Последнее тепло солнца

 Вчера хоронили красивую девушку, студентку университета. Она погибла в автомобильной аварии. Все уцелели, а она погибла. Её знали многие, так как к ней сватались многие. Ей никто не нравился, и всем она отказала. Поэтому, многие её и ненавидели. Но её любили и ею гордились аульские девушки и женщины. И каждый её приезд в аул для подружек и родственниц был праздник. У неё были ещё две младшие сестры и женатый старший брат. Её мать, которая её безумно любила, когда ей сообщили о смерти дочери, сошла с ума. Она потеряла всякое чувство боли, страдания, жалости, страха … Она не заплакала ни разу. Она молчала всё время, и смотрела удивлённо на окружающих. К ней подходили, и обнимая её, плакали. Но она молчала, и сторонилась плачущих. Когда увидели, что она боится и не в своём уме, то женщины к ней перестали подходить. За полдень, в течение которого покойную готовили к похоронам, и читали молитвы над ней, мать один раз подошла к мёртвой дочери. Постояла рядом немного, улыбаясь, медленно повернулась, и вышла. Мулла, который читал в это время коран около покойной, несколько раз отвлекался, поражаясь поведению матери покойной. Но снова углублялся в чтение суры, вспомнив, что она тронулась с ума, и не ведает, что происходит. Больше она к умершей дочери не подошла. Тело покойной было решено нести на кладбище после полудня, помолившись. К этому времени могила уже была вырыта в должную глубину и ширину. И кто-то вслух выразил удовлетворение, успокоившее многих, как ему казалось, что во время копания могилы не встретили внизу каменных глыб или скал, которые бы заставили копать могилу снова в другом месте. Но никто этим словам не обрадовался, потому что уже до этого знали, что могила вырыта полностью. Когда уже собирались вынести носилки с умершей и идти на кладбище, начал лить дождь. С начала редкими каплями, потом всё сильнее, и сильнее. Вскоре он перешёл в ливень. В шуме дождя, то близко, то так далеко слышались звуки падающих с высоты крыш из дождевых желобков потоков воды. Все надеялись, что дождь очень скоро перестанет, и можно будет идти на кладбище. Дождь не переставал. Гром гремел за громом, и он лил, лил, лил ... Наступил вечер. Дождь так и шёл, не переставая. Стало ясно всем, что похоронить умершую не удастся сегодня. Ливень перешёл в мелкий дождь и ночь окутал туман. Побыв какое-то время у тела умершей, аульский мулла, провожаемый молодым человеком, укутавшись в старый плащ, осторожно ступая в темноте, ушёл домой, сказав, что дело поневоле перетекло в следующий день, и, чтобы старшие из семьи читали около покойника коран.
С вечера в комнате с покойником было много людей, общавшихся между собой шёпотом. Никто из этих людей, включая самых близких родственников умершей девушки, не мог сделать здесь что-либо полезное, и их пребывание в этой комнате было само по себе бессмысленным. Но каждому из них казалось, что он должен побыть около умершей, и как будто она может обидеться за то, что он не подошёл к ней. И именно это и беспокоило почти всех их. Они даже думали: «Ведь на её месте мог оказаться и я … И мне было бы обидно, если бы мои родственники не приходили ко мне … И не стояли бы рядом …». Люди стояли в соседней комнате, в узком коридоре, время от времени открывая и закрывая скрипучую старую дверь. Молодой, худой, болезненного вида человек, недавно окончивший религиозное училище в соседнем ауле, монотонно и в нос читал строки корана, листая один лист за другим с каким-то безразличием и отрешённостью. Ночь была такая тёмная, что идущий не видел впереди себя ничего. В такую ночь люди идут на ощупь, проводя руками по каменным стенам, нащупывая ногой знакомый камень или яму. В комнату доносился глухой шум и звуки желобковой воды также, как и с вечера. Ближе к полуночи все люди один за другим ушли, и в комнате стало одиноко и темно, как будто здесь никого живых не было. Болезненного вида человек, читавший коран, засыпал, и дочитывал последнюю страницу суры, чтобы уйти к себе домой. Недалеко от него в углу комнаты сидел дядя умершей девушки, глубокий старец, и двигая губами, про себя повторял за читающим молитвы из корана. Он всё это знал наизусть. Наконец, из комнаты вышел и читавший коран человек, и старик остался один около тела погибшей девушки. Стало тихо. Так тихо, что возникло ощущение, что в комнате слышен какой-то звон далёкого ровного тихого потока, который мы слышали давно, когда мы оставались совершенно одни в огромном помещении. Старику начало казаться, что рядом кто-то стоит и наблюдает за ним и покойником. Временами ему казалось, что кто-то действительно стоит с начала около покойника, а потом рядом с ним. Но старик полагал, что никого в комнате нет, и виной всему он сам, которому всё это мерещится. Какое-то время он думал о погибшей девушке, о том, как завтра, шагая по грязной дороге, меняя друг друга, люди понесут её на кладбище, как будут опускать её красивое, но уже мёртвое тело в тёмную могилу … Как её брови, губы, нос, лицо закроют комья холодной глины, так быстро бросаемой сверху могильщиками. Вдруг он вспомнил о её матери … И здесь он подумал: «А спит ли она сейчас?». Подумав так, он решил, что всему своё время, и что всё вершится по воле бога. Всё это время он продолжал читать про себя молитву, ни на минуту не останавливаясь. Прошло ещё часа два, когда старик заметил, что его начинает одолевать сон. Он сидел в длинном коричневом пальто в углу комнаты, но решил, что лучше пересесть на деревянную тахту рядом. Старику вдруг послышался лёгкий и тонкий скрип двери, как будто она немного отворилась наружу, на ладонь руки. Но он не придал этому скрипу значения, и продолжал читать про себя молитву. Он подумал: «Кто может открыть сюда дверь … Все ведь спят …». Через какое-то время ему снова послышался тихий скрип двери, и последовавший за ним шум, похожий на движение двери против воздуха. Но дверь была закрыта. Это старик видел, хотя в комнате было темно. Когда он, дочитав одну молитву, произносил: «Аминь, аминь, аминь …», дверь снова заскрипела тем же тонким протяжным скрипом в темноте. Старик окликнул: «Кто там?». Тишина. Он ещё долго читал молитвы, как вдруг сам не заметил, как он начал дремать, и засыпать. Раньше он легко читал молитвы до утра, и не засыпал. Теперь его сил уже не хватало противится сну.
Когда старик проснулся, шума дождя уже не было слышно. В комнате стало чуть светлее и бледнее от проникающей через окно предрассветной белизны. Он заметил, что та самая дверь, которая ему казалась скрипящей и открывающейся, и на самом деле полуоткрыта. Он точно знал, что она была закрыта, и он сам закрывал её. Он подошёл к двери, взял рукой её с края, постоял, подумав: «Может действительно кто-то заходил внутрь ночью … Мало ли чего бывает …», и начал делать омовение для утренней молитвы. Когда старик уже закончил омовение, и стягивал рукава своей старой рубашки к кистям рук, в комнату неожиданно вошла немолодая угрюмая родственница умершей, и ничего не говоря, начала наливать в кувшин воду. Отставив кувшин с водой в сторону, родственница подошла к кровати, где лежала покойница, и вскрикнув громким коротким криком, повернулась к старику. Подойдя к кровати, он увидел, что рядом с телом мёртвой девушки на кровати лежит её мать … В начале старик подумал, что она пришла к телу дочери и просто легла рядом, не в состоянии забыть её, и смирится с тем, что её больше нет. Но её глаза были открыты, и она не шевелилась. Старик тихо произнёс: «Она мёртвая …», и удалился в соседнюю маленькую комнату молится.
Утром туманы в ущельях рассеялись и яркое солнце осветило дворы, дороги, грязь … Оно согревало всё, что ночью сжалось и зябло под холодным дождём. Солнце проникало и в одинокую мокрую могилу, согревая её стенки, края … Оно грело и прохладную глину новой могилы, которую так быстро и сильно выбрасывали из глубины. Оно последний раз грело и два тела, покрытые чёрными бурками, одиноко лежащие на краю могил.