Дед, вернувшийся с войны

                Шествие “Бессмертного полка” для многих стало привычной деталью ежегодных торжеств 9 мая, но я ещё ни разу не принимала участия в этой акции.

                Вторая мировая война является скорбным событием и в нашей семейной хронике, поскольку асфальтовым катком  прокатилась по всем родственникам. В семье, кто не ушёл на фронт, пережили муки труд армии, опасность эвакуации из горячих точек, или тяготы жизни в оккупированной врагом родной деревне под городом Орел. У меня воевали и дедушки, и дяди. Всем было и есть, что рассказать, что вспомнить из ужасов военного времени. В этом 2019 году мы с племянницей Юлей  в День Победы, едем на родину моих предков в город Омск, и разумеется, пройти в строю Бессмертного полка с портретами ветеранов-наш долг. Пока же заказали фото воинов и готовим штендеры под них.

                А сейчас я с теплом и неизъяснимой тоской рассматриваю самый старый снимок из семейного альбома, на котором запечатлён мой дед по отцовской линии — Вильчёнков Филипп Тимофеевич. Это единственная его фотография. На ней постриженный наголо, худенький, невысокий дедок, в фуфайке, застёгнутой на несколько верхних пуговиц, в стеганых штанах пузырём на коленях, кирзовых сапогах, которые, как помню, он носил по фронтовой привычке, с портянками. На голове шапка — ушанка, "на рыбьем меху", с ушами, торчащими в разные стороны. Ноги иксиком, а в руке, пальцами скрученными полиартритом, дед держит самокрутку из газеты с махоркой.  На лице у мужчины блаженная улыбка. Он стоит на фоне убогих деревенских построек, во дворе своего дома, в конце деревни Спасск. Настоящий Шолоховский Щукарь: добрый, трудолюбивый, по-крестьянски смекалистый, и очень неприхотливый человек. Именно таким  Филипп Тимофеевич  сохранился в моих воспоминаниях.

                Что я знаю, что помню о нём? Знаю немного, но хорошо помню его самого, тихого, уютного старика, который совсем мало разговаривал, с кем бы то ни было, а уж с нами - детьми и вовсе, почти никогда. Дед родился до войны в 1905 году, но точной даты рождения никто не помнит. Не праздновали тогда родные свои и чужие дни рождения, как делаем это мы сейчас.  К сожалению, я не успела расспросить болезненно рано усопшего папу о том, как предки нашей семьи попали в Сибирь. Родились ли они здесь, или были переселенцами, доподлинно не знаю. Спрашивала у дяди — Ивана, пока тот был жив, но он ничего не знал об этих, весьма важных подробностях жизни своего отца, моего прадеда Тимофея.

                Мой прадед Вильчёнков Тимофей Николаевич и его жена Фёкла, моя прабабка, почили в бозе так рано, что никто из их внуков, моих дядюшек и тётушек не помнят их. Известно, что они были крестьянами и похоронены в селе Спасск Утинского сельского округа, Называевского района, Омской области. Странно и то, что никто не знает, где именно находятся их захоронения, хотя само кладбище, и могилы деда и бабушки помнят все и я, в том числе.

                В семье Тимофея и Фёклы родилось три брата Пётр, Василий, Филипп и две сестры, Анастасия и Мария. Никого из них уже давно нет в живых.

                Дед Филипп был призван в ряды Красной Армии с первого дня и прошёл Великую Отечественную войну от начала до конца. Он был артиллеристом и даже лейтенантом командиром взвода.  Вот выписка из «Книги Памяти Омской области.
                Раздел — Солдаты вернувшиеся домой: «Вильченков Филипп Тимофеевич, р. 1905, д. Спасск.Лейтенант, ком, взвода; БФ и  Вильченков Василий Тимофеевич, р. 1900, д. Спасск.Рядовой, стрелок.» 

                Два брата вернулись с войны домой. Это ли не счастье?! А вот где, на каком фронте воевали деды, никто не знает. К тому же теперь мне понятно, что именно в написании фамилии моего отца Николая была допущена ошибка.  Когда-то, на каком-то этапе был пропущен мягкий знак, и мы стали Вилчёнковыми. Остальные дети Филиппа, а их было пятеро, носили фамилию Вильченков.

                Александр, младший сын Филиппа, и мой дядя вспоминал, что у отца были награды, которые он видел в детстве и даже играл с ними, но они не ценились и не хранились, как реликвия.

                После войны у многих, вернувшихся домой солдат, были военные награды — ордена и медали. Иметь их не считалось особенным достижением, может быть, поэтому и отношения к ним, как к чему-то святому, добытому потом, не было.  Слишком много крови было пролито, что понятие подвига размылось среди смертей. Да и само государство после войны обесценило военные награды. Например, орден Отечественной войны, раздавался, как юбилейная награда. Героя Советского Союза не всегда, но довольно часто, вручали за мелкие заслуги. А ещё в СССР было несправедливое разделение на солдатские и офицерские награды. Например, медалью «За отвагу» награждали за личный подвиг рядовой и сержантский состав, реже младших офицеров. Старших офицеров и генералов медалью «За отвагу» практически не награждали, хотя все без исключения воевали отважно. Думаю, что именно поэтому, в нашей в семье не трепетали перед наградами деда. Впрочем, он сам, ни разу не надевал медали после войны, относясь к ним, как к значкам. У нас дома никогда не говорили о войне. С чем это связано сказать трудно. Можно догадываться, что послевоенные годы жизни семьи были не намного легче, чем военные. Да и времени прошло много.

                Мои первые воспоминания датируются началом шестидесятых, а это уже целых пятнадцать лет прошло после войны. Знаю, что семья деда из семи человек, как и все послевоенные семьи, очень голодала. В 1952 году осенью деда Филиппа с ещё одним колхозником-односельчанином отправили в районный центр на ток, то ли ворошить, то ли отгружать зерно. Никто не знает точно, что произошло там, но только деда Филиппа арестовали, как объяснили семье, за мешок зерна, который они с другом пытались вынести с тока, во что вся наша семья, не верила никогда. Суд был скорым, и дед получил срок — восемь лет, которые отсидел от звонка до звонка. Возможно, поэтому тема его прошлого, находилась в семье под величайшим табу. Где дед сидел, мне так же неизвестно. Он не рассказывал о своей жизни ничего тягостного; как голодал, как, и каким подвергался опасностям, иначе родители обязательно говорили бы об этом трагическом событии в нашей жизни. После тюрьмы в семью дед не вернулся, но это отдельная история  из летописи истории нашей семьи.

                Здесь и сейчас хочу помянуть ветеранов Великой Отечественной Войны:

1.     Вильченкова Филиппа Тимофеевича, р. 1905, д. Спасск. Лейтенант, ком, взвода; БФ – моего родного деда, который умер от рака желудка в начале марта 1976 года и похоронен в селе Спасск, Утинкого селького совета, Называевского района, Омской области.

2.     Вильченкова Василия Тимофеевича, р. 1900, д. Спасск. Рядовой, стрелок. - родного брата моего деда, который так же славно воевал и прошёл всю войну.

                Царствие небесное Вам обоим и тебе, мой дедушка отдельно. Я никогда не забуду вкус и запах ломтя домашнего хлеба, который ты разогревал над сковородой с жареной картошкой, прежде чем накормить меня. Не забуду тепло твоих добрых рук и ласкового взгляда. Спасибо тебе за жизнь! Спите спокойно воины Великой Отечественной войны.