продолжение 3

Весной 1966-го отец начал возводить пристройку к дому дедушки и бабушки. Строили вторую половину, то есть нашу пристройку, из разобранного здания мехучастка. Это деревянное здание стояло на горке, где сейчас заводской забор и кислородная станция. Разобрали, годные бревна спустили вниз к дому бабушки и к сентябрю пристроили. К октябрю – возвели крышу и оштукатурили, даже сарай новый успел отец с друзьями и рабочими по найму  построить. Спасибо дядьке Колупаеву. Фамилию вот помню главного строителя нашего дома. С его сыном мы и сегодня переписываемся в социальной сети одноклассники.ру. В декабре 1966 года мы переселились в свой дом – одна комната, одна кухня. Комната была метров 20 квадратных, а кухня примерно девять. Ещё была общая с бабушкиной половиной (у неё тоже кухня и комната)  веранда. Всё это было гораздо лучше, чем двухкомнатная квартира на третьем этаже. До речки сто метров, через болото жила Мананчиха – крепкая бабушка откуда-то, кажется, с Украины, ещё один туркмен – дядя Саша. По пьянке он всегда был злой, как басмач, и всегда нас, пацанов, в чём-то подозревал. То мы у него морковку украли, то мы у него рябину сломали, то кошка у него «подозрительно» пропала, то мы траву подожгли и чуть дом у него не сгорел… Да. Поджигали. Но ни разу не помню, чтобы огонь даже близко подходил к его дому. А кошку его наш батя застрелил. Она голубей у нас повадилась жрать. Но мы же папу не выдадим.
Вот аэропорт и нефтезаправку в аэропорту мы с Андрюхой, братом моим, однажды точно чуть не сожгли. Там, в аэропорту, трава высокая. Подожгли, сделали запал небольшой, а он от ветра в стену огня превратился и побежал к керосиновым бочкам… Полыхало – ужас! Народу набежало спасать всё это со всех огородов подсобного хозяйства, которое в то время было разрешено на землях в аэропорту. И сами служащие авиации тоже набежали... Мы с Андреем обожжённые были, без бровей, и руки все в крови и в ожогах. Наверное, поэтому нас не отлупили…
… В 60-х помню три разные точки базаров в Железнодорожном: самый старый базар был на улице Октябрьской, примерно там, где сейчас редакция районной газеты. Сама улица именно тогда, а точнее – в конце 50-х– начале 60-х застраивалась щитовыми двухквартирными домами. А на старом рынке была ещё коновязь – это такое устройство, похожее на спортивный брус или на тренировочную полосу препятствий с брусом (по нему тренировали равновесие), к которому привязывали лошадей. Обычно лошади были запряжены, но были и оседланные под езду верхом. Рынок представлял собою длинный дощатый барак с такими же длинными торговыми рядами, рядом была пивная, в которую всегда была очередь в выходной день. Но и на пивной висели красные флаги и какой-то лозунг. Тот самый старый рынок мне помнится связками красного перца и терпким запахом чеснока и каких-то трав. Пучками и связками торговали всем этим в основном китайцы. Их тогда было в Железнодорожном немало. Думаю, что семей пять-семь это только тех, кто, как говорится, был постоянно перед глазами.

А ещё на рынке в те времена было полно скобяных, кожаных и плетёных изделий. Помню хомуты и велосипедные колеса, которые торжественно и мощно висели на столбах  торгового ряда, цепи, корзины, какие –то скобы, дверные ручки и петли, маленькие и большие табуретки, пахнущие смолой. И даже помню, как мужик делал замечание торговке: «Хоть бы песком или маслом протёрла!! Сядешь тут, и смола на штанине навсегда…».
Был всегда рынок на перроне железнодорожного вокзала. Сюда выносили пирожки, картошечку с укропом, ягоды, сало, молоко. Поезда стояли тогда на нашей станции не по две-три минуты, как сегодня, а по пятнадцать-двадцать минут. Так называемый «котласский поезд» и вовсе – с полчаса, наверное…
На перрон вываливалась богатая публика с северных городов – воркутинские и интинские щахтёры, не жалеющие деньги на жареную рыбку или котлетки, а в поездах с юга, ехал народ загорелый с пляжей Черного и Азовского морей – эти затаривались ягодой и… вениками. Да, на перронах, помню, продавали и веники, и веточки мяты, и смородину. Потом, в начале 70-х почему-то милиция стала гонять «перронные рынки», а в 90-х они и вовсе скисли, потому что стоянки поездов в Княжпогосте резко сократили до пяти, трех минут…

В 60-е были ещё паровозы со звёздами на лобовой части – громадными, а потом поменьше. Сами паровозы казались пузатыми. Чёрные. Сочетание чёрного паровоза, красной звезды и белых кантов на буквах, на поручнях; да он ещё ка-ак пыхнет громадными белыми клубами, как завертит латунными тягами на громадных красных колёсах с такими же белыми кантами по ободку – ух! - торжественный момент прям-таки! Совсем маленьким я боялся паровозов, прятался от их свистков и всегда жутко напрягался, когда они выстреливали клубы пара. Зато потом появлялся «военный восторг» - я представлял себе, что мы (кто-то «мы») выдержали атаку фашистов… А теперь они удирают. И «фашист» - чёрный паровоз – проезжал куда-то – то на север, то на юг, то в тупик завода… Неважно. Мы победили – это оставалось в душе.
…Третий рынок-базар сложился уже в конце 60-х – начале 70-х годов на площадке за рестораном «Вымь». Там просто были два длиннющих прилавка под открытым небом. Место проходное – там выстраивались обычно бабушки  с морковкой, пирожками, картошкой, грибами, варежками и носочками на продажу… В 80-х там поставили вагончик «Тир». И, наверное, всё поколение пацанов 70-х-80-х стреляло в том тире.

 Магазины

Магазины посёлка. О них нельзя промолчать. Это, конечно, легендарный «Лагерный магазин», который был почти напротив ресторана «Вымь». Это я тут, в книге, пишу его в кавычках, будто это имя нарицательное. На самом деле на вывеске не было слова «лагерный». Было просто – «магазин», а в восьмидесятых появился - «Северянин». Но на устах людей, в бытовой речи он так и остался «лагерным», потому что вплоть до 1974 года его товарное наполнение шло по линии обеспечения МВД – системы Ленинградской, а все остальные магазины, ОРСовские (отдел республиканского снабжения), Комилесурсовские и, наверное, ещё какие-то – МПСовские, например (министерство путей сообщения), – это всё и по ассортименту, и по надежности качества сильно отставало от лагерного снабжения. Здесь даже прилавки были из пузатого выгнутого стекла, с латунной или бронзовой окантовкой-рамкой. На стене впечатлял громадный плакат, где была изображена разделанная туша коровы или поросёнка (теперь уж не помню) и наглядно расписано, как называется каждая часть: «шея», «корейка», «окорок», «грудинка» и т.п. Прилавки все были в пирамидах из банок консервов. Такая вот мода была… Позже, когда по роду своей деятельности мне пришлось погрузиться в темы маркетинга и искусства марчандайзинга (искусство выкладки), я , конечно, понимая скудость продовольственного ассортимента 70-х, «простил эти пирамидки». Дескать, не от хорошей жизни приходилось продавцам громоздить эти горки. Однако, всё-таки вглядываясь и вспоминая наполняемость магазина до 1974 года, я прихожу к выводу – нет, все-таки эти пирамидки были именно модой. Ассортимента было навалом. Несколько видов колбас – ливерная, докторская, вареная с кусочками сала и чистая варёная, копчёных и полукопчёных колбас было 2-3 вида, рыба… Треска и селёдка были, конечно, самыми ходовыми, но и малосолёную тюльку и кильку, как мне кажется, брали тогда раз в двадцать больше, чем берут сейчас. Считалась килечка обычным, дешёвым и хорошим украшением стола. Под лучок, ложечку уксуса и ложечку растительного масла – замечательный закусон и к стопке водки, и вермута, и портвейна.
 Консервов было тоже предостаточно. Именно этот аргумент, пожалуй, главный против пирамид, потому что выкладывались эти самые пирамиды ведь из банок ярких и красиво оформленных - сгущёнки, банок кильки в томатном соусе, каких-нибудь с рисунками бычьих голов банками тушёнки. А на прилавке в это время узенькими рядами лежали менее красочные. Значит, прилавки было чем заполнить. Просто эстетически выглядело это не очень-то хорошо… Ещё бы – целлофановых пакетов ведь не было. Сыр весовой сох мгновенно (кстати, сыры в фольге тоже пирамидами выкладывались – «Дружба», Спутник», «Охотничий» и т.п). Молоко и сметана были только разливными. Приходили с бидончиками и баночками. Это сегодня в социальных сетях делятся ностальгическими фото, на которых стеклянные бутылки с широким горлышком и пробкой из цветной фольги, или треугольные бумажные пакеты молока…. У нас в посёлке ничего этого не было – это все либо московское, либо чрезвычайно редко завозимое в те годы в Сыктывкар и Воркуту. Бутылки с широким горлышком под молоко появятся у нас лишь в середине 70-х, а треугольные пакеты молока так и не появятся никогда….

В магазины приходили с авоськами – сеточными сумками, с простыми хозяйственными, холщовыми,  и даже с обычными мешками, закупая по 20 буханок хлеба, столько же банок тушёнки и прочей снеди. Часто это были люди с окраин – соображение простое «а штоб кажный день не таскаться…» . Или - «для поросят и коз тоже сухарей надо».
На машинах в 60-х никто не подъезжал, разве что на грузовых или служебных. Частных машин было так мало, что их для поездок в магазин не использовали. Зато на мотоциклах с колясками запросто. С саночками, чтобы тащить поклажу, – этого было много. Снег зимой убирали совсем не снегоуборочные машины ( их не было), и редко, только в сильные снегопады,  выезжали трактора. Всё вручную, лопатами, а потому даже на тротуарах (деревянных, но набитых уже толстенным слоем утоптанного снега) были лишь узкие тропинки. Летом – понятное дело – приходили налегке, иногда – с тележками. Пацаны – на велосипедах. Массово велосипеды появятся только к концу шестидесятых годов.

Из других магазинов Княжпогоста периода 60-70-х годов надо обязательно вспомнить «Молочный», «Радугу» (она была в те годы не там, где появится «Радуга» 80-х, а в соседнем квартале с «Лагерным магазином»), Культмаг, «Книжный» на Дзержинского, магазин на Рабочей (сейчас это улица Сенюкова) и, конечно, «Универмаг» - это магазин рядом с нынешней школой номер 1. Самый «пахнущий праздником» магазин! Недавно со своей одноклассницей спорили по поводу того, что дефицит был на продукты – и то, в основном в 80-е и начале 90-х, в 60-х была просто беднота, люди были не способны купить колбасу копчёную по 3 рубля 80 копеек. Такую покупали «очень иногда» (90 процентов населения). А вот варёную по 1 руб.10 копеек, по 1 р.30 копеек — это да, могли.
На прилавках лежала всегда громадная плитка шоколада с тисненым якорем. Эта плитка стоила 1 рубль 20 копеек.  Я ни разу не видел, чтобы её при мне кто-нибудь покупал. А однажды в заводском дворе кто-то из пацанов похвастался, что съел якорь с такой шоколадки. Приехал, дескать, дядька-родственник, купил, а ему разрешили съесть якорь. И мы расспрашивали — какой он на вкус? Что-то нам отвечал, врал, наверное, но зато рождались мечты — например, мы договаривались скопить денег и купить такую плитку.
 А вот с парфюмом дефицита практически не было. Может быть, не было и сильного многообразия, но уж дефицитом то явление точно не назовёшь.
«Универмаг» Княжпогоста – здесь запах духов, помады, белья, лака (от продаваемой мебели и аксессуаров), запах свежей пластмассы от торшеров, которые именно в 60-х стали в моде, часов, и тысячи сверкающей ерунды, здесь громадные зеркала – трюмо потому что продавали только здесь, и только здесь можно было в рост посмотреть на купленное пальто. Кстати, вернемся на секунду к торшерам. Они в моде как раз из-за французских фильмов. Строго говоря, это изделие называется жирандоль, но в фильмах какая-то героиня пару раз называет жирандоль торшером и мода на словечко вошла в обиход на десятилетия. Причем, не только в России...

А ещё «Универмаг» - это единственный магазин, где кроме того, что были громадные, почти в пол окна, но ещё и не экономили на освещении. Это я потом пойму, когда год перед службой в армии я работал электрослесарем на механическом заводе. У нас был начальником отдела главного механика (ОГМ) Иван Иванович Родин. Он на моей памяти несколько раз поднимал тему дурацкой экономии на освещении, особенно на фонарях для посёлка.Это при том, что в 70-х несравненно лучше уже было и с лампами, и с благоустройством хотя бы центра — в разы! А в 60-х ещё экономили на лампочках. Даже 100-ваттка на городских жестяных  фонарях в начале 60-х была не везде — висели порою вообще 25-ваттки.  Вы сегодня можете представить такую лампочку на городском освещении? «А в это время двигатель насоса жжёт вхолостую два с половиной киловатта, хотя система заполнена и насос не нужен… А вентиляция! В первом цехе вообще 12 движков по 2 киловатта, и весь обед их не выключали…забыли… Только одно это могло бы удвоить освещение всего центра  посёлка!». Его поддерживал Пётр Андреевич Филиппов – начальник электроцеха. У него своя фишечка в сознании была – безопасность. Безопасность, безопасность и ещё раз безопасность! Когда-то досадно и  нелепо погиб предшественник Петра Андреевича на его посту – бывший начальник электроцеха Николай Кюнель... Вот как описывает тот случай начала 60-х годов  в своей книге «Возвращение. Княжпогост» Виктор Миронович Мильман, бывший главный инженер КМЗ: «Посёлок разрастался. Расширялись предприятия, рос жилфонд. Заводская электростанция с трудом справлялась с нагрузкой, случались перебои в подаче энергии. И тогда по линии МПС прислали энергопоезд. Естественно, потребовались кадры. Оплата там была выше, чем на заводе, а условия труда значительно комфортней. В числе других ушла в энергопоезд щитовая дежурная Шура (Кюнель). Следом за ней, оставив должность начальника электроцеха, перешёл в энергопоезд дежурным электриком Николай. Гена (сын Кюнелей – прим.Г.С.) рассказывал: отец был доволен, никаких планов, дефицита запчастей, нервотрёпки; отдежурил смену и отдыхай. Для него – заядлого рыбака и охотника, это было благо. К тому же – отпуск больше и зарплата соответственно.
В один совсем не прекрасный день выпало Николаю и Шуре работать в одну смену. Один из распределительных шкафов по плану поставили на профилактику. Отключив фидер, Кюнель подтягивал крепления шин с тыльной стороны щита. Видимо, попалась нестандартная гайка, он крикнул жене: «Шура, подай ключи!». В вагоне шумно - работает дизель-генератор, и ей послышалось: «Включи!». Она включила, 6000 вольт…».
   Пётр Андреевич Филиппов тоже немало знал случаев гибели от небрежности с электричеством. Поэтому про безопасность он не уставал повторять…
Но об освещении и магазинах. Это «Универмаг» был освещен красиво и ярко, возможно, в том числе и потому, что свет отражался в многочисленных зеркалах. А в других магазинах освещение было тусклое, никакой подсветки прилавков, только общий свет.

Самообслуживание.

Магазинов самообслуживания не было, наверное, года до 1972-73-го. Первый появился в деревянной одноэтажке, его называли « магазин Районный», он был напротив нынешней известной «Стекляшки». Непонятно почему такое название — разве другие не районные были? Но название как-то прилипло... Там сделали ряды самообслуживания. И, конечно, мы — мальчишки совершали каждый свои «подвиги». Я спёр пачку вафель. Боялся страшно, но спёр. Потому что надо было похвастаться перед своими друзьями. У каждого был свой подвиг — кто консервы стащит, кто печенье... Вечером я похвастался отцу. Глаза... У меня чуть сердце не остановилось, когда он взглянул на меня. Не помню разговор, но когда ещё ни слова сказано не было, я уже умер... Потому что стало понятно, что я сделал что-то совсем не смешное, а гадкое. Отец пояснил коротко:

 -В 1933-м мы были маленькие воришки потому, что на улицах валялись трупы и убирать их было некому... Потому что если я не сворую пыльный мучной мешок со склада, то дома сестра умрет с голоду... потому что ели два дня семена подорожника, потом подстреленную с рогатки крысу на троих, потом две тюльки, выброшенные на берег. Я один в семье не опух с голоду... Один. Поэтому мог бегать... поэтому мог воровать... Но это был голод, который вонял смертью от моря до лимана. Но и там не прощали. Объездчики стреляли не солью... - это он пояснил разницу в вынужденном и жлобском воровстве, вспомнив пережитый голод 1933 года.
Самообслуживание... На фиг. Тема закрыта навсегда. Как-то и среди друзей хвастовство на эту тему сошло на нет. О «Районном» магазине ходили легенды среди пацанов, но не о самом магазине, а о деревянном крыльце. Там столько денег попадало в щели между досок, что воображение рисовало какие-то несметные сокровища. Об этих сокровищах и шла речь. Крыльцо ремонтировали примерно один раз в пять лет. Я помню два столпотворения пацанов у крыльца, когда рабочие вскрывали доски. Там и вправду было чего посмотреть, накопившегося  за пять лет, — и золотые цепочки, и мелочи рублей на 20-25, и бумажные даже, часы встречались, запонки с рубашек, паспорта и водительские удостоверения... в какой-то раз нашли даже медаль...
На самообслуживание потом переходили всё чаще, но товаров становилось всё меньше.
Наверное, есть смысл рассказать не столько о вариантах самообслуживания, сколько о дефицитах арбузов и помидор. Это сейчас, как само собой разумеющееся, мы едим огурцы и помидоры фактически круглый год. В 60-70-х первые огурцы ели в июне, помидоры и того позже. Арбузы начинали привозить в августе, в октябре они уже исчезали. Редко когда арбузы везли до ноябрьских праздников — до так называемого Великого Октября (вообще — основных праздников в те годы было четыре: Новый год,1 мая — День солидарности трудящихся, 9 Мая — День Победы и 7 ноября — день Великой Октябрьской социалистической революции).
Конечно, арбузы продавали прямо с машин. Очереди были громадные. Всегда на помощь продавцу поднималась пара мужиков-добровольцев, потому что с взвешиванием по несколько арбузов, а иногда и по несколько мешков на одного покупателя, замучилась бы любая продавщица. Эти «стояния» за арбузами были своего рода «маленькими праздниками». Предвкушение чего-то южного, особенно для тех, кто не смог съездить к морю или просто на юг. Со знающим видом в очереди обсуждали «астраханские» или «украинские» арбузы? Помидоры — так же: «пальчик» или «бычье сердце»? На ракушечниках выращенные или обычные? Джанкойские? Как будто было не всё равно. Как будто, кто-то ушел бы из очереди, если бы выяснилось, что помидоры «котласские», а арбузы «наръянмарские»...
После первой волны машин с арбузами и помидорами, они потихоньку стали появляться уже и разгруженные в магазинах, т.е. на прилавках.
В 80-х годах вдруг огурцы стали появляться на майские праздники... В конце 80-х -начале 90-х — в марте! А потом уже, не помню с какого года (но не раньше, чем с 1995-го) уже - круглый год.

Лужи и глухомань

Жестяные фонари на улицах, громадные лужи, отсыпанная шлаком дорога — в общем, пейзаж ещё тот. На Ачиме дорога песчаная — такая, что ПАЗики по самое брюхо зарываются, а ещё были старые остроносые автобусы — марки не знаю, но предполагаю, что с движками ЗиЛ-157-го, был такой автомобиль, технологически сворованный со «Студебеккера» — и проезд на них был в зависимости от того, сколько остановок едешь. Так было, кажется, до 1967 года. Едешь, например, с ул.Куратова с Северного до Чапаева — это 4 копейки, а если едешь до «леспромхоза» (так называлась остановка у конторы Кылтовского леспромхоза, где сейчас основной офис «Сбербанка») - это 10 копеек, до «двадцатого» - 14 копеек...
Самые знаменитые лужи Княжпогоста — это перед раймагом. Был такой серенький магазинчик у здания заводоуправления КМЗ, напротив «стекляшки», но до 1973 года на месте «стекляшки» было Пожарное депо. «Стекляшкой» магазин и дом назвали в народе за непривычные в те времена стеклянные окна от самого асфальта и во весь рост (кстати, и асфальт появится позже — тротуар сначала был просто цементным). Тут, около раймага, лужа была знаменитейшая. Пруд, озеро, а не лужа... Её засыпали только в 1976-77 годах по личной инициативе тогдашнего директора мехзавода Николая Алексеевича Ганичева (сам он был переведен к нам в посёлок, кажется, из Киева. Там у него на производстве случился какой-то пожар, за что его сняли с должности, а потом перевели к нам, на Север). А до этого никому из партийных боссов и руководителей посёлка, того же МВД, не было дела до благоустройства посёлка Железнодорожный. Изредка отремонтируют деревянные тротуары — лежнёвки, изредка поправят заборы, ...За всю жизнь я так и не могу найти ответа — неужели это было так трудно, обустроить уличный быт, посадить цветы, сделать освещение? Ладно, понимаю, не хватало электромощностей, но шлака из отвалов, целых терриконов у котельных, песка, гравия, древесины, гниющей на нижних складах, было всегда достаточно. Уж побелить (известь — не дефицит) — это вопрос бытовой культуры. Но культура у всех приезжих начальников была «где-то там» - в Москве, Питере, где-то во французском кино... Тот же В.Мильман в своей книге хорошо пишет про посиделки на квартирах , так называемого, бомонда, княжпогостской интеллигенции того времени, и обсуждения московских околотеатральных сплетен, московских магазинов и шмоток... Поиграли для себя на пианино, послушали по радио второй концерт Рахманинова и мнение итальянской кинозвезды Мастрояни о Москве — вот тебе и «пятничный вечер».А здесь — лужа, темень, телогрейка, топор... Бараки, кильдим, водка на троих и поножовщина на праздник.
 Впрочем, я, наверное, слишком строг — смотрю иногда старое черно-белое кино и слежу за , так называемым, «вторым планом» фильма. А там и в Москве темень, лужи, про «красочность» обстановки промолчим. Фильмы о Москве конца 50-х — начала 60-х - задорным казённым оптимизмом не обманешь...

Про сельские и деревенские магазины я и вовсе промолчу. Там была и антисанитария, и часто продавали продукты так, будто это и не магазин вовсе, а склад какой-то. Бочку с селёдкой в Турье или Онежье могли при свечах вскрыть топором, руками без перчаток (какие перчатки?!!) вытаскивать на замызганные доски тут же. Взвешивали порою вообще на громадных товарных весах, а не на тарелочках с красноносыми утятами балансировки. И гремели костяшки счетов, какими пользовались ещё, наверное, торговцы Вавилона. «Калькуляторы средневековья»  были выдавлены современными калькуляторами только в 80-х, а в глубинке, наверное, можно было встретить «костяные счеты» до 2000 года. Во всяком случае, я, работая начальником отдела маркетинга в 2006-11 годах на «Сыктывкархлебе», в далёких посёлках Усть-Куломского района «костяшки» ещё встречал. Больше по приколу (калькулятор сломался), но всё же.... Они ещё не были выброшены.
Освещение и подача электричества в деревнях на Выми — это в 60-70-х вечная полуаварийная и временная схема. Я часто жил в деревеньке Козловке у бабушки Пелагеи-Палладьи и отлично помню такие фразы: «Сейчас , к семи (вечера) сепаратор в коровнике включат, часа два свет будет..». И то — это было всегда меньше 220 вольт. Иногда 180...В конце 60-х и начале 70-х керосин был в каждом доме, потому что обрыв проводов в метель или ещё какая-нибудь ерунда случались часто. Вечер без света, а то и два-три-четыре вечера — это запросто. Зажигались тогда керосиновые лампы. Не случайно спрос на них был вполне устойчивым вплоть до 90-х годов. Такие деревни как Луг или Едва, Жигановка или Гортшор могли быть без электричества неделями. Фонари с хорошими аккумуляторами-батареями появятся только к 2000-м, а пока все плоские батарейки с гнущимися клеммами и пальчиковые — это всё сдувалось за два часа. Не напасёшься таких батареек. И сильно впрок не закупишь.

Я вот сейчас, пока пишу эти страницы о районе, который был базой ГУЛАГа, который в целом расположен вдоль железной дороги и, казалось бы, не такая глухомань, как Троцко-Печорский или Усть-Цилемский районы, вспоминаю моменты, которые кажутся вообще моментами из другой жизни — вспоминаю лучину. Да — я помню и лучину! Были случаи, когда заканчивался керосин, свечи пожжены, масла растительного нет (в него ватку накатывали и делали светильнички на блюдцах), тогда бабушка Палладья  брала с печи сухие плоские щепки... Ах, вот для чего они всегда у неё лежали неприкосновенным запасом на приступе печи! А с боковины печки торчала металлическая трирожица-светец, в которую лучина и вставлялась. На Выми эту трирожицу называли бипэш. Под неё — таз с водой, прямо на пол. Потому что горящие угольки должны падать в воду и не портить пол.
И вот на этом же пространстве, где когда-то в детстве мы спали на полу на расстеленных полушубках (или на полатях), а в углу этой же комнаты вонял молодой бычок, потому что его бабушка завела, чтоб он не замёрз в сарае, и этот бычок ссыт и гадит прямо на пол в двух шагах от нас, а мы рассказываем друг другу страшилки, не понимая, что сами живём в средневековых страшилках... А утром бабушка, чтобы лишний раз не греметь посудой и не тащить из сарая громадную бутыль с керосином (кстати, и холод не пускать по полу), зажжет лучину, и она будет трещать и гореть быстро... Бабушке надо успеть за это время заложить дровами «клетку в печи» и зажечь её... И вот в этом же пространстве 50 лет спустя мои дети играют с I-Phone и сетуют, что только один оператор «Мегафон» берёт в нашей деревне (ещё Теле-2 берёт, но в одной только точке — надо к столбу у околицы подойти)... Я сижу, ем печёную картошку, пью молоко и смотрю на витые круассаны в цветастом пакетике, которые привёз племянник Саша... и понимаю, что печёная картошка, молоко и чёрный хлеб мне нужны как воздух.... как простота...  Без круассанских завитушек, фальшивого неестественного света телефонов и пакетов в таких цветах и с такими бликами, что в моём детстве сам по себе этот рваный пакет фольги мог бы быть достойным праздничным подарком. Я благодарю Бога, что за 50 лет не «запеклись мозги», что в памяти разложились по каким-то своим полочкам вещи, предметы и образы разных эпох и мне есть что помнить и что взять с собою туда — в вечность, бесконечно удивляясь тому — как же много иногда даёт Господь на одну жизнь...

Первый класс на улице Линейной (Ленинградской)
В 1967 году я пошёл в первый класс Железнодорожной средней школы номер 1. Бабушка Мария собрала мне громадный букет из цветов со своего огорода. Портфель был серо-коричневый, с пупырышками. Сейчас бы сказали - «под крокодиловую кожу». Но тогда так не говорили. Чёрный костюмчик, белая рубашка.
Собирали всех первоклашек во дворике одноэтажного здания на улице Линейной (она потом станет Ленинградской — в 1975 году многим улицам райцентра дадут имена городов-героев — Волгоградская, Киевская и т.п). Здание начальной школы было построено буквой «П» (через несколько лет здесь сделают мастерские и учебный комбинат — уроки труда поселятся здесь на три десятилетия), вот внутри этой «П» мы и построились. Вместе с родителями. Не помню — долго ли, коротко ли шла линейка и посвящение нас в первоклассники, было ли оно — посвящение....Не помню. Но атмосферу «ну, всё. Ты теперь совсем взрослый. Это, как работа...» - эту атмосферу помню отлично. Сохранилось у меня фото чёрно-белое, где рядом со мной стоят мои будущие одноклассник: будущий милиционер — Гена Вахрамеев, будущий моряк дальнего плавания, а потом каботажник на Балтике — Лёня Логинов,, и ещё один будущий моряк, а потом последний капитан последнего судна Вымского речфлота — Витька Кудинов.
Зато помню, что ровно через год 1-2 сентября на деревянных тротуарах был иней. За год до этого мы были в одних костюмчиках, в 1967 году было теплее, чем в 1968-м... Тогда , 2 сентября 1968 года, я познакомился с Лёшкой Новосёловым, а через него, с Геной Гордеевым — они оказались почти соседями, жили у Кылтовки, под холмом Княжпогостского механического завода. На всё раннее детство — класса так до шестого, а значит примерно до 1972-73 годов они и станут основными соучастниками познания мира вокруг дома, на речке, в обмене книжками и увлечении фотоделом и шахматами.
А первый класс запомнился двумя эпизодами. Первый — это лай собак и автоматчики, пробегающие мимо окон класса. Что за ерунда? «Учения!» - кто-то из пацанов всезнающе строго нахмурил брови. Но были это не учения, а первая картинка того, как со «столыпинских» вагонов встречают заключённых и ведут их строем по улице... Автозаки использовались, видимо, ещё редко. Зэков водили по улице. И лютые овчарки рвали поводки, пугая людей... Второй эпизод — апрель 1968. Наша первая учительница Тамара Михайловна Иваненкова подняла класс и спрашивает (должны ответить хором): «Какой завтра праздник?». Дети, как дети, хором вопят «День ко-осмо-онавтики!», а я громче всех — ПАСХА!
Ну Пасха, конечно, тоже праздник, - деликатно поправляла меня Тамара Михайловна, - Но он домашний... Школа и наша Родина СССР такой праздник не отмечают ведь... Есть красный день календаря. Дети, кто знает, о чём праздник День космонавтики?
Гагарин в космос полетел! - тут многие ответили.
 -А когда?
Тут я смог отличиться. Кажется, один я и ответил.
 -Ну вот, молодец! - похвалила Тамара Михайловна,- А Пасха... что пасха... Яица красить да бить друг о дружку? -она показывала специально неуклюже, изображая нелепость этой странной процедуры... Дети смеялись. Мне было очень неудобно.
 -Да нет...  Просто Христос воскрес... - оправдывался я.
Но космос и Гагарин, конечно, были важнее, чем какие-то крашеные яица, какие-то древние бабушкины поверья. Я дома рассказал про ситуацию в классе. Не ругали меня. Не помню вообще, чтобы говорили чего-нибудь. Может, мама посмеялась. Но в понедельник бабушка в школу мне дала пирожков и крашенные яица. И помню, что на переменке стукались этими крашеными яичками только в моём классе не меньше четырёх-пяти человек. Думаю, что и в других классах дети с пасхальными куличами и разноцветными яйцами пришли тоже...