ТАТ

На дворе вымышленного тематически-апперцептивного поселения стояла весна 1946-го года. Мэром останков былых времен выступал Генри Мюррей, но никто из поселенцев никогда не видел его в лицо, а уж тем более не слышал о нем, так как жители предпочитали жить в полном неведении под непроницаемым слоем черно-белой краски (впрочем, как предпочли бы существовать реальные люди в любом другом городе)...
 Всего год миновал после страшных событий второй мировой. Местные сады уже во всю заливались безмятежным пением птиц и буйным цветением свеженьких саженцев. Однако в деревне по-прежнему царил хаос человеческих душ, столь прочно заложенный и удачно прижившейся в человеческой природе еще до эры наших эр.
~~~
 Эбонита, например, боялась оглянуться назад... В нее был прочно заложен страх пустоты и неизбежности смерти. А что, если она увидит себя состарившейся много лет спустя?.. Что если там ее вообще уже нет?.. В тревожных снах по ночам, принимая лик кого-то из родственников, сама смерть приходила к ней на могилу и глумилась над ее обезображенным телом. Но снова проснувшись рано утром, Эбонита, как обычно, шла, минуя рабочих в полях, на свою высокоинтеллектуальную работу... Направлялась в сельский класс, преподавать основы родного языка. А дома, тем временем, ее поджидала безликая пропасть длинной в одиночество.

Тимоти подрабатывал акробатом до войны. Страх высоты и незащищённости был попросту неведом ему. Однако после войны что-то в нем надломилось. Время от времени перед глазами возникали сцены насилия и пыток в лагерях. Он никак не мог забыть... избавиться от своей памяти. Однажды, ему делали операцию без анестезии, вооружившись скальпелем и бутылкой чистого спирта. В тот момент, ему казалось, он вышел из тела и наблюдал себя со стороны. Это был какой-то другой Тимоти, и он до сих пор не знал, осталась ли в нем та часть своего я, или она полегла вместе с остальными в ту мерзкую ночь сорок второго. Казалось, его сослуживцы просто спали на минных лугах, и он уснул вместе с ними... Последним его номером был выход из окна без страховки. Выход в беззвёздную тихую ночь.

Наташа слишком часто видела себя со стороны. Она словно бы всю свою жизнь бежала за своей тенью, в надежде удержать ее в себе и в чем-то уличить. Она страдала от повышенной степени опеки над собой. Сначала со стороны родителей, потом мужа. “- Наташа! Пора расстаться с ней и своим детством” - вертелось у нее в голове при взгляде на любимую куклу. Она и сама по сути своей была любимой куклой. Она часто останавливала мужа при попытки вступиться за нее. Беглый взгляд постороннего мужчины, настроенный в ее сторону, уже не первый раз оборачивался кулачным боем мужа с незнакомцем. Ее постоянно отвоевывали, как тряпичную куклу в песочнице. Муж же со своей стороны не ограничивал себя вниманием женщин, но в интимной близости его устраивала лишь Наташа... Наташа. Наташа. Наташа. Воплощение его первой любви во взрослой маленькой девочке много лет спустя. Она страдала от скуки и нечего неделания, он же от беспросветной любви и подсознательного страха одиночества.

Герман находился во власти матери с самого раннего детства. Он был медиумом, неспособным вырваться из-под рабской зависимости семейных уз и денег, которые приходилось выпрашивать на новые эксперименты. Во время войны он пытался исцелять солдат не полигоне. Возвращать к жизни намертво прикованные к векам смерти глаза. Опыты были безуспешными. Возможно, он был изнеможён и у него самого не хватало жизненной энергии. Иной раз приходилось прибегать к народной медицине, которая ставила на ноги контуженных и смертельно раненных солдат... В личной жизни он так и не разобрался. Его возлюбленная, Лора, страдала от истерик и мигреней, и падала каждый раз в беспамятстве в его объятия. Она нуждалась в нем, отчего он был счастлив вдвойне. Через несколько месяцев после войны она умерла в своей постели от нервного перевозбуждения от увиденного накануне сна. Ее обнаженное холодное тело с остекленевшим взглядом, сконцентрированным в одной точке на потолке, он обнаружил рано утром в их съемной спальне. Мать все равно бы не одобрила его брак. Как не одобрила бы увлечение спиритизмом. Вместо этого она бы заставила его жениться на ком-то вроде Эбониты, как заставила бы усердно заниматься и музицировать на скрипке еще в школе. Герману не с кем было разделить горе. Бесхребетный отец, к которому он был привязан, умер от сердечного приступа еще до начала войны. Призрак Лоры навещал его все меньше. И Германа буквально поглотил крайний страх безысходности.
~~~
Герои карточек создателей теста даже не догадывались, что являлись чьими-то пешками в лабиринтах подсознания, стоящих выше людей и, что кто-то придумывал себе и интерпретировал себе их жизнь, как хотел. Что их страхи дают почву чужим амбициям и отражают совершенно иную реальность, как две капли воды похожую на маленький выдуманный мирок доктора Мюррея и Кристианы Морган...
Так может наш страх перед страхом, наши обиды, влечения, тоже являются лишь моделями карточек в чьих-то все держащих руках?.. Есть один способ проверить это - отпустить их и посмотреть, что будет. Может тогда и вовсе не станет человека, в том понимании человека, в котором мы привыкли его (себя) оценивать и воспринимать.

 P.S. Комментарии от Автора: Психология, как псевдонаука, исключает саму себя. Только абсолютно свободный духом индивидуум в праве от неё освободиться и перейти на более тонкий уровень парапсихологического познания. Как правило, психология копается в псевдопроблемах, выявляя то, что большинство людей попросту в них не замечает. Психолог же попутно пытается разобраться в одной из своих, и, в отличии от медикаментозных "излечений" психиатра, пичкает душу расплывчатой болтовней и никому не нужными тестированиями. Они, как священники в церкве в костюмчиках вместо ряс. Вообщем-то, как говорится, сам себе не поможешь, никто не поможет. Останется лишь закалить дух и осваивать самоучитель по перерождениям дальше))