Разговор пенсионеров

1990- годы. Раннее зимнее утро. Очередь пенсионеров на почте за пенсией.



Первый пенсионер:

Эх, Фомич, давай курнем,

По цигарочке свернем.

Я с пяти стою, как пень,

Все мозги, уж набекрень.

Второй пенсионер:

Что ж поделать тут, Кузмич!

Жрать захочешь - стой, не хнычь.

А вообще-то дело дрянь -

Тьма людей в такую рань.

Первый пенсионер:

Вот и я про то. Беда.

Сотворили ж господа.

Нам теперь, похоже, скоро

Путь дороженька одна.

(старик показывает пальцем в землю).

Второй пенсионер:

Да, настали времена!

Им там сверху трын-трава.

Ну зачем, скажи на милость,

Депутату голова?

Первый пенсионер:

Эх, Фомич, про энту рать

Неохота вспоминать.

Заварить такую кашу!

А кому ее хлебать?

Второй пенсионер:

Вот Чубайс тут выступал.

Мысли плавно излагал.

Говорит, что все прекрасно,

А кому и не сказал.

Первый пенсионер:

Этот рыжий мужичок?

Я б его в острог упек.

Что наделал! Всю страну

Приравнял, как есть к говну.

Я его билетом гладким (приватизационный чек)

Вытер задницу свою.

Второй пенсионер:

И Гайдар все говорит:

"У меня душа болит".

Мол, меня с премьера сняли,

Вот и к черту все летит.

Первый пенсионер:

Говорить он все мастак,

Этот лысенький чудак.

Говорить и я умею.

А дела поправить как?

Второй пенсионер:

Вроде есть там голова.

И шумлива и быстра.

Чуть не так, он сразу в глаз.

Все ж теперь нам на показ.

В телевизоре видал,

Как он всех их там ругал.

И бабенке там какой-то

С головы волосья рвал.

Вроде малость не в себе.

Как, Кузмич, такой тебе?

Первый пенсионер:

Жириновский это, брат.

Энтот что, конечно хват.

За народ он там горой,

Прямо истинный герой.

Но, скажу я по секрету,

Головою он больной.

Призывает всех идтить

К акияну ноги мыть.

Так подумай может он

Президентом нашим быть?

Очередь оживает и начинает двигаться

Первый пенсионер:

Вот и тронулась толпа.

Что ж, Фомич, пошли, пора.

Толку с наших разговоров

Я не вижу ни хрена.

Вся рассейская страна -

Эта очередь одна.

Только раньше мы с тобой

Все стояли за едой.

А теперь стоим за хлебом.

Вот такой расклад, друг мой.

Эх, Фомич, давай махры.

Пусть летит все в тарары.

Нам с тобой скрипеть осталось

Пятилетку, полторы.