Принимай

    Я полностью поглощен этими распростёртыми объятиями.

    Я знаю им цену.

    Всё когда-нибудь заканчивается, закончится и это – не мешающая и прямиком вовсе ничего не означающая мысль прокралась мне в голову.

    - Да, ты права.

    Мы стояли у берега протекающих мимо вод реки, которую ограничивало лишь наше пространство. Мы созерцали друг друга сквозь канву этого, совсем недавно названного «нашим», места. Пробираясь сквозь ступеньки искренности, подвигаясь всё ближе и ближе, не чувствуя при этом особой неловкости, но фатально ощущая возможность какой-то приближающейся катастрофы, как это могло бы представиться в каком-нибудь кинофильме с более пластиковыми героями; плюя при этом на саму возможность этой трагедии… я открылся ей.

    Открыл нас.

    Да, это было страшно.

    - Но ты же хотела.

    - Ты тоже хотел, а что не так что ли? Мы же понимаем, что это нужно было когда-нибудь сделать. Так, что не беспокойся, всё это не зазря.

    - Хорошо, я, правда, беспокоюсь…

    - Да, может, это ей сейчас не совсем то, что нужно. Но мне кажется, она справится.

    - Эгоисты, всё-таки мы с тобой, – улыбнулся я.

    - Конечно, а как еще? – улыбнулась она.

    Это и был наш с ней выбор. Мы это начали, а за нас это уже никто не закончит. Многое вообще скрыто от наших глаз, но за всей этой неизвестностью рождается вполне определенное чувство комфорта и вьющейся на глазах паутины. Прямо сейчас мы стоим на берегу и вдыхаем сигаретный дым одними легкими, думаем одной головой, сжимаем и разжимаем одни и те же кулаки. Это союз, баланс и отшельничество в одном выдохе.

    Она могла поддаться испугу, отключиться и отвернуться от происходящего.
 
    Но нет.

    Самое интригующее, самое, при всем при этом, сложное и одновременно простое; абсолютно понятное и то, что есть в этом толика от всей истины, которая могла бы мне когда-либо открыться – это тесная и осознанная связь между людьми. Ее можно почувствовать, дотронуться до нее.

    - Ты когда-нибудь проводила пальцами по запотевшему стеклу? Уверен, что проводила, и отпечатки твоих пальцев оставались на том стекле. Так же и любая связь открыта, в полной доступности твоих чувств и даже, возможно, зрения.

    Я разделил в себе эмоциональное от рационального. Во мне живут две категории, которые сложились в визуальные и самодостаточные образы. Жестикулирующие и говорящие, смеющиеся и плачущие, обсуждающие и понимающие, спящие и бодрствующие, а главное – чувствующие и самосознающие.

    Одна часть меня говорит, другая – слушает. 

    Одна часть меня говорит, другая – подсказывает.


    И все это – в одном теле.