20. Штатная единица

     Вверху: картина "Избач",
     художник Христолюбов Н. П. (1918-1995).

     *****

     СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ! (роман-хроника в 4-х частях).

     Часть четвёртая: УЧИТЕЛЬ ОРЛОВ.

     20. ШТАТНАЯ ЕДИНИЦА

     В начале мая я оказался без работы. Смешно и нелепо было бы пытаться устроиться учителем. И в редакции районной газеты не было свободных мест. У меня был знакомый учитель Владимир Макеев.
     - А хочешь я устрою тебя избачом*? - однажды спросил он шутя и тут же убежденно добавил. - Нет, серьезно. Чтобы напрасно не пропадало время. Тут совсем недалеко. Я хожу на станцию через эту деревню.

     Мы пошли с ним к председателю сельсовета договариваться об условиях работы.
По обе стороны проселочной дороги, слегка поднимающейся на бугор, зеленым ковром лежали озимые в них уже надежно мог спрятаться прогуливающийся грач.
     После дождя, хорошо промывшего зелень, она еще ярче стала, над нашими головами опрокинулась красивая семицветная радуга. Один конец ее упирался в синий лес, другой в росистое зеленое поле. Вышло из-за темных туч солнце и радуга начала бледнеть и, наконец, совсем исчезла.

     Деревенька была маленькая,  состоящая всего из одной улицы, все дома деревянные, с палисадниками.
     Молодой председатель сельского совета Майоров, недавно демобилизованный из армии и не успевший еще снять военную форму, принял нас любезно и радушно.
     - Да, мне нужен избач.
     - А клуб есть?
     - Есть. Но сейчас зерно в нем... Да вы не беспокойтесь. Зерно скоро уберут.
     - Тогда бы и избача взяли.
     - У нас штатная единица пропадает. Если мы в этот год деньги не используем, на будущий год нам их не дадут. Тогда мы совсем избача лишимся.
     - А инвентарь в клубе есть какой-нибудь?
     - Считай пожалуй нету. Была гармонь - сломали. Гитара без струн. Балалайка у кого-то на руках. Все надо списывать и заводить новый. Между прочим, деньги есть на это. Отпущены по смете. Вот вы и займетесь этим на первый случай.

     Таким образом, я стал штатной единицей на деревне, в роли избача. Веселенькое дело!
    
     На другой день, заявившись в сельсовет, я спросил Майорова:
     - Что мне делать?
     - Пока - ничего. Гуляй. Читай свежие газеты. Можно балалайку разыскать. Она у кого,  Дмитрич? - обратился он седому старичку, секретарю сельсовета. - После обеда заглянем в клуб. Нашли где склад сделать. Мне надобно с народом политическую работу проводить, а они мне зерно под нос сунули и не чешутся.
     - Вы хозяин, власть на местах, не пускали бы их.
     - Это не я пустил. Прежний председатель прошляпил.
     Я понял, что он напускает на себя серьезность, будь он на месте своего предшественника, поступил так же, как и он.

     Избач должен обладать самодеятельным талантом - играть на музыкальных инструментах, петь, декламировать стихи, быть хорошим затейником, то есть уметь организовать различные игры. Я же, откровенно признаться, к этому был не способен. Несмотря на то, что я был человеком грамотным, разбирался в политике, имел понятия об искусстве, литературе - избач из меня не получился.

     К тому же, я был очень застенчив, стеснителен. Совесть у меня была незапятнана, чиста как белый лист бумаги. Я не мог врать, ломаться ради какой-нибудь корыстной выгоды. Простой пример... Почти каждый вечер, взявшись под руки, девушки гуляли по улице, за ними по пятам шествовали парни, чаще всего с гармошкой, но бывало и просто так, кажется, чего бы проще - присоединиться к ним, но я не мог, стеснялся. Это было против моего существа... Пришло время получки и я сказал Майорову:
     - Уволь меня. Я не хочу зря деньги получать.

     Он округлил васильковые глаза.
     - Чем тебе плохо? Это же временно, работы-то нет. Будет работа, уверяю тебя. Клуб на днях освободят от зерна. Я уже договорился о вывозке. Начнем ремонт. Скоро деньги получим на инвентарь... Квартиру я тебе подыскал. Кстати, как она, старушка-то, кормит тебя?
     - Нормально. Но мне стыдно даром хлеб есть.
     - А ты с девками гуляешь по улице?
     - Нет.
     - Почему? Между прочим, это в твои прямые обязанности входит - с девками гулять по улице. Коли не умеешь песни петь, так хоть сказками-прибаутками развлекай их.

     Мы посмеялись от души.
     - У нас такие хорошие девчата, а ты чураешься ими. Женить тебя что ли? Вот учительницы съедутся, мы займемся этим вопросом, Одна из них хорошенькая, между прочим, не замужем еще... Потерпи месяц-два.
     Был жаркий полдень в почине августа. Я шагнул за воротца, чтобы идти в сельсовет, где меня никто не ожидал, кроме пачки газет, выписанных для избы-читальни. Я аккуратно прочитывал их и подшивал, вдруг кто-нибудь спросит почитать.
     Бросил взгляд направо. Улица была короткая и за нею в низине пролегало шоссе. По улице медленно шла вороная легковая машина, поблескивая на солнце лаком и стеклами.

     Поравнявшись со мной, машина остановилась. По кубикам я определил - такси. За стеклами мелькнул знакомый профиль, но я еще не верю сам себе. Открывается дверца и выходит военный, высокий, стройный, в фуражке со звездой, в малиновых петлицах - шпалы.

     Ба! Ведь это мой брат Прокопий! Подходит он ко мне, крепко жмет руку и говорит:
     - Едем по улице, людей - ни души, и спросить некого, где тут живет избач Виктор Васильевич Орлов. А он собственной персоной встречает нас. Ну, здорово брат! Так ты тут и живешь? Давай взглянем на твою берлогу, если не возражаешь...
     Оказывается, брат прилетел из Владивостока по делам службы, выкроил из своего строгого бюджета несколько часов и приехал ко мне.

     Ему не понравилась моя "берлога", он быстро повернулся и уже за порогом сказал:
     - Поедем ко мне. Послезавтра я улетаю обратно и, возможно, скоро не увидимся. А поговорить есть о чем. Через два часа мы уже были на его московской квартире.
 
     Он основательно отругал меня, что я дошел до такой жизни - избач, подумать только! - потребовал от меня, чтобы завтра же я уволился и без промедления ехал работать учителем, где и заработки будут и настоящую жизнь увижу.
     Когда жена его вышла из комнаты, брат дал мне сто пятьдесят рублей и сказал:
     - На первый случай возьми хотя бы эту сумму. Будут еще нужны - дай телеграмму или напиши, немедленно вышлю.
     Я не брал, он силой толкнул мне их в руки.

     Да, я описываю жизнь одного человека, но этот человек живет в обществе, тесно связан с ним, описывая его, я описываю и общество, не все конечно (все сразу невозможно описать), а только частичку его, будет неверно, если меня попытаются обвинить в ограниченности, индивидуализме.

     На жизнь я смотрел широко открытыми глазами правды и за это мне доставалось много тумаков и синяков, но я не жалею об этом, ибо знаю, что за битого двух небитых дают.

     *****

     *Избач - культурно-просветительный работник в деревне, заведующий избой-читальней.

     *****

     Конец романа "Сердце, не волнуйся!"