10. Отец. Продолжение

На фото:
Мама - Екатерина Дмитриевна.
Брат Александр и я. Фото сделано на память перед уходом Саши в армию.

       ВЫБОРГ.

    Когда старшего брата Сашу призвали в армию я училась только в 9 классе, потому, что по болезни дважды оставалась на второй год.
И в 16 лет была такой девочкой, школьницей.

    Саша попал служить на финскую границу. Призвали его осенью, а на Новый год объявили о льготах на время зимних каникул для студентов и школьников - 50% скидка на билеты!

Мама в это время работала директором восьмилетней школы в Учхозе  от СХИ. Зарплата у нее - 90р. Билет на самолёт до Ленинграда стоил 27р. Значит, если со льготами, то 27р-туда и обратно. Посчитали мы, посчитали и решили: маме не хватит, а  поеду к брату я.

    Удивительное было время! Жили на доверии...
И в голову не приходило - бояться чего-то! Другой мир!

    Не буду описывать, как я долетела до Ленинграда, добралась до Выборга, пришла в военную комендатуру. Как дозвонились до заставы, где служил брат, как ему дали трубку и он .... услышал мой голос...

- Саша, это я, Нина. Я к тебе прилетела...
Он не ожидал и не мог ожидать! И в мыслях представить такого не мог!
    Через 3 часа мы встретились с ним в гостинице "Выборг" куда я заселилась в номер на 10 человек.

Я не узнала брата. Он похудел здорово. Это была самая тяжёлая часть службы - первые полгода.
То ли я подросла, но Саша мне показался и ростом меньше.

    И вообще - брат  для меня был и остаётся авторитетом. Там, на гражданке - всегда подтянутый, в костюме, в галстуке. А тут - эта шинелька, очень короткая стрижка... и запах какой-то казённый, не братский.

    Мы пообедали в ресторане "Выборг" при гостиннице. В первый раз ели бефстроганов. С тех пор это блюдо стало нашим паролем в мир юности и в ту необычную встречу на финской границе.  Именно потому, что я первый раз была так далеко от дома и деньги приходилось считать, и очень экономить, я хорошо помню все цены. Днём бефстрогонов стоили 92к. порция, с картофельным пюре. Хлеба на столе  вдоволь и горчицы... и два стакана чая. Наелись! Но, как это было вкусно... и необычно...
 
   Надо  спешить, продлить увольнительную
на три дня. На 30, 31 и 1 января 1967г.
    Мы побежали в Военную комендатуру.
Саша пошел к начальнику, а я сидела рядом с дежурным офицером.

Он очень доброжелательно  распрашивал меня  откуда я, к кому? И говорил:
    - Не волнуйтесь. Продлят и три дня, будете гулять. А вот и Ваш брат, улыбается. Всё в порядке?

    - Нет, - ответил Саша, - Празник. На границе усиление и я уезжаю на заставу.
    Даже гром среди ясного неба так не поразил бы меня! Перед глазами мама, те копейки, которые собирали для меня, дорога до Ленинграда, потом до Выборга... и всё это для встречи на 3 часа?

     Нет!
Я обращаюсь к дежурному офицеру:
- А можно я попрошу, может пойдут на встречу?
Он пожал плечами, мол, идите.

    Я поднялась на второй этаж и постучалав в  массивную дверь, вошла в  огромный кабинет.
Высоченные потолки и стрельчатые скандинавские окна поразили меня. От двери до стола, за которым, не поднимая головы, сидел крупный тучный полковник, начальник выборского пограничного отряда, вела длинная-предлинная и очень широкая "кремлёвская" дорожка... я так долго по ней шла.

     - Здравствуйте!
Полковник не поднял головы, указал на стул сбоку.
- Я приехала к брату из Саратова, а вы ему не продлили увольнение.
   - Вы ему кто? Жена? Мать? Нет,   вы  сестра. Повидались и хватит.
    - Но я добиралась до Вас два дня!
    - А мы Вас сюда не звали.
    - Что же Вы рассуждаете, как машина?!!
    - Он служит. Он - солдат! Это граница! Всё, свободны!
Слёзы к горлу комком. Понимаю, просить бесполезно.

        В мыслях зов о помощи: Отец! Отец!
Я встаю, подхожу к середине стола, кладу крепко ладошки на зелёное сукно, глотаю слёзы и говорю очень громко и отчётливо, как диктор по радио:
     - Наш отец погиб при исполнении служебных обязанностей в МГБ. Нас только двое на белом свете - я и брат.
Вот если бы Вы погибли, а мой отец остался жив, и Ваши дети пришли к нему... он бы их... пожалел!

 Продекламировав эту фразу я развернулась и пошла к дверям по длинной - длинной дорожке.
А мне во след летели приказы зычным командирским голосом:
   - Вернитесь! Немедленно вернитесь! Я сказал: вернитесь!
Я развернулась, так же решительно подошла к столу. Впервые наши взгляды встретились, как два кинжала.

Я положила твёрдо ладошки на зелёное сукло и сказала, громко и отчётливо:
    - Не вернусь!
Мгновенно, как мне показалось, я вышла из кабинета, как будто и небыло этой длинной-длинной дорожки, и пошла по коридору к лестнице, а мне навстречу уже бежал дежурный офицер:
    - Что там у Вас случилось? Вернитесь! 
- Нет!
- Но у меня приказ! Я обязан Вас вернуть.
- Это у Вас приказ, а я приказам не  подчиняюсь!
- Вы хотите, что бы я встретил Новый год на "губе"? Прошу Вас, вернитесь.

   Куда деваться? Я повернулась и подталкиваемая офицером снова вхожу в огромную дверь. Дорожка на этот раз показалась мне длиной в километр.

    Вместе с дежурным мы, наконец, дошагали до стола. Я села, а он держал меня сзади, за плечи... так, на всякий случай, чтоб не улетела, что-ли...
     - Где погиб отец?
     - В Эстонии, в городе Отепя. Он был начальником райотдела госбезопасности. Погиб за 3 месяца до моего рождения при исполнении служебных обязанностей.

      - Разместите Калашникова, на довольствие, там всё, как положено. Отдыхайте три дня!
     Слёзы брызнули фонтаном. Но я - приличная девочка, а у всех приличных девочек в то время в кармане обязательно лежали белые батистовые носовые платочки с кружевами.
И у меня он, конечно, был.