8. От маски к лицу 2

Философия лица.

Личное бытие в философии лица.
(Учение философии лица о личном бытии)

5. От маски к лицу. Часть 2.

Как единодушно утверждает большинство исследователей этого вопроса, в философии греческой античности термин «ипостасис» - hypostasis или «ипостась», никак и никогда не был связан с термином «просопон» - prosopon, то есть «лицо». Последнее, даже опосредованно, ни в какой области жизни и деятельности греческого общества или отдельного человека, не сопоставлялось и не могло быть даже сравниваемо с понятием «усия» - usia или «сущности» человека. А термин «ипостась», совершенно наоборот, уже с самого своего появления был тесно связан с термином «сущность». И, в конечном итоге, стал синонимичным с последним.[5] Эта синонимичность сыграла «злую шутку» в истории Восточной Церкви, в процессе становления Её догматического учения о Боге Троице на протяжении почти всего IV-го века, с 325 по 370-80-ые гг.[6]

[5] Св. Афанасий в Послании к епископам Египта и Ливии явно отождествляет эти два термина: «;ypostasis есть usia и не имеет иного значения, помимо самого бытия (to on) ... Ибо hypostasis и обозначает существование (hyparksis): оно есть, и оно существует (esti kai hyparkei)» (PG 26, 1036 B). На основании этого отождествления в Послании Александрийского собора 362 года анафематствуются те, кто исповедует, что Сын - «другой ипостаси или усии», но при этом допускается выражение «три ипостаси» при условии, что оно не предполагает разделения между этими «ипостасями». Заслуга каппадокийских Отцов состоит в том, что они сумели дать философскую интерпретацию этой проблемы.

[6] Эпоха тринитарных споров и борьбы с арианской ересью.

В Западной Церкви термин «лицо» употреблялся в тринитарном богословии уже со времён Тертуллиана.[7] Но на Востоке его не принимали именно потому, что не было определено его онтологическое содержание. Здесь его понимали, в первую очередь как «три роли одного Бога», что вело к савеллианству.[8]

[7] «Una substantia, tres personae» - См. Тертуллиан, Против Праксея, 11-12 (PL 2, 167 CD).

[8] Савеллианство (модализм) - триадологическая ересь III-го в. Идеи савеллианства приписываются проповеднику Савеллию из Птолемаиды Пентапольской. Основными источниками по возникновению и содержанию ереси являются антисавеллианские тексты отцов церкви - Тертуллиана, Ипполита Римского и Епифания Кипрского, отчасти противоречащие друг другу в описании сущности савеллианской ереси. «Catholic Encyclopedia» 1911 г. делает вывод о том, что «философские воззрения Савеллия установить невозможно» (It is impossible to arrive at the philosophical views of Sabellius). Сутью ереси Савеллия была мысль, что Лица Святой Троицы являются не вечными Лицами, а лишь проявлениями, гранями, «модусами» (отсюда другое название ереси - модализм) Единого Бога. В своей глубине, «пучине Божества» (выражение св. Игнатия Лойолы, Майстера Экхарта, Н. Бердяева и др.) Бог абсолютно един, и проявляет Себя в мире в Трёх Лицах лишь по одному Ему известному произволу. В другое время, в другой исторической эпохе, эоне и пр. Бог может явить Себя иначе - в качестве Двоицы, Четверицы и др.

Это не очень смущало Запад, с его восприятием Троицы как «ячейки» или «иконы» Государства. В этом восприятии преобладала «монархия» Отца, понимаемая как единоначалие, при котором Сын и Дух добровольно получали от Отца свои «троичные роли» - свои «персонифицированные особенности» - «ипостасные отличия». Они мыслились как некие социальные персонификации. Поэтому римской античной мыслью соединение «персоны» с «ипостасью» воспринималось гораздо менее болезненно. Ибо онтологическое содержание «персоны» как добровольного и свободного «внутритроичного подчинения» Сына и Духа Отцу, было значительно ближе к «маске», чем к «лицу» с его лозунгом об абсолютной свободе. И поэтому, в наименьшей, по сравнению с «лицом», степени противоречило «онтологическому монизму» античной гармонии.[9]

[9] Не будем забывать о том, что западная античная мысль не придавала столь большого значения, как восточная, различию между психологией и онтологией. Поэтому для западного богословия столь естественны тесные параллели между правом, социумом и Творением. А также между «душевным» и «духовным». Между «законом» и «любовью».