Когда на небе нет звёзд глава восьмая

Восьмая глава
Марк

Марк стоял за барной стойкой; наливал коньяк женщине, что сидит у сцены; старику с пятого столика пиво; себе виски, а своему собеседнику, самое дешёвое вино, что у него есть. Собеседника звали Герона. Она была женщиной лет сорока и одной из завсегдатаев бара, отличительной чертой которой, была манера говорить не переставая: пробка в центре города; пожар на полузаброшенном складе; кто-то уволился со скандалом, кто-то трагически погиб – вся информация, которую она так стремилась донести до слушателя, выпрыгивала из её рта скороговоркой. И лишь вино помогало Героне говорить чётче, медленнее, именно так, как она думала, и хотела. Другими словами, вино помогало Героне становиться самой собой.
Женщина говорила и говорила, чуть не задыхаясь от своих слов.
 - … Ложки, вилки. Чайные ложки, чайные вилки. А ножи для масла? Ножи для сыра. Для хлеба. Сколько их всего? Сможешь посчитать? Ножи для мяса, для салата. Есть десертные ножи. Хотя это те же ножи для масла. И кого они обмануть пытаются? Это просто, это… так меня раздражает… Столько названий, обозначений. Зачем так много? Кому всё это нужно? Я просто… я…
Бармен поставил на стойку налитое Героне вино. Женщина схватила, и тут же опустошила пододвинутый к ней бокал с вином. Затем, они одновременно с барменом облегчённо вздохнули. После Марк разложил оставшиеся напитки на поднос, и уже собирался уйти, как Герона поспешно перехватила поднос из под его рук.
 - Я разнесу.
Герона слезла со своего места, и покинула Марка. Бармену осталось лишь повезти плечами.
Это был обычный вечер в ненорбаре. Толпа посетителей; переполненная корзинка с чаевыми. Каждый столик, каждый уголок заведения имел свою собственную, маленькую групку, собственные дискуссии и обсуждения: где-то громкие и некультурные, где-то культурные, высокоинтеллектуальные и ещё более громкие. Порой гул от посетителей становился столь концентрированным, что обходил по громкости песни из музыкально автомата и ведущих новостей из телевизоров, подвешенных к потолку. Марк никогда не переставал удивляться, каким образом его ни чем непримечательное детище, стало таким популярным. Большинство посетителей (постоянные гости), сами забирали свои напитки, выбрасывали мусор и вытирали столики а, когда Марк не мог находится в своём баре, сами следили за чистотой, чаевыми и поведением тех, кто приходил в ненорбар первый раз.
Герона вернулась на своё место. Высокий мужчина в строгом, чёрном, словно с похорон, костюме, что сидит прямо за ними, что-то сказал Героне, а затем присвистнул во след, на что женщина развернулась, и ехидно улыбаясь, помахала игривому посетителю кончиками пальцев.
 - Что он сказал? – Поинтересовался бармен.
 - Спросил, всегда ли мой язык такой ловкий.
 - Обычно, ты за такое бьёшь.
 - Изобью, когда он в туалет пойдёт.
Герона поставила пустой поднос на прилавок, и прикусив нижнюю губу, кокетливо спросила Марка: - Ты, случайно, не хочешь переспать со мной?
Марк задумался.
 - Я, вроде, не в твоём вкусе. – Произнёс он.
 - Так и я не в твоём… Но сейчас главное, что ты порядочный человек. А, мне нужно по быстренькому завести ребёнка. Пока это ещё возможно. 
Марк задумчиво выдохнул, потом приблизился к женщине и, разместив на стойке свои руки, словно школьник за партой, сказал Героне: - Мэр этот закон ни за что не примет.
 - А то, что мэр его вообще рассматривает, тебя никак не смущает?
 - Я…
 - Ладно. – Герона оборвала бармена. – Обойдёмся без споров. Мне этого на наших сборищах хватает.
 - Хорошо. – Согласился Марк. Затем указал рукой на пустой бокал Героны. – Я говорил, что всех остальных воротит от этого вина?
 - Да, много раз. Налей ещё, пожалуйста. – Женщина улыбнулась, по детски наивно.
 - Хочешь, налью хорошего? За счёт заведения.
 - Нет. Налей это.
Бармен выполнил просьбу.
Герона снова примкнула губами к своему напитку. Затем протолкнула жидкость через горло, чуть скорчившись. А, когда вино дошло до желудка, умиротворённо улыбнулась.
 - Вы просто ничего не понимаете. – Сказала Герона. -  Ваше «хорошее» вино можно пить до бесконечности, и никакого результата. А от этого вина меня уносит, после первых двух бокалов. Прямо, как в детстве. И вкус такой же.
 - А, когда тебя «унесёт», как домой будешь добираться?
 - Да уж как-нибудь… Кстати, как там Мир?
 - Нормально. Наверное. Я у него не был. Мир не любит, когда его навещают в больнице.
 - Что за бред? – Резко спросила женщина, подавая пальцами сигнал, что-бы ей подлили ещё. - Мою мать, например, вообще воротит от одного моего вида. Но если её увезут в больницу с очередным сердечным приступом, я её навещу. Даже цветов принесу. Потому что это правильно.
 - Мир мой друг. – Сказал Марк, наполняя, вновь опустевший бокал Героны. – И я уважаю его мнение.
 - Мир твой лучший друг, поэтому, на его мнение ты должен плевать. И, хочет он того или нет, тебе нужно припереться в его палату и спросить «как дела?». – Герона улыбнулась и, смотря прямо вниз, на дно своего бокала, сказала, как бы самой себе: - Что ещё делать старой алкоголичке, как не давать наставления?…
 - Ты здесь далеко, не самая старая. – Сказал ей Марк.
 - Я здесь самая алкоголичка.
Бармен не успел никак отреагировать на это - другой посетитель отвлёк его, и Марк отошёл от своей стойки на пару минут, а, когда вернулся, спросил Герону: - За что твоя мать тебя ненавидит?
 - Я красивее её. – Ребячливо ответила женщина.
 - Хах. Серьёзно?
 - По крайней мере, так считал мой папа.
Марк озадаченно посмотрел на Герону, и собирался что-то сказать, но женщина опередила его, спросив: - А у тебя, какие были отношения с родителями?
 - Сложные. Но, они умерли и оставили мне наследство. Так, что я всё им простил.
 - Большое видимо наследство.
 - Да. И ещё, кое-что, что важнее денег. Наш род. Мы с Алисой потомки основателей Аквариума.
 - Вау. Так, значит, ты мог бы стать мэром?
Марк, улыбнувшись, кивнул.
Тут, они оба заметили, что в бар зашёл их очень хороший знакомый.
 - Смотри ка, Винни. – Сказала Герона.
 - Или Кларсон.
 - Нет, Винни. Клар бы не вышел из дома в мятой одежде, и, тем более, с растрёпанной головой. А Винни, вряд-ли даже расчёской умеет пользоваться… Нет, ты не подумай, я люблю Винни, как и все. Но, простят меня небеса, Винни на столько же глуп, на сколько Кларсон сволочь.
Они оба помахали Винни, и тот, заметив это, радостно направился в их сторону. Марк поторопился достать бутылку с шоколадным ликёром для одного из своих любимых посетителей, пытаясь при этом вспомнить, что ещё такого он хотел спросить у Героны.

В десять утра Марк уже был в больнице; поднимался на третий этаж, не переставая задаваться вопросом – как Героне удалось столь быстро переубедить его? Она владеет какими-то хитроумными манипуляторными приёмами? Или, на мнение Марка так легко повлиять?
Одет он был в клетчатую, серую рубашку и тёмно-синие брюки. Из карманов брюк торчали две пачки аспирина, ради которых, Марк выстоял в аптеке, что на первом этаже, очередь из девяти человек. За все года его работы в больнице, Марк ни разу не замечал, что бы очередь превышала и трёх человек. Ему оставалось лишь дивиться и медленно продвигаться вперёд. Вообще, весь этот день, Марку казался каким-то нереальным. Наверное, это обычное дело, если ты много времени не высыпаешься, или идёшь на работу в свой выходной.
Когда до выхода на третий этаж оставался лишь один лестничный пролёт…
 - Здравствуй, Марк.
 …на пути Марка появился главный врач больницы.
 - Пришёл друга навестить? – Спросил он. - Это очень хорошо, а то Мир уже весь извёлся от скуки.
Марк не нашёл, чем лучше на это ответить, поэтому, закинув руку за спину, глухо протянул: - Да… Главное, чтобы это не мешало ему выздоравливать.
 - Не мешает. Послезавтра мы его уже выписываем.
Бармен изобразил подобие улыбки. Мэр решил, что на этом их разговор закончен, и собирался было пройти дольше, как Марк протянул руку, и неуклюже вцепился ею в перила, тем самым преградил главврачу путь.
 - Ты ведь… не примешь этот закон? – Тихо сказал Марк, смотря прямо в глаза мэру.
Мэр в свою очередь молчал. Спокойно, выжидательно. И, будто подражая Марку, так же смотрел прямо ему в глаза.
Так прошло десять секунд. Двадцать. Тридцать. Тридцать пять…
Когда Марк не выдержал и отвёл взгляд, а вместе с тем, убрал руку с перил, мэр, наконец, произнёс: - Я рад, что тебе не всё равно на дела Аквариума, но ничего сказать не могу.
 - Но ты уже принял решение?
 - Да, и раньше времени, о нём никто не должен узнать.
Марк снова поднял негодующий взгляд, на что мэр лишь снисходительно улыбнулся.
 - Поверь. – Сказал глава больницы, положив руку на плечо Марка. – не будь это так важно, я бы тебе рассказал.
Услыхав чьи-то шаги где-то неподалёку, они оба разошлись. Марк вверх, мэр вниз по лестнице.

Мир лежал на полу, когда его друг открыл дверь в палату. На пациента была надета потёртая, голубая, почти серая, пижама, и поверх, белый, махровый халат.
Марк вытащил аспирин из карманов и кинул на кровать. Мир поднялся с пола, стряхнул с себя пыль, тяжело вздохнул.
 - Тебя то сюда какими ветрами? – Пробормотал Мир.
 - Спросить, «как дела?».
 - Отлично. Послезавтра выписывают.
 - Я знаю. Виделся с мэром.
 - Отлично… - Мир посмотрел на свою кровать, потом указал рукой на аспирин и произнёс: - С тем, что мне дают, я вообще головы не чувствую, не то, что боль в ней.
 - Не хотел приходить с пустыми руками.
 - Принёс бы книжку.
 - Ты не читаешь книги.
 - Принёс бы с картинками. – Мир потянулся, потом убрал таблетки в шкафчик. – Ладно, садись, спрашивай.
 - Что спрашивать?
 - Что у меня нового? Как я себя чувствую? У тебя пока только одна галочка из трёх.
Марк ухмыльнулся. Сел в кресло. И, вместо, вымученных вопросов, поинтересовался об обитателях третьего этажа, и чем вообще этот этаж отличается от четвёртого. Мир это оценил, даже воодушевился и, немного поразмыслив решил для начала рассказать о старике со шрамом.
Марк расслабился в кресле, под детальное описание морщинистой кожи, впалых глаз и усталого, злого взгляда. Он слушал сначала внимательно. Затем, в пол уха, то и дело отвлекаясь на какие то свои случайные мысли. А потом сам не заметил, как слова Мира стали монотонными, расплывчатыми, еле различимыми. А сам он (Марк) придался далёким воспоминаниям о его буднях в этой же больнице, на четвёртом этаже, в качестве пациента… Дни, когда он спал по десять часов; когда его хвалили за рисунок вазы или победу в шашках; когда за полностью съеденный обед, ему давали сигарету. Дни, когда Марк дрожал от одной мысли, что его сестра посетит больницу, что-бы проведать его. В это же время он делил с Миром одну палату. Им было восемнадцать и двадцать шесть лет. Марку нравился Мир. За колкие комментарии в сторону врачей и санитаров (однажды, в порыве ярости, Мир даже наорал на одного врача, и толкнул в тележку с лекарствами. Хотя, это, вряд-ли, можно причислить к плюсам. Врач – Мария Литто, нравилась всем пациентам. В том числе и Миру. До сих пор непонятно, почему Мир это сделал. Он сам никогда не говорил о той истории).
Так же Марку нравилось отсутствие у своего соседа привычки задавать тысячи личных и неудобных вопросов. И, что Марк ценил больше всего, за некую моральную силу, которой так недоставало ему самому. Единственный его минус, который признавал сам Мир, был в его многочисленных жалобах, в основном ночью, когда больница утихала, и свет в коридорах выключался. И даже эти жалобы, Марка не раздражали. А, спустя некоторое время, он и вовсе не мог заснуть без них, как без материнской колыбельной.
Мир жаловался на врачей; на своё невезение; на свою плохую память; на бездарность в рисовании. Так же, он жаловался на посетителей больницы и вообще всех, кто не являлся пациентом. Даже на свою маму. Мир говорил о том, как это ужасно, что кто-то может просто прийти и увидеть тебя в таком сальном, нелепом и болезненном виде. И под конец, когда Марк уже начинал проваливаться в сон, Мир жаловался на головную боль, и на то, что ему приходится упрашивать медсестёр, дать ему аспирина.
Марк однажды, пообещал после их выписки, хоть каждую неделю покупать ему аспирин. Мир, в эту выписку не верящий, со своей стороны, шутливо поклялся покупать сигареты своему соседу хоть каждый день.
Погружённый в воспоминания, Марк не заметил, как прошёл целых полчаса. А, погружённый в свой рассказ, Мир, не заметил, что его совсем не слушают. Спустя ещё двадцать минут, они попрощались. Мир пошёл завтракать. А Марк решил прогуляться по парку, недалеко от больницы. Посидеть на лавочке, посмотреть на деревья, птиц, людей. Воспоминания никак не могли оставить его в покое. Слишком большим был контраст между Марком прошлым и Марком теперешним. Слишком приятной была мысль, что прошлый Марк, остался в той палате, на четвёртом этаже, и никогда больше не вернётся. Приятно также было прослеживать, в какие моменты менялись те или иные черты его характера. Как уходили робость, страх, податливость, привычка мямлить себе под нос. Как голос становился громче, взгляд острее, и, потихоньку начинали проклёвываться зёрна дара убеждения, и дара влиять на людей… Вдруг, он припомнил недавние события. Свои слова, действия. И в его груди в одночасье похолодело. Его мозг атаковала острая, болезненная, язвительная и, каждую секунду, всё больше набухающая, мысль. Так ли сильно он изменился? А что, если прошлый Марк обманул его, и каким-то образом, сумел сбежать из своей палаты? А что (и это было самым пугающим) что, если Марк никогда и не менялся?


Рецензии
Как это трудно подметить в себе перемены, или хотя бы их признать. А признав, не попасть в ловушку бесконечных соменений. Концовка главы зацепная.

Алекс Чернявский   25.06.2019 19:45     Заявить о нарушении