на этот свет и этот запах он отличи бы из тысячи других запахов.
  Я сидел, глаза мои были на мокром месте. Ноги затекли, я попытался подняться. Верный едва не уронил меня, прижимаясь ещё теснее. Он не хотел, чтобы я уходил. Однако в жизни положение; хозяина и собаки, человека и животного. В природе так устроено – у каждого своё место.  И если собака сторожевая, значит должна знать своё место.
 Я гладил Верного и приговаривал: «всё, всё, хватит. Спасибо тебе родной, за твою преданность и верность. Видишь, какой каламбур получается; Верный проявляет свою верность. Спасибо тебе дорогой». Верный проводил меня до крыльца, ещё потрепав собаку по загривку, я вошёл в дом.
  На веранде уже ждала Галина.
  - Иди уже раздевайся и в баню – в её голосе слышалась лёгкая обида.
  Поцеловав жену в щёку, я пробормотал:
 - Извини, пожалуйста, видишь же, как он соскучился, ну не мог я иначе.
 - Да всё нормально – и засмеявшись игриво – в бане извинишься – продолжила она.
  Я, улыбаясь, пошёл раздеваться.
  За ужином, Галина рассказала, как прошли эти десять дней. И рассказала о странном на её взгляд поведении собаки.
 - Когда ты позвонил и сообщил что подъезжаешь к городу, услышала, как-то странно лает Верный. Вышла на веранду, смотрю в окно, он по проволоке ходит, дойдёт до крыльца, постоит, понюхает воздух, поскулит и отойдёт. К будке подойдёт, покрутится, как всегда, перед тем как лечь, а не ложится.  Снова идёт к дому, и воздух нюхает, хвостом виляет. Я сначала не поняла, что с ним такое. Вскоре догадалась, он же тебя ждёт. Вот как он понял, что ты уже в город заехал и к дому подъезжаешь, не пойму? – удивлялась Галина.
 Я молчал, сказать было что, но я устал и хотел спать.

                Гл.6.

                Бессмертия нет.

Время неумолимо, оно не прекращает свой бег ни на миг. Собачий век не долог, если сравнивать его с человеческим веком. Верный из огромного, бесшабашного иногда пса, медленно, но неумолимо превращался в стареющего кобеля. Вокруг его огромной пасти появилась седина, он уже не бегал как молодой почти беспрерывно на цепи по проволоке. Всё чаще и дольше лежал в тени или в выкопанной им же яме. Всё реже просился в машину, для того чтобы поехать погулять на природу. Даже если иногда брал его на прогулку, он уже не бегал по траве, а просто ходил и обнюхивал интересовавшие его места. Иногда, видимо вспоминая молодость, пытался ещё, как молодой щенок, пробежаться за пичужкой, выпорхнувшей у него из под носа, но метров через десять останавливался, виновато глядя на меня, поворачивался и подходил, будто хотел извинится, за своё бессилие.
  В тот момент я, сидя на траве, гладил его и извиняющимся голосом объяснял: « Вот такие дела дорогой мой. Стареем мы с тобой, вот и мне уже шестьдесят.  Видишь, сил нет и у меня бегать и  играть.  А помнишь, как мы с тобой бегали, и ты всегда бежал первым. Эх, сколько в нас было выносливости. Помнишь, как ты плавал в воде, а тёплая вода старицы обмывала тебя. И тебе это нравилось, теперь ты заходишь только чтобы намочить лапы, попить воды и быстро выходишь.  Что случилось? А как тебе это объяснить…, я вот тоже был молодой и мог переплыть реку Томь, на другой берег и обратно. Когда-то я жил у той реки и скажу тебе, она намного быстрее и шире нашего Алея.  А что теперь? Возраст и мне даёт о себе знать, купаюсь иногда в озёрах и старицах. В бурную реку уже и не вхожу. Одна радость, рыбалка. Так что приходиться соизмерять свои силы».
  Так разговаривая, и глядя вдаль, сидел я рядом с собакой. Интересно бы знать понимает ли собака  течение времени. Понимает она или нет, что наступает старость. Понимает ли она, что о ней, то позаботится хозяин. А кто позаботится о стареющем человеке. Дети? Это хорошо если они есть. А что чувствует одинокий человек, у которого нет детей и уже нет второй половины, с которой прожита большая часть жизни?
  Интересно о чём думал в это время Верный, если он умел думать. Сожалел ли он о том , что у него так и не появилось потомство; потому что хозяин не нашё ему походящей пары? Сожалел ли он о том, что так и не познал, что такое Любовь, к противоположному полу? Любовь к хозяину и его семье? Это нечто другое. Скорее это преданность. В какой-то мере – рабская преданность: кормят, поят, выгуливают, дают кров, ухаживают и за это требуют лишь преданности и верности. Ну, ни рабство ли это? Но при ближайшем рассмотрении собака добровольно сдала себя в рабство, ещё на заре времён, когда она поняла, что лучше находиться рядом с человеком, чем бродить в поисках пищи по окрестностям. А может человек, с его «иезуитской» хитростью и желанием иметь нужного помощника, прикормил-приучил к себе собаку, затем коварно посадив на цепь и уже заставив служить себе?
  Видимо потому, что человек сам во многом не волен в своих поступках, то же он и предложил собаке.
  Верный безмятежно спал, в тени  машины. Он уже не понимал и не представлял, как это можно спать в тени кустарников или в тени деревьев, наслаждаясь ароматом трав. Ему была удобней и привычней близость автомобиля и хозяина. Автомобиля – как объекта охраны и хозяина владеющего этим объектом. Лесные и луговые запахи его уже не увлекали, он потерял к ним интерес, от части постоянной жизни в городе, отчасти от старости.
  По приезду в город, во дворе, едва его выпускали из машины, Верный покорно опустив голову, шёл к своему месту, останавливался у цепи, ожидая пока подойду я и защёлкну карабин на ошейнике. Затем, Верный удовлетворённый, и утомлённый прогулкой ложился в тени и спал.
 Когда Верному исполнилось десять лет, он стал заметно вялым. Иногда понимаясь после лёжки, он поскуливал.  В начале, я не понимал, что происходит. Обратился в ветлечебницу. Там объяснили: собака уже возрастная, то есть, ей нужно больше витаминов и внимания.
  Убрав будку, на привычном месте я смастерил большой крытый вольер. Верному понравилось, обнюхав и проверив всё, он тут-же вырыл яму и улёгся в неё.
  Прошла осень, наступила зима. Снега в начале зимы было мало, огород убран и я выпускал собаку во двор, где он свободно гулял. В вольер закрывал только когда приходили гости.
  В середине зимы, после встречи Нового года я начал замечать, что Верный с трудом поднимается, когда приносили ему еду, при этом поскуливая и взвизгивая от боли. Я понимал что происходит, витамины, и добавки в еду уже видимо не помогали. Собака старела, и было видно, как она страдает.
  Весной с приходом тепла Верный оживился, иногда прогуливался по двору и даже иногда бегал и лаял, видя в подворотне ноги проходящих мимо людей. С приходом месяца мая, собаку пришлось снова посадить на цепь. Начались работы в огороде.
Старость всегда сопровождают болезни и любое живое существо подвержено болезням.  Вот и Верный страдал даже не смотря на тёплое и сухое лето. Он с трудом передвигался, поскуливая, при перемене места. Страдал Верный, страдал и я, видя его мучения, и не представляя к чему, это приведёт. Помочь собаке уже было нечем. На солнце лежать он не мог, в его гутой по-прежнему шерсти было жарко.  Спасало одно, вырытая яма в земле и тень под навесом.
  И однажды в июле Верный не смог подняться для того чтобы поесть. Он стонал и взвизгивал при малейшей попытке выползти, из под навеса. Последние два дня он отказывался от еды. Я понимал нужно, как то прекратить эти мучения. Выход видел только один: нужно стрелять
  Не далеко от нашего дома жил, Мокроусов Михаил. Я знал, что он охотник и у него есть ружьё. Весь день я ходил сам не свой, то выйду за ограду намереваясь пойти к Михаилу, то возвращался обратно. Ноги не хотели нести меня в ту сторону, из которой придёт смерть моему верному псу. Десять лет, это не год и не два, совместной жизни в одном дворе.
  Я вновь и вновь подходил к собаке и, видя его беспомощность, со слезами на глазах уходил в дом, падал на диван и, уткнувшись в подушку, пытался не плакать. Мне это не удавалось. Отлежавшись, снова вставал и выходил на улицу. Не знаю сколько попыток я сделал, для того чтобы пойти и позвать того, кто сможет прекратить мучения собаки.
  В очередной раз, выйдя за калитку, я с тоской поглядел в сторону дома, где жил Михаил и увидел его подъезжающего на своей машине. Я подошёл, поздоровались. Во рту у меня пересохло, я не мог выразить то, что нужно было. Неожиданно для себя спросил:
  - А ты давно на рыбалку ездил и куда?
  От нелепо заданного вопроса, я быстро пришёл в себя.
  - Давно – ответил Михаил и добавил – всё некогда работа. Да ещё с родственником в деревне свинарник открыли, поросят на откорм купили – добавил Михаил.
  - Да, дела – буркнул я и наконец, решился – слушай у меня собака заболела…, старая уже…, парализовало…, зад отказал…, лежит, стонет…, пошевелиться не может – с трудом глотая ком в горле, говорил я.  Наконец решившись выговорить страшные для меня слова – ты не мог бы застрелить собаку.
 - Да без проблем – с секундной паузой ответил Михаил, и добавил – давай ближе к вечеру. Я с делами разгребусь и подъеду.
 - Ладно, давай буду ждать, звонок на калитке работает – сказал я и быстро пошёл домой.
  Зайдя во двор я удивился. Верный видимо из последних сил, выполз из под навеса и, скуля от боли, на передних лапах, тащил зад по траве, двигаясь мне навстречу. Я кинулся к собаке, но в полуметре остановился, мелькнула мысль: «Стоп, нельзя, осторожно! Помнишь как Альфа укусила за лицо. Стой не приближайся к обречённому зверю» - звучало в голове. Видимо ангел-хранитель предупреждал меня.
  Благоразумие взяло верх. Я осторожно приблизился к собаке на расстояние вытянутой руки и, начал гладить его голову и едва выговаривая слова, мешал ком в горле.
 - Ну что ты делаешь? Зачем ты ползёшь…, лежи не мучай себя…, скоро всё кончится.
  Я сел на траву рядом с Верным, а он, положив голову мне на колени, с тревожной безнадёжностью, грустно смотрел на меня.
  - Прости, брат, прости – шептал я гладя его густую шерсть и глотая слёзы – всему своё время. В чём-то может и хорошо, то, что человек может прекратить твои страдания. Там – подняв глаза к небу, сказал я – нас рассудят. Там всех рассудят - «кто прав, кто виноват».
  В моей голове уже мелькнула мыслишка: «Всё-таки не я, а кто-то другой прервёт нить жизни моего верного пса» - и я ухватился за эту спасительную мысль. Было не жарко, облака медленно проплывали по небу и вскоре день заметно склонился к вечеру.
  Я сидел в доме задумавшись, ожидая прихода Михаила. Резкий звук звонка заставил меня вздрогнуть, по телу сверху вниз сначала прокатилась горячая волна, затем меня кинуло в озноб. Надевая штормовку, я несколько раз не мог попасть рукой в рукав. Звонок снова требовательно прозвонил. Наконец надел куртку и пошёл во двор. У ворот стояла машина, у калитки Михаил.
 - Ну что всё? Спросил Михаил и добавил – Я готов.
 - Да. Заходи, – подтвердил я.
  Михаил достал из багажника машину ружьё в чехле, и мы зашли во двор. Дойдя до середины двора, я остановился и остановил Михаила.
 - Подожди, - заговорил я, запинаясь – не могу смотреть. Ты видишь собаку?
 - Конечно – подтвердил Михаил.
 - Я зайду в дом, а ты делай то, что нужно – и пошёл прочь.
  В доме я сел на стул, зажал уши сильно, сильно руками и опустив голову, затих.
  Выстрел я не слышал.  В окно постучал Михаил и я вышел во двор. Заплатив за выстрел, поводил Михаила до калитки, закрыл на замок и на ватных ногах пошёл в глубину двора.
  Верный лежал на животе, как будто спал. В голове зияла рана. Всё было кончено. По моим щекам потекли слёзы.  Закончилась эпоха кавказских овчарок в нашем дворе.
  Нужно было где-то похоронить Верного. Прикрыв его мешковиной, оставил до утра.
  Ночь прошла беспокойно, ворочаясь, просыпаясь и засыпая, в полудрёме едва дождался утра. Вялый не выспавшийся, выпив кофе, с тяжёлыми мыслями вышел во двор.  Выгнал машину из гаража, постелил в багажник старых тряпок, пошёл за собакой.
  Нарезал мешковины, обмотал тело собаки словно мумию, закрепил шпагатом. С трудом погрузил в багажник.
  За городом километрах в пяти выбрал место, выкопал яму под кустом и закопал-похоронил Верного пса.
 
                Конец.