7. От маски к лицу 1

Философия лица.

Личное бытие в философии лица.
(Учение философии лица о личном бытии)

5. От маски к лицу. Часть 1.

Так что же можно сказать об идее «лица», развившейся в древнем греко-римском мире? Несомненной заслугой и даже величием этой «идеи» является то, что она, пусть не столько интеллектуально, сколь чувственно, указала человеку, в его скорее подсознательных мечтаниях, чем дефинициях, на возможность присутствия в его, казалось бы, монолитном и однородном «бытии», некоего «инобытия». Такого «существования», которое может поставить его вровень с богами. Она заронила в человеческое «сознание» семя той рефлексии, которую можно назвать личным самоощущением. Но это семя не могло взрасти на той «почве» античных космологических представлений, которая тогда существовала. Античная мысль не могла дать этой идее полного и подлинного онтологического обоснования.[1]

[1] Prosopeion - «маска»» и persona - «персона» лишь наметили путь к «лицу». Но они осознанно воспринимались как напоминание о том, что это «лицо» не отождествимо и никогда не должно быть отождествляемо с «сущностью» любой «вещи», с подлинным «бытием» человека. Другие, не имеющие отношения к «лицу» силы, притязали на то, чтобы быть онтологическим содержанием человеческого «бытия». Именно этого требовало представление о самодостоверной космической и государственной гармонии. И именно это требовало переосмысления. 

Каким же путём пришла человеческая «мысль» к возможности самой постановки вопроса об отождествлении понятия о «лице» с «бытием» человека?[2] Для того чтобы это стало возможным, должны были произойти две мировоззренческие революции. А именно:
- Появиться совершенно иная космология, в которой само существование и происхождение мира было бы подчинено появлению и существованию человека; и
- Появиться иной экстремальный, даже «безумный», онтологический взгляд на человека, который соединил бы в человеке «абстрактное» и «конкретное». Свёл бы воедино «абсолютное» и «относительное», «причину и следствие». Объяснил бы ему, как в нём соединяются «добро» и «зло» - с одной стороны. А с другой - «смертность» с бесконечной жаждой «вечности».

[2] Как могла быть «свобода» отождествлена с предопределённостью «гармонии»? Смертность и конечность «индивидуума» - конкретного человека – с «бессмертием»? Следствием абсолютности «свободы».

Первая мировоззренческая революция началась в результате «встречи» античного философского мифа с библейским видением мира. А вторая - с «воцерковлением» греческой мысли и её онтологии. Формированием того, что мы ныне называем христианской догматикой и богословием.[3]

[3] Греческие Отцы Церкви оказались как раз теми, кто соединял в себе и то, и другое. Обнаружив божественный творческий дар, они даровали Церкви и миру откровение о «лице», отмеченное поистине не «земной», а «небесной» абсолютностью, которая продолжает поражать современного человека, хотя он и отказался уже от их «духа».

«Лицо» с его абсолютизмом в гносеологии и экстремальностью в онтологии образовалась в попытках Церкви выразить онтологию своей «веры» в Триединого Бога. «Вера», как крещальный символ, всегда была началом и источником любого богословствования Церкви. Чего бы оно ни касалась: онтологии, гносеологии, антропологии или аскетики. Но в ходе постоянных и глубоких контактов христианства и греческой философии постепенно назрела проблема осознания и формализации этой «веры», для того, чтобы Церковь и греческая «мысль» могли бы понять дуг друга.[4]

[4] Что означает высказывание: Бог есть Отец, Сын и Дух и при этом Он не перестает быть Единым Богом? В ходе этих споров и произошла революция в греческой философии.

Необходимо заявить, что история этой революции в философии совершенно не объяснима, без признания присутствия в ней некоей экстремальности. Того факта, что появление идеи об отождествлении понятия о «ипостаси» с понятием о «лице» совершенно не возможно с точки зрения интеллектуально-логического развития предыдущего философского и ветхозаветного богословского опыта. Как родилась эта идея?! - Ответ может быть только один: - «Чрез откровение Духа!» Какие перспективы она открыла человеку, и к каким последствиям в его жизни она привела?! Что такое теперь человек как «лицо»? Эти вопросы до сих пор стоят перед человечеством. И будут стоять перед каждым человеком, до самого конца его «ветхой» жизни.