Часть 7. Сказка на ночь

К удивлению Балабанова, у экипажа оставалась масса свободного времени — после исполнения многочисленных обязанностей, каждодневного потения в тренажёрном зале и копания в оранжерейном грунте (гидропонику неутомимый Волокушин заменил обыкновенной земной землёй, удобряемой коровьим навозом, который обнаружился в четырёх контейнерах с маркировкой «Особо ценный груз»).
Чувство юмора мультимиллиардера удивляло, а фантазия была столь же безгранична, как и его самоуправство с «Flying Star». Кто же ещё додумается устроить на корабле класса экстра-универсал бильярдную и бассейн?

«Не сильно занятый», по определению капитана, экипаж проводил свободное время в кают-бильярдной, кают-кафе или кинозале. Любители погреться на солнышке валялись в расставленных вдоль бассейна шезлонгах, время от времени ныряя в прохладную воду.
Имитация земных суток на «Сайпане» была доведена до совершенства: потолочные лампы, солнечно-жаркие днём, к вечеру постепенно теряли яркость, и в отсеках становилось ощутимо прохладно. С наступлением вечера народ стекался в кают-гостиную, где горел «камин», а за стёклами «окон» загорались звёзды — совсем как настоящие.

Впрочем, у камина собирались вовсе не из-за звёзд. Космомеханик Рабинович, неисправимый враль с дипломом Литинститута, на корабле имевший дело с механизмами, приборами и схемами (с которыми, как известно, не поговоришь), нашёл аудиторию, которой позавидовали бы гарвардские и йельские профессора. Чувство суеверного ужаса от Сёминых рассказов пробирало в разы сильнее, чем фильмы категории «У», которыми Волокушин снабдил фильмотеку «Сайпана», вот спросить бы у него, какого чёрта он это сделал, развлекуха ещё та…
Вечера экипаж традиционно проводил в кают-гостиной. Фильмотека была забыта. Одно дело — смотреть фильм, развалясь в кресле-вертушке панорамного кинозала и хрустя попкорном, и совсем другое — участвовать в этом кошмаре лично.

— Есть звёзды, предвещающие беды, — вдохновенно вещал Рабинович. — Если верить Птолемею, Проциону присуща сильная активность, вплоть до насилия, неожиданные удачи в результате собственных усилий, и в конечном итоге такие же внезапные неудачи. Несчастья угрожают со стороны жидкостей, газов или укусов собак. Процион переводится с греческого «раньше Пса», потому что восходит незадолго до восхода созвездия Пса. Арабы дали звезде имя Аш-ши ра ал гумайса. Эльгомайза. Сириус, проливающий слезы.
Теперь складываем. И получаем: Процион – предвестник Пса, Эльгомайза — Сириус, проливающий слёзы. И находится он на задних лапах Малого Пса. То есть, Пёс готов к прыжку…

Процион Эльгомайза, двойная звезда, по светимости в восемь раз ярче Солнца, была в списке самых ярких звёзд неба и, по словам космомеханика, не сулила ничего хорошего. Сёма был помешан на древней астрологии арабов и вычитал где-то, что Процион в соединении с поражённой злом планетой может привести к бедствиям и несчастьям. Фанатизм Рабиновича в другое время вызвал бы у экипажа снисходительные улыбки, но сейчас они летели к этому самому Проциону, и к веселью примешивался суеверный, холодящий сердце страх:

— У арабских астрологов «Сириус, проливающий слёзы» предрекает несчастье. Вполне вероятно, что на Проционе нас ждёт море крови, заявил Сёма, назидательно подняв вверх указательный палец.
— И стая бешеных собак. Сёма, где ты научился так красиво врать?— вежливо осведомился Золтовски.

Его радостно поддержали:
— Мама сказки на ночь рассказывала, он и запомнил. Жёсткое воспитание: вместо «Красной Шапочки» страшилки про астероиды-убийцы и живые планеты, высасывающие жизнь.
— «Красная Шапочка» тоже страшилка. Мать отправила малолетку в лес, кишащий волками. Девочку спасли браконьеры, о подробностях сказка умалчивает, но психика ребёнка серьёзно пострадала. Девочку поместили в клинику неврозов, по квоте для детей-инвалидов. Мама была счастлива: кормить не надо, одевать не надо… Сёма, как там дальше?
— А-ха-ха! Тогда и «Колобок» — король ужасов. Хоррор. Сёма, ты мне расскажешь? Сядешь у моей кроватки…
— Лучше у анабиозной капсулы. Только держи себя в руках и во сне не ори, гуманоидов распугаешь.
— Если кто-то сейчас не замолчит, одним гуманоидом станет меньше.

Впрочем, механик не обижался. Он умел ценить подарки судьбы, а экипаж «Сайпана» был подарком. В активе у Сёмы сто восемьдесят два дня, и столько же обратно.
Сёма поднял руку, прося слова. Все как-то сразу замолчали. В наступившей тишине отчётливо послышался сдавленный смешок.
— Смеётесь? Сейчас перестанете. От ярких звёзд надо держаться подальше… Вспомните экспедицию на Инту Игрек. Погибло шестьсот пятьдесят человек. Знаете, почему? А почему Олег Бабанин, капитан «Бенетнаш», до сих пор находится в клинике, знаете?

Андрей напряг лицевые мускулы, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Он мог бы рассказать, почему…

— А потому, — проникновенно вещал Сёма, — что не фиг было выёживаться с именами. Название корабля помните?
Бенетнаш, или Алькаид, звезда спектрального класса В3 в созвездии Большая Медведица (на конце ручки ковша) была тридцать пятой в списке наиболее горячих и самых ярких звёзд (температура поверхности двести двадцать тысяч градусов Кельвина, видимая звёздная величина 1,85m, расстояние от Солнца тридцать парсек, или около ста световых лет). Оттуда не вернулись три экспедиции.

Звездолёт-дальник, класс грузопассажирский, цель экспедиции: колонизация экзопланеты звезды Инта Игрек системы 40 Эридана, количество пассажиров на борту шестьсот пятьдесят, считая детей, объём груза восемьсот тонн,— звездолёт назвали «Бенетнаш», отдавая дань памяти погибшим.

— А память штука странная. Если долго думать, мысль материализуется. А тем более название корабля… — раздумчиво проговорил механик.— Наложилось, понимаете, одно на одно. Кто скажет, как переводится название с арабского?
В кают-гостиной повисла поистине космическая тишина. Перевести мудрёное слово могла Кислова, единственный на корабле астрофизик. Но вечера она неизменно проводила в своей каюте, предпочитая обществу людей компанию книжных героев (Волокушин снабдил корабль раритетной библиотекой из бумажных книг).

Выждав театральную паузу, Сёма продолжил:
— Семь звёзд ковша Большой Медведицы арабы считали изображением похоронной процессии с погребальными носилками и плакальщицами. Бенетнаш, или Алькаид, по-арабски «ал-каид банат наш», переводится как предводитель плакальщиц. У арабских астрологов эта звезда связана с оплакиванием большого количества людей. Вот почему с Алькаида не вернулись три экспедиции. Вот почему на Инте Игрек погибло шестьсот человек, а капитан «Бенетнаш» до сих пор находится в клинике. Он до сих пор их оплакивает, — замогильным шёпотом закончил Сёма.

Аудитория потрясённо молчала. Андрей Балабанов в который уже раз дал себе слово, что больше с этим сказочником не полетит, никогда.
— А может, им там понравилось, вот они и остались, — предположил Перевозчиков. Молчал бы лучше. Сейчас начнётся. Андрею даже жалко стало студента ВГИКа, который сейчас получит своё.
— А может, и тебе на Эльгомайзе понравится? Может, останешься? — спросил Берни. Мишенька возвёл глаза к потолку, обдумывая предложение.
— Он не останется, — заступился за вгиковца Сёма.— Ему фильм делать надо. А вот ты можешь остаться, таки вполне. Земля ничего не потеряет.
Отрезать бы ему язык, лениво думал Андрей. А ещё он думал о том, что формально являясь лидером и обладая капитанской неограниченной властью и правом единоначалия, в глазах экипажа стоит гораздо ниже Рабиновича с его кошмарными историями и Леоны Лин с её умопомрачительной кухней.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2019/05/07/1569