Медалька

     До тренировки оставался час. Это значит, я успею зайти домой, забрать сумку и вместе с друзьями дойти до зала. Вот уже и мой подъезд. Я решил подняться пешком. Но на втором этаже всё-таки передумал и вызвал лифт. Вошёл в него и случайно нажал на третий этаж вместо своего седьмого.
«Блин, руки-крюки!»
Двери закрылись, и лифт поехал на третий этаж. Затем на седьмой. Он ехал как-то странно: весь дрожал, да и свет в кабине подмигивал. На седьмом этаже двери лифта открылись, и я вышел в непривычный мне мир. Света было очень мало. Лестничная площадка была слабо освещена одной-единственной лапочкой в полуразбитом грязном плафоне. Было тихо и неуютно.
Странно — ведь на нашем этаже всегда было светло! Я вышел из лифта и решительно направился к двери нашей квартиры. Лифт сейчас уедет, и всё погрузится в полумрак. Однако лифт был неподвижен — он словно уснул, освещая мне путь. Это уже вторая странность. Подходя к двери, я уже достал ключи. В полутьме я на ощупь искал замки. Вместо двух оказался один.
Я отшатнулся от двери. Осмотрев её, понял, что дверь наша, только замок один. Я долго колебался, открывать или нет. Наконец вставил ключ в замок — он подошёл. Дверь открылась.
Немного постояв, я зашёл в квартиру. В прихожей было темно, ночник в конце коридора слабо освещал пятачок перед ванной и туалетом.
Правой рукой я нащупал выключатель и нажал его. Свет в прихожей  загорелся не сразу и к тому же был холодным.
Запах  в квартире бы не приятный и резкий Это был даже не запах, а самая настоящая вонь! Странно… Мусор я с утра вроде бы вынес…
Сбросив кроссовки, я вошёл в свою комнату. Когда проходил мимо гостиной, мне показалось, что там кто-то был и двери прикрыты. Я не стал узнавать, есть там кто или нет, — у меня нет времени, мне надо на тренировку! И двинулся дальше.
Зайдя в комнату, я остолбенел. Да, она была моя, но там было всё кувырком. Кровать не заправлена, на одеяле, как мне показалось, — след от обуви. Стол завален какими-то журналами. Кресла рядом с ним нет, а стоит покосившийся деревянный стул, уже неоднократно чиненный. Ламината на полу тоже нет — вместо него линолеум.
У меня закружилась голова, всё вокруг поплыло перед глазами.
«Где я?»
Ноги стали тяжёлыми и еле двигались. Живот скрутило и сдавило, словно тисками. Рукой я упёрся в стену рядом с кроватью. К горлу подкатили тошнотворные спазмы. Я начал терять сознание. Присел на кровать и завалился набок в смятую чужую постель, сжав кулаки. Поджав ноги к груди в позе эмбриона, я лежал и еле дышал.
Через минут пять дыхание стало спокойнее, и я выпрямил ноги. Посмотрев на потолок в каких-то пятнах — то ли от футбольного мяча, то ли от чего другого, — я понял, что это не моя комната. Похожая, но не моя. Надо встать и уйти отсюда. А ещё лучше — убежать. Моё дыхание стало более частым, появились ощущения, что не хватает воздуха.
Собрав все свои силы, я сел на кровать. Отдышавшись, встал и направился в коридор. Внутри появились ощущения страха, подавленности и безнадёжной тоски. Дыхание стало тяжёлым, живот надулся и обвис. Наконец я обратил внимание на свои кулаки — они были всё ещё сжаты с тех самых пор, как я упал на кровать. Пытаюсь их разжать — с первого раза не получается. Сделал три глубоких вдоха и выдоха — кулаки разжались, но были готовы сжаться вновь. И тут из правого выпала маленькая блестящая медалька. Наверное, она лежала на кровати и я случайно её взял. Надо вернуть!
От изучения медальки меня отвлёк шум в большой комнате. Я решил подойти к её закрытым дверям. Постояв и немного прислушавшись, заглянул внутрь, приоткрыв левую дверь. Запах перегара и пота вперемежку с затхлым запахом то ли одежды, то ли белья буквально нокаутировал меня. Глаза заслезились, и в полумраке я разглядел спавшего на диване человека. Он храпел и не шевелился, отвернувшись к стенке. Я решил зайти. Раскрыв шире дверь, случайно задел стоявшие сзади пустые бутылки. Они с грохотом упали и закатились под диван. Я замер. Тихо. Пьяный храп не прекращался во время шума — значит, можно идти. Я прошёл в середину комнаты. Как же здесь темно и душно! Шторки занавешены почти наглухо — солнечного света нет. Мебель похожа на нашу, но выглядит старой и разбитой. Причём добрая половина мебели отсутствует. Большой книжный шкаф с открытыми полками был пуст, слева его подпирал буфет под посуду. Вся мебель стояла пустая словно готовилась к переезду.
На одной из пустых полок стояла одна-единственная фотография. Я подошёл ближе. На ней была запечатлена молодая женщина с детской коляской. Фотография была нечёткой, но можно было разобрать: они сфотографированы в парке. На заднем плане виднелись дорожки и деревья. Женщина улыбалась. О боже! Как же она похожа на мою маму! Только она очень молодая, и у неё коса. Ничего не понимаю: что происходит?! Я отвёл глаза от фотографии и наткнулся на собственное отражение в зеркале. На меня смотрел абсолютно незнакомый мне человек. Волосы у меня на голове зашевелились от страха. Я хотел присесть. Но опять взглянул в зеркало. Да, это совершенно чужой мне человек. Он был слегка полноватый, его длинные волосы закрывали уши и спускались до плеч. А глаза... Боже, что с ними? Я не вижу в них жизни! Такое чувство, будто на меня смотрит покойник. Ужасную картину дополняли синюшные тени под глазами. Что это за урод?! У меня опять пошла кругом голова. Я отвернулся к дивану — смотреть больше не мог.
Изучая комнату, я совсем позабыл о спящем мужчине. Храп давно уже прекратился, и на меня смотрел бородатый, с пустыми глазами, опустившийся человек. Он продолжал лежать в кровати, перевернувшись на другой бок. Спал он в одежде, так что одеваться при встрече гостей ему нужды не было. Мужчина медленно подтягивал к себе ноги, чтобы сесть на диване.
Надо бежать из этого жуткого логова! Однако ноги не слушались меня — я стоял в центре комнаты как заворожённый.
Когда хозяин комнаты сел, то можно было увидеть его одежду. Грязные, рваные с боков джинсы дополняла рубаха с оторванными рукавами (а может, это была футболка, — не ясно). Всё мятое и неопрятное.
— Какого хрена ты тут делаешь? Пошёл вон, долбаный наркоман! — зарычал он осипшим голосом.
От всего увиденного и услышанного я просто обмяк и продолжал стоять. Было странное чувство, что он меня знает, как и я его. От такого потока чувств и мыслей, свалившихся на меня, я просто сел на пол.
Теперь, снизу вверх, я смог лучше разглядеть лицо мужчины. Оно было опухшее, небритое, с заплывшими глазами. Чертами лица он напоминал моего
папу, скорее даже его двойника или брата, но совсем другого — противоположного во всём.
— Ещё раз спрашиваю: зачем ты тут? — уже тише спросил он, уставившись на меня.
Я вспомнил, что пришёл домой за сумкой, и просто сказал:
— Я за сумкой пришёл. — Сказав это, я не узнал свой голос — он был какой-то слабый и безжизненный.
Мужчина хотел было уже сказать что-то матерное, но остановился, заинтересовавшись моим ответом. Склонив голову набок, он внимательно посмотрел на меня.
— За сумкой? — удивлённо переспросил он, продолжая смотреть на меня. Я так понял, что от моих слов он начал трезветь. Нападать на меня не стал — значит, мне надо заговорить ему зубы и сбежать. Силы постепенно возвращались ко мне, и я начал шевелить ногами, чтобы встать. Надо отвлечь его разговором, а потом — бежать.
— Да, мне нужна моя сумка с перчатками — я пойду на тренировку, — продолжил я разговор.
Небритое и заплывшее лицо моего собеседника передёрнуло, и он откинулся назад, на спинку дивана. Глаз в темноте я не видел, но чувствовал, как они расширились.
Он резко встал с дивана и подошёл ближе:
— Ты что, опять под кайфом? Что за хрень ты несёшь — какая сумка? Какие перчатки? Ты долбаный наркоман, который скоро сдохнет от своих колёс и уколов… Нет здесь никакой сумки, и тебя здесь нет! Я вышвырнул тебя из дома ещё месяц назад. Что тебе здесь надо?
Все слова я услышал как во сне. В страшном сне.
После этих слов он одним махом поднял меня с пола и упёрся своими глазами в мои. Высокий, но неширокий в плечах, он обладал недюжинной силой.
— Тебе опять нужна доза? — задал он вопрос. — У нас в доме больше нет ничего, что можно было бы продать. Ты всё вынес и продал за дозу. — Сказав это, он как-то смутился и отпустил меня. — Вали отсюда, ты здесь больше не живёшь! — тихо проговорил он и развернулся к дивану.
Надо идти, но я стоял как в забытьи. Ноги будто проросли к грязному полу. Я чего-то ждал — сам не зная чего. Внутри у меня были смешанные чувства: этот человек мне не посторонний, и я не хочу отсюда уходить. Тут я увидел в углу рядом с диваном подставку под ноги — и мне в голову приходят воспоминания: я в первом классе сижу за партой, а ноги не достают до пола. И тогда папа смастерил мне подставку для ног. И вот я, довольный, сижу за партой с Ленкой...
Стоп! С какой Ленкой?! Какая подставка?! Не было у меня в первом классе никакой подставки — это не мои воспоминания! Да что, чёрт возьми, происходит?! Где я?
Громкий крик отвлёк меня от этих мыслей. Первых слов я не услышал, зато почувствовал хороший подзатыльник от бородатого хозяина этой берлоги.
— Я что, неясно сказал? Следующий удар будет тебе в рожу! Да, в рожу, а не в лицо. У тебя нет лица, ты животное, ты…
Он осёкся. А я уже бежал по коридору. Подзатыльник, словно стартовый пистолет, вернул меня к жизни.
Я бежал, а в глазах стояли слёзы. Вот впереди входная дверь, а сзади что-то упало и разбилось. Я, не оглядываясь, схватил свои кроссовки и выбежал на лестничную клетку. Единственное освещённое место было у лифта.
Моё спасение — это лифт! Он стоял открытым и не уезжал. Я не стал раздумывать, почему было именно так. Забежал внутрь и быстро хлопнул рукой по панели с кнопками, надеясь на быстрый спуск. Лифт закрыл двери и начал движение.
Оглушительный удар ногой в дверь лифта заставил меня отпрянуть внутрь, к стене. На верхнем этаже слышались бормотание и крики. Трясущимися руками я начал обувать кроссовки.
В надежде быстрее спуститься вниз посмотрел на кнопки лифта. Чёрт! Я так торопился уехать, что вместо первого этажа опять нажал на третий, а потом — на второй!
Лифт начал притормаживать для остановки на третьем этаже. Наверное, этот пьяный мужик хочет догнать меня и стоит на лестнице — поджидает, когда я выйду. А фиг ему — я не выйду из лифта и поеду дальше!
Двери лифта открылись на третьем этаже. Он был такой же слабоосвещённый и холодный. Было тихо — в лифт никто не спешил. Двери медленно закрылись, и лифт поехал на второй этаж. Двери открылись, и яркий свет на секунду ослепил мои глаза. Я словно попал в сказку по мановению волшебной палочки. Раз — и всё, ты в другом месте, в котором никогда не бывает ночи и сумрака. Вся площадка второго этажа была залита светом. Я выбежал из лифта на лестницу и спустился на первый. Пулей вылетел из подъезда в солнечный день и пробежал мимо своих друзей, стоявших у скамьи со спортивными сумками.
— Эй, ты куда? — крикнули они.
Я повернулся. Да, это были мои друзья. Они стояли, удивлённо уставившись на меня.
— Что с тобой? Иди сюда, — сказали они.
Я осторожно, не торопясь подошёл к ним. Да, это мои друзья — Витя и Алекс.
— Где твоя сумка? И чё ты такой бледный?
Я начал было говорить, но во рту так пересохло, что получились лишь шёпот и бормотание.
— Парни, я… я ошибся квартирой…
Друзья серьёзно посмотрели на меня, а потом начали смеяться:
— Хорош прикалываться, давай за сумкой — до тренировки осталось двадцать минут.
Только сейчас я осмелился взглянуть на свои дом и подъезд. Он казался вовсе не угрюмым, а весёлым в лучах дневного света. Надо было принимать решение: возвращаться или нет.
— Я сейчас, парни!
Я решился на вторую попытку забрать сумку из дома. Пойду пешком.
И, настроившись, вбежал обратно в подъезд.
На всём пути по лестнице свет не кончался. Я бежал, не смотря по сторонам. Было светло и чисто, как днём. Добравшись до седьмого этажа, я подошёл к квартире, в двери которой было два замка. Не раздумывая, достал ключи и легко открыл оба. Зайдя внутрь, не обнаружил ничего из того кошмара, который был десять минут назад. В коридоре светло и чисто. Я сбросил кроссовки и вбежал в свою комнату. Сумка стояла у заправленной кровати. Боксёрские перчатки висели на кресле у стола. Я уложил их в сумку и направился к выходу. Проходя по коридору к прихожей, зашёл в открытые двери гостиной. Диван и два кресла стояли на своих местах. Стенка справа на всю длину была до потолка заполнена книгами. Большая телевизионная панель в чёрном корпусе гармонично вливалась в центр комнаты на стене.
Всё было на месте.
Это был просто страшный сон, какое-то наваждение! Я просто уснул в лифте, и всё! Это надо забыть.
В прихожей я посмотрел в зеркало. Оттуда на меня смотрел бледный, но спортивного вида молодой человек, который был хорошо мне знаком. Короткая стрижка и едва заметная улыбка вернули хорошее настроение. Я взял свою сумку и побежал вниз, к друзьям.
Тренировка прошла хорошо — тренер даже похвалил меня пару раз. Я выкладывался по полной — бил грушу с большим удовольствием, чувствуя силу и уверенность.
Попрощавшись с друзьями, я направился к своему дому. В окне на кухне горел свет. Мама уже дома, и папа скоро приедет. Всё хорошо. Нет ничего, что испортило бы мне настроение, а всё, что со мной произошло, — лишь наваждение от усталости после учёбы. Сейчас этого нет — всё хорошо. Я смело вошёл в светлый подъезд. Поднялся по лестнице, достал ключи и открыл дверь.
Мама была на кухне.
— Привет, мам! — сказал я.
Она вышла ко мне, её руки были в муке.
— Привет, дорогой, — сказала она.
Я обнял её и не отпускал. Мама была удивлена.
— Что с тобой? У тебя голова не болит? — Она коснулась губами моего лба. — Да нет, вроде не горячий. Но выглядишь усталым, — сказала она, внимательно посмотрев на меня.
— Всё хорошо, мам, тренер меня похвалил, — ответил я.
— Ладно, спортсмен, давай переодевайся и за стол! Я успела нажарить твоих любимых беляшей.
— Класс, я быстро! — ответил я и пошёл в свою комнату.
Бросив сумку у кровати, я начал переодеваться. Странно, но кресло у стола было развёрнуто в противоположную ему сторону, в то время как я всегда придвигаю его к столу вплотную, когда ухожу. Наверное, мама заглядывала и не придвинула кресло. Опять странности!
И тут я вспомнил о медальке. Куда в этом сне я её положил — не помню. Наверное, она выпала там же, на той кровати. Я переоделся, повесил на кресло джинсы. И тут что-то звякнуло, закатилось под кровать. В любой другой день я не обратил бы на это внимания и ушёл на кухню, однако сегодняшние приключения напомнили о себе.
Нет, не может быть! Нет никакой медальки — всё это глупости и сон наяву, который был и прошёл.
Я ничего не боюсь, однако  всё стоял, не осмелившись заглянуть под кровать.
Дневной страх, проснувшись, затаился где-то в углу моего сознания. В глазах у меня всё закачалось, живот напрягся. Я начал усиленно дышать, обогащая кислородом свой мозг и надеясь очистить его от глупого страха. Успокоившись и убедив себя, что всё хорошо, я смело сел на колени перед кроватью. Засунув правую руку далеко под неё, начал искать монету. С перового раза достать у меня не получилось.
Вот она! Но я не сразу забрал её. Сжал в кулаке, высунул руку и сел на колени. Кулак я не разжал и сидел так, смотря на него.
Незаметно вошла мама, смотря на меня с недоверием.
— Малыш, что с тобой происходит? Что случилось? Ты что-то от меня скрываешь? Что там у тебя?
Она наклонилась и трясла мой кулак, чтобы разжать его. Но я не сдавался.
— Разожми кулак! Быстро! — прикрикнув, сказала она
Да уж! Мама всегда знает, что, когда и как нужно сказать!
Я разжал кулак. На ладони, поблёскивая, лежала медалька.
Серьёзное и взволнованное лицо мамы превратилось в сияющее, как эта медалька. Она улыбалась.
— Какая красота! — сказала мама. — Это твоя? Что за соревнования были? Давай рассказывай.
Она взяла из моей руки медальку, подняла её верх и стала разглядывать надписи.
— Я… я… — В горле у меня пересохло, так что говорить было непросто. Собравшись с силами, я в конце концов ответил:
— Это не моя…
Мама повернула голову в мою сторону, всё так же держа медаль на весу. Ничего не ответив, она повернулась и начала читать:
— «Первое место по бегу на дистанции 3 км среди школ города». Круто!
Она повернулась ко мне и опустила медаль в мою руку:
— Да уж, бег — это не твоё. У тебя ведь другой вид спорта в почёте. Так что верни медаль её законному владельцу — я думаю, она очень дорога ему. — С этими словами она встала и направилась на кухню.
— Но как же я верну… — скомканно крикнул я ей вдогонку.
Мама остановилась в дверях. Ответила она не сразу.
— Послушай. Я не знаю, каким образом она у тебя оказалась, но ты должен её вернуть.
— Мама, а если я… — Я не договорил, увидев, как она поднесла к губам указательный палец, что означало: разговор окончен.
— Просто сделай это, — сказала она и вышла.
Я поднялся с пола и подошёл к столу. Развернув кресло, сел в него. Медальку положил в центр стола, отодвинув одиноко лежавшую на нём тетрадь.
Что же делать и как всё вернуть?
Вернуться в этот ад ради медальки? А если я не вернусь? Боже, что делать?
Тетрадь на краю стола отвлекла меня от раздумий. Её тут быть не должно! Она была приоткрыта, и в неё была вложена ручка.
Я пододвинул её к себе. Волнение не оставляло меня с того самого момента, как я пришёл домой, но почему-то именно сейчас наступил его пик. Рука немного дрожала, но я всё же открыл тетрадь. На первой странице ручкой было написано:
«Спасибо за момент счастливой жизни!»






    Ps

     Спасибо заранее за Ваш отзыв