В них живут и умирают. Сталиниада

                У них беды себе на всякий час готовь,
                Минуй нас пуще всех печалей
                И барский гнев, и барская любовь.

                Грибоедов «Горед от ума»

1957 год.
Лето.
Воскресный вечер.
На веранде дядюшкиного загородного дома сидят четверо: мой дядя, наш сосед по даче Виктор Леонидович, его сын Серёга, мой ровесник, и я, тогда ещё 8 летний пацан. Мужчины устроились на диване. Перед ними маленький столик, на котором стоит бутылка коньяка, две рюмки и полная тарелка только что собранной клубники. Мы с Серёгой за большим столом играем в карты в "подкидного дурака". Между сидящими на диване мужчинами лежит шахматная доска. Что связывает этих двух таких разных людей? Мой дядя, директор маленькой инвалидной артели по производству застёжек "молния". Виктор Леонидович, заместитель директора огромного химического комбината под Ленинградом. Возможно, они общались только потому, что были соседями? Возможно, их связал шахматный интерес? А может, просто возможность вот так, тихо, посидеть, поговорить о чём–нибудь, помолчать, выпить по рюмочке. Но я тогда об этом просто не думал.

По радиоприёмнику, стоящему тут же на веранде, рассказывали о реабилитации невинно пострадавших от репрессий сталинского режима.
(Напомню, что это был 1957 год. Прошло меньше года после XX съезда КПСС, где прозвучал доклад Н.С. Хрущёва "культ личности Сталина" И в январе 1957 года было объявлено о реабилитации пострадавших от репрессий.)
Мой дядя, передвигая на шахматной доске какую-то фигуру, тихо сказал:"Ох, и не знаю! Даааа! Из моих знакомых никто не был арестован невинно и осуждён. А у вас?"

Виктор Леонидович, вздохнув, грустно улыбнулся и тихо произнёс:"А ведь я видел Сталина так же близко, как вижу сейчас Вас.
Рассказать? С Вашего позволения, налью себе ещё рюмочку ...
В то время я работал главным инженером на Ленинградском химическом заводе. Мне приходилось тогда часто бывать в Москве, в министерствах. И вот, в одной из таких поездок, меня вызывают к первому секретарю Московского горкома партии, товарищу Хрущёву. Нужно сказать, что я знаком был с Никитой Сергеевичем и до этого. Мы с ним земляки. Не буду описывать в подробностях ту нашу встречу. Скажу лишь - товарищ Хрущёв рассказал мне о том, что Сталин очень заинтересован нашим химическим производством, и, наверно, в ближайшие месяцы меня пригласят к нему на беседу. Никита Сергеевич довольно открытый человек. Мы с ним тогда пообедали вместе. Даже выпили. В общем, мы расстались с Хрущёвым, если так можно выразиться, друзьями. На прощание он сказал, чтобы я, при любой трудности, ему звонил и он всё решит".

Где-то через неделю после моего разговора с товарищем Хрущёвым я был вызван в Москву к Сталину...

Что я испытал при этом? Страх и в то же время гордость.
Особенно поразили меня на той встрече две вещи. Сейчас расскажу. Прежде меня предупредили, что вести себя я должен непринуждённо и во время общения обязательно смотреть вождю в глаза.
Я вошёл в большой кабинет в сопровождении мужчины, не буду называть его имени.

Большой письменный стол. За столом сидел человек, и как мне показалось, что-то увлечённо пишущий карандашом на листе бумаги. Я не мог не узнать его. Это был сам Сталин. Я замер в ожидании. Он пишет, он работает. Как можно отвлекать такого великого человека, так думал я тогда о нём. Моё ожидание продолжалось минуты три. Сталин поднял на меня глаза, взял в руку лежащую на столе трубку и, улыбнувшись, назвав меня по имени, не вставая с места, предложил сесть на стул, стоящий по другую от него сторону стола. Голос его был тихий, мягкий, отличающийся от того, привычного всем, усиленного микрофонами голоса, который мы слышали по радио. Я стоял в нерешительности, не зная, как себя вести, но сопровождающий слегка подтолкнул меня в спину. Когда я опустился на стул, то невольно мой взгляд упал на лист бумаги на столе, на котором Сталин только что писал. Бумага была чиста. На ней не было написано ни строчки. Сижу, смотрю в глаза вождю. Бессознательно вытер о брюки, ставшие совершенно мокрыми, ладони.

Сталин продолжил:"Товарищ Панкратов, вас недавно назначили главным инженером нашего, самого важного, военного химического комбината. Мы думаем в будущем вас наградить и назначить директором этого комбината. Вы не против ? Товарищ Панкратов, я бы хотел задать вам несколько вопросов о вашей работе. Скажите, а...?"
Вы не поверите, но Сталин стал мне задавать вопросы именно по нашему производству, с употреблением даже некоторых специальных терминов. Потом расспросил про семью. Беседа длилась 10 минут. Мне же показалось тогда, что прошло не меньше часа.

- Даааа... – только и смог сказать мой дядя. Наверно такой положительно описанный образ этого, как выяснилось на последнем съезде, тирана, никак не укладывался в его голове.

- Даааа... - задумчиво повторил Виктор Леонидович.- Теперь-то я думаю, делая тогда вид, что он пишет, Сталин создавал в людях, пришедших к нему на беседу, образ погружёного в постоянную работу, всезнающего человека. Но, несмотря на это, нашедшего минуточку для беседы со мной, простым человеком.
 Но я не закончил свой рассказ.

Случилось это через несколько месяцев после моей встречи со Сталиным. Я в тот день допоздна задержался на работе. Раздался телефонный звонок. В трубке голос моей жены, почему-то говорящий шёпотом:"Витя, только что мне домой позвонила жена Аркадия Наумовича. Его час назад арестовали. Она ещё сказала, что арестован и второй заместитель директора вашего комбината. Витя, я звоню тебе с уличного телефона потому, что увидела из окна нашей квартиры трёх мужчин, сидящих в скверике перед нашей парадной. Мне показалось, что они поглядывают на наши окна. Витя, что делать? Я очень боюсь".
 
Я, как мог, успокоил жену, хотя и сам был ужасно напуган. Аркадий Наумович был моим заместителем. Он был честнейший, настоящий коммунист. Но что же делать? Понимаю, что это катастрофа.
В общем, не заезжая домой, несусь на вокзал и ближайшим поездом в Москву. Там, прямо с вокзала, звоню товарищу Хрущёву по данному им мне при последней встрече номеру телефона.
Я представился и ничего не успел больше сказать. Никита Сергеевич узнал меня и сразу сказал:"Молчи. Приезжай".
 
В кабинете Никита Сергеевич мне сообщил, что он в данную минуту ничем не может мне помочь. Ведь он будет выглядеть полным дураком, если все эти аресты просто придумка моей жены... Он посоветовал мне возвращаться сейчас же домой в Ленинград. А если что-то со мной случится, то он сразу же об этом узнает. И пошутил на прощание, похлопав меня по плечу, мол, он надеется, что это будет ещё не поздно.

Представляете моё состояние, когда я вышел из горкома партии. Но выбора у меня не было и я возвратился в Ленинград. Меня арестовали прямо на вокзале. Прошло уже двое суток, как я находился в одиночной камере. Как такового допроса не было, лишь в первый час, когда меня доставили в тюрьму, со мной разговаривал капитан НКВД. В основном это были уточняющие вопросы по моей биографии. Единственное, что резануло мой слух и добавило страх, так это обращение его ко мне в очень грубой форме, как к преступнику.

Никита Сергеевич Хрущёв слово своё сдержал. Меня через два дня выпустили на свободу. Прошли годы. А недавно освободили и арестованного в те дни заместителя директора. Реабилитирован и Аркадий Наумович, но он уже об этом не узнает......

P.S.

Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять,
Будто можно те на эти,
Как на рынке,  поменять.
   
                Александр Кушнер.

Имя героя рассказа, как и предприятие, на котором он работал, вымышленные, но сам этот случай действительно имел место.

---------------
В 2023 году, в Волгограде, благодарные потомки установили бюст товарищу Сталину...