16. Речная флотилия

     СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ! (роман-хроника в 4-х частях).

     Часть четвёртая: УЧИТЕЛЬ ОРЛОВ.

     16. РЕЧНАЯ ФЛОТИЛИЯ

     Лодку мы купили совершенно случайно, у плотогонов, новую, красивую, ходкую и по сходной цене. Идею о покупке ее подал мне тот же мудрый житель бывшей станицы рыбак Михеич. Мы угостили его за это. А пятилетнему сыну его сестра подарила костюм племянника Петровича, из которого он вырос. Плотогоны вначале были несговорчивыми, но когда увидели две пол-литровых посудины с зеленой наклейкой, сразу сдались.

     Да они еще оказались жителями верхней станицы. Лично Михеичу они не были знакомы, но их родителей он знал, и они знали его фамилию. "Добрые были казаки", - потом сказал про них Михеич.
     Нашу старую лодку, похожую на пирожок, мы назвали "Чайкой", а этой, новой, дали кличку "Лебедь". Отец сделал перекладины для парусов, подготовил мачты, покрасили весла в один цвет – красный. Назначили день отъезда на воскресенье, если будет хорошая погода. И она словно по заказу выдалась хорошей - теплой, тихой, солнечной.

     Провожать нас вышли знакомые, соседи и многие ученики. Пришел и учитель Михаил Михайлович со своей женой Феней.
     Садясь в лодку, мать по старой привычке перекрестилась. Отец занял место у кормила "Лебедя", так как он должен был идти флагманом, впереди, снял с седой стриженой головы кепку, с прищуром посмотрел на солнце, как это делают старые рыбаки, одновременно определяя и время и погоду, сказал:
     - Закурить что ли на дорожку.

     Племянник Петрович приготовил ружье, чтобы дать салют в честь нашего отплытия, но бабушка и тетки запретили ему стрелять, он стал просить меня.
     - Вот отъедем немного, тогда дашь салют. И в тоже время это будет сигнал: "Поднять паруса!"
     Так и сделали, когда скрылось Ямышево за поворотом, на просторе потянул слабый ветерок, не собирая в гармошку поверхность воды, прогремел выстрел и мы подняли паруса. Наши фрегаты тихо двинулись вперед.

     Плыли спокойно, наслаждаясь отдыхом и созерцанием природы. Расположившись удобнее на узлах, младшая сестра Фая читала книгу (она всегда читала в дороге), Татьяна заканчивала вязать кофту из верблюжьей шерсти. Георгий Константинович изъявил желание грести и всю дорогу не выпускал из рук весла, его часто приходилось сдерживать.
     - Не торопитесь, нам некуда больше спешить, - шутливо замечал я.

     Петровичу крайне наскучило тянутся в хвосте эскадры и он затеял с дедушкой морскую игру. Сложив ладошки рупором и приставив их ко рту, крикнул:
     - Адмирал Орлов! Справа по борту взгляните на песчаный отлогий берег. Нам кажется, там маячит стан бакенщика Дунаева.

     Дунаев - наш родственник, муж двоюродной племянницы, стоявший на бакенах какой уж год. Однажды зимой он был у нас и настойчиво приглашал к себе в гости. Отец обещался, если выпадет случай.
     - Как ваше мнение, адмирал, мимо проскочим или забежим на чашку чая?
     — Мне кажется стоит забежать.
     - Добро, тогда мы помчались гонцами!
 
     Мы подплыли к стану. Нас никто не вышел встречать. Огромная тёмно-серая овчарка бросилась нам навстречу и преградила путь к дому. Она много не лаяла, а легла у двери и злобно смотрела на нас. Красный язык свешивался до передних лап и дергался от частого дыхания.
     - Ого, такой цербер всех пожрет!
     Мы ретировались и поехали доложить адмиралу.
     - Пошто так скоро, разведчики мои?
     - Неудача, седой адмирал. На стане людей не обнаружено. Огромный цербер охраняет вход в замок, - докладывал Петрович без тени улыбки на лице.
     - Тогда поплыли дальше. Поднять паруса!

     К вечеру посвежело на воде. Мы оделись потеплей.
     Петрович все ждал дичи, когда появятся гуси или утки, но они, если появлялись вдали, то обязательно облетали стороной, как будто знали, что мы для них представляем смертельную опасность.

     Из-за лесистого поворота показался Ермак, мое родное село, где я родился и рос, если не считать период, проведенный на бакенах, до восемнадцати лет. Сперва выплыла пристань, потом село с белыми и серыми глинобитными избами. Деревянных домов почти не было. Среди села красным стручком поднималась каменная церковь.
На устье Белой мы остановились. Тут жил мой двоюродный брат Иван Иванович Орлов, грамотей из всей родни.

     Если мерить дореволюционными мерками, Иван Иванович был среди нашей родни "академиком" - еще в десятом году окончил церковно-приходскую школу. Он был женат на двоюродной сестре Ульяне. Не удивляйтесь, они вместе росли, ходили потом на вечерки, он был тихий и смирный парень, а она "парень в юбке", полюбили друг друга и решили пожениться, но поп не стал их венчать (восемнадцатый год, по Сибири гремела гражданская война). Многочисленная родня уговаривала их не нарушать церковный закон, но они не послушались никого: раз не венчаете - будем жить гражданским браком. С тех пор и живут. Она нарожала ему кучу детей.

     Ульяна стала высокой и сильной женщиной, муж приходился ей по плечо, но тоже крепенький был, выносливый, жена оберегала мужа от чрезмерных трудовых усилий, сама всегда садилась на весла, когда поймают рыбу, она нагружает две корзины и тащит в село, оттуда, обвешанная сумками и кульками, задыхаясь от усталости, плетется домой. А Ваня сидел дома с детьми.

     Но самый интересный случай произошел в двадцать первом году. Демобилизовавшись из Красной Армии и вступив к этому времени в партию, Иван решил стать городским жителем и поработать в Семипалатинске. Как члена партии, грамотного, демобилизованного бойца, его назначили на какой-то высокий пост, не то в совнархоз, не то горкомхоз. Дали хорошую квартиру, он написал жене: приезжай. Она приехала, явилась прямо к нему на работу и твердым голосом сказала:
     - Ваня, поедем домой, в Ермак. Тут тебе не место. И привезла его домой.
С тех пор и по сей день они живут на бакенах.

     Мы выходили из лодки по одному. Ульяна встречала нас, обнимала и приговаривала по-казахски и по-русски:
     - Ой бай! Ким кельды? Улькун кунак! Тетка Марина. Сестрица Татьяна. И дядя Василий. И братец Витя. А это кто? Петра сынок? И тоже Петр?
     Мы были приняты с родственным радушием. Хозяева засуетились, чем нас угостить. Иван снял с кукана двух трепещущих стерлядей, из садка извлек пузатого белобрюхого налима. Уха получилась на славу - царская, какую только умеют готовить рыбаки Орловы.

     До глубокой ночи просидели мы за круглым столом, занятые разговорами на разные темы. Отец рассказал, как племянник Данил ограбил его среди бела дня. Ульяне было стыдно за родного брата и она сказала:
     - Дядя Василий, ты разве не знал, что он выродок - в нашем племени не было таких. Самый настоящий волк. Его нужно было назвать Каскырбай! - все засмеялись. А она добавила: - Хотя он мне родной брат, но я на порог его не пускаю.
     Повалились спать там, кто где сидел, только стол убрали. В избе было тепло и ни одного комарика.

     Утром нас не отпустили, да и погода была ветряной, прохладной, на реке играла мелкая волна и солнце не выходило из плотных текучих туч.
     - Сейчас Ульяна придет из Ермака, - сказал Иван. - Понесла немного рыбы для продажи. - И действительно вскоре на противоположном берегу Белой появилась женщина в серой фуфайке и мужской шапке-ушанке, с двумя сумками, перекинутыми через плечо. В кустах она отыскала спрятанную лодку, села в нее и быстро переправилась через реку. Оказывается она бегала в село не только купить нужных продуктов, но и вина, чтобы угостить нас.

     *****

     В Павлодаре мы остановились у знакомых, у бывших наших соседей по Ермаку. Я пошел в районо и попросил дать мне отпускное удостоверение, сказав, что хочу ехать в Москву показаться врачам и если удастся - полечиться.
     - Надеемся, что вы вернетесь к нам, - сказал черноусый пожилой инспектор, оформлявший мне документ.
     - Постараюсь, но твердо не обещаюсь...
     Мой брат Прокопий в то время служил на Дальнем Востоке. Я написал обстоятельное письмо, чтобы он, как военнослужащий выхлопотал родителям квартиру и высылал им денег, пока я устроюсь.

     *****

     Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2019/05/03/580