Сверчок. Коллежский секретарь Гл. 17. Актриса со с

                Сверчок
                Часть 2
                Коллежский секретарь
                17
                Актриса со стоящими ножками.
            
                Авдотья Истомина!
                Евдокия!
                Дуня!
                Моя ровесница!
                Моя желанная третья актрисулька.
                Нет, не актрисулька, а танцовщица!
                Танцы, манцы, обжиманцы!

    Она закончила Петербургское хореографическое училище в 1815 году.
    О! это училище! Золотая молодежь вокруг него так и вилась. Грибоед, Кюхля, Никита Всеволжский, да и я сам, дергались около училища!
Да что там мы!
Сам Александр I сюда кобеляжил, ожидая танцовщиц.
Ми-ми, или Мишка Милорадович, петербургский генерал – губернатор тоже не без греха, здесь отмечался.
Истомина на сцене ножкой делала чудеса.
А вы знаете, что для меня ножка!?
А коленочки!?

Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена.
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.

     Да, я помню, как она появилась на сцене впервые после балерины Даниловой.

                Это был настоящий балет!
                Это был балет «Земфира и Флора».

      Данилова, в своих балетах, трясла грудями, словно в половом акте, но появилась Истомина и вместо сисек засверкали ножки!

                Да! Вместо сисек – ножки.
                Меняю сиськи на ножки.
                Буфера на копыта!

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.

        И чего я по жизни запал на ножки, сам удивляюсь. Впрочем, знаю, чего! Мне нравится, когда от коленок тельце идет вверх, в междуножие и к бедрам. Есть за что пощупать! Когда женщина дает пощупать все, что выше колен, то она дает и войти в себя.

        Поэтому красивая ножка – виртуальная красота, путь к желанию…

       А Истомина меня пленила своим изумительным искусством танца.
       Нега, страсть, огонь, какое-то утверждение жизни, женской красоты – все было в этом танце.
А как мне хотелось ее трахнуть!
Ни словами сказать, ни пером описать!
Как сказал Шекспир: «…и двинул я сюда, желанием томим…»
Точнее, двинул я к Авдотье.
Но в ответ я получил то же из Шекспира: «Кто двинул вас сюда, пусть выдвинет от сюда».
Я узнал, что Авдотья погрязла в разборках своих поклонников, и что из-за нее стрелялись.

             Участвовал и поэт Грибоедов, между прочим.