Виллис, мессер и гармошка

Ко дню Победы в память о моем  деде Нестерове Николае Дмитриевиче.

                «Виллис», «мессер» и гармошка.


         30 декабря сорок третьего  под Сталинградом ночью похолодало. Ветер с Волги принес сырую колючую изморозь, в окопах потянуло сквозняками.  Но,  если  бойцы в землянках успели припасти   дрова, можно было и скинуть тулуп, и просушить портянки.
         Коля подогнал «виллис» к пищеблоку роты связи и слил воду из мотора. Мрачный  старшина  ткнул пальцем на лежанку у входа в землянку и ушел. Поздоровавшись в темноту, Коля, не раздеваясь,   присел на корточки к буржуйке, расстегнулся, осмотрелся в прокуренном, пахнущим потом, оружейным маслом, порохом и еще черт те чем, полумраке.  В землянке  семь - восемь человек. Большинство спали. Один, совсем молодой парнишка что-то писал на клочке бумаги, он мельком взглянул на Колю и только. Другой уже пожилой, чинивший  сапог, пристально оглядел его с ног  до головы, недобро ухмыльнулся и, казалось, забыл о его присутствии.  Коля протянул руки к огню, пошевелил пальцами. Блики  из щелок в дверце буржуйки высвечивали темные закоулки землянки: спящие люди, автоматы и винтовки в углу, шинели и тулупы тут и там и вдруг – гармошка! Коля непроизвольно встал, но тут же присел. Пожилой солдат, чинивший сапог, тяжело вздохнул и тихо сказал:
           - Спи уже…
           Сразу не уснул. Обидно, но привык. Пехота считает фронтовых шоферов, навроде как барских извозчиков: жрут сытно, убивают их редко. А что тут ответить? Под Сталинградом пехота во время боев живет мало. Кто три дня, а кого и в первом…  А он на войне уже, почитай,  третий год и все живой...
        Гармошка… - пальцы вдруг вздрогнули сами по себе, и по груди пробежало тепло. Соскучились руки и душа стосковалась! Сейчас бы присесть у огня и завести «Катюшу»!..
       Поворочался, посопел и не понял, как уснул.
       Был сон, а какой, так и не вспомнил потом. Только осталось ощущение домашнего запаха, веселое щебетание знакомых голосов, и прикосновения большущей руки деда на пальцах, как будто тот учит его гармошке…
        - Эй, уже семь! – Это был тот самый старшина. Коля открыл глаза и сразу встал,- так легче просыпаться. Старшина присел рядом, и глядя куда-то в полумрак, недовольно пробурчал , – выйдешь, потом направо  у перелеска спросишь Маркина. Он даст тебе углей и кипятку…
      Маркин сидел у костра на бревне. Могло показаться, что он смотрит на пламя, но Маркин просто спал.
     - Ты Маркин? - спросил Коля, тихонько толкнув его в плечо.
        Маркин вздрогнул, но глаз не открыл.
     - Маркин, дай, братка,  водицы погорячей, а?
       Маркин чуть поднял руку и ткнул пальцем куда-то влево.
     -  А еще перец или горчицы малость есть?
      Теперь Маркин открыл заволоченные бессонницей  глаза и с неким подобием удивления впялил их в Колю.
    -  Радиатор бежит сильно уж, падла!  Подмешаю в воду,  дотянуть бы…
   Маркин продолжительно вздохнул, сонно покачал  головой и тяжело поднялся, - айда за мной… А ты, поди, и жрать хочешь?
  Коля кашлянул.
 - Хо-очешь,  - Маркин издал подобие улыбки. – Айда…


      «Виллис Джип» - добрая тачанка. Америка, хоть и буржуи, но машины делают на совесть. Взять тот же «Студер»…
       Углей Коля набрал от полевой кашеварки, разложил под мотор, полежал на пузе, разгреб равномерно, тут же погрел руки и подумал вдруг: правильно, что не лью солярку в  радиатор, -  спалил бы давно машину. Там и помпа мокнет и прокладки  давит. Лучше костерок, да кипяточек, а «виллис», - он любит хозяина…
      Зачем дернули в штаб – это солдату незнамо, да и незачем. Проскочил на рассвете по ухабам шустро. Небо чистое, облака длинные, ветрено. Все ничего, - мороз ожигает! «Виллис»  без верха, а значит,  ветер гуляет  по всем закоулкам в тулупе.  Зато тихо: «мессеры» еще спят!
      Только подкатил, а уж двое навстречу.  Один НКВДшник, другой пехотный майор. Пехотный бегло оглядел Колин  «антураж», поморщился, обошел вокруг «виллиса»  и быстро потопал в штаб.  НКВДшник стал рядом справа и жестким прокуренным голосом прошипел. – Боец, ты знаешь, кого ты сейчас свезешь?.. – Но тут из штаба вышел крепкий и, с виду  уверенный в себе командир в белом тулупе и серой барашковой папахе.  Он на секунду задержался на крыльце, посмотрел на часы и, стремительно направился к «виллису». У Коли сердце едва не выскочило на капот: это был цельный генерал!
      Приходилось возить туда-сюда  сержанту Некрасову всякую публику. В основном младший комсостав, что при штабе полка. Были связисты, саперы, артразведка, живые - здоровые, а еще  раненые или убитые. Был даже политрук полка. А тут – живой генерал!
       НКВДшник  быстро направился к генералу, приблизившись, браво отдал честь и что-то принялся докладывать, но генерал прошел мимо него, будто не заметил, не без труда влез на переднее сидение и, мельком глянув на Колю,  ткнул  рукой куда-то в пространство.
     - На передок, быстро, быстро!..
     Коля все еще не пришел в себя, а «виллис» уже помчался  по заметенной дороге, поднимая за собой пелену снежной пыли…
      От штаба фронта до первых окопов, если без приключений,  около часа. Когда же ветер встречный, то за час с лишком. А в сильный мороз быстро не побежишь, - обмерзнешь до смерти!  «Виллис», натужно урча, пробирался  через заносы, лицо обжигала стужа, но Коля чувствовал, что спина у него мокрая.  Руки под шубинками мертвой хваткой вцепились в руль, а глаза  впились  в пространство перед капотом. И лишь изредка, насмелившись, он бросал быстрые взгляды на своего пассажира.
     Генерал сидел ровно и жестко.  Точно какая-то там греческая статуя. Он натянул по самые глаза папаху, спрятал лицо в воротник тулупа и замер. И лишь, когда машина подскакивала на ухабах и, генерал прихватывался руками за сидение,  можно было понять, что рядом никакая не статуя, а живой человек. Еще и генерал!
     Ехали лесом еще при фарах, выбрались в поле, когда уже рассвело. Небо порозовело, ветер притих, и в сердце прокралась знакомая тревожная тоска:  одинокая машина в чистом поле - смерть на колесах. Коля краем глаза глянул на генерала, - тот был по-прежнему невозмутимо-неподвижен. Это немного успокоило его. «Виллис» урчал ровно, утрамбованный машинами снег уже не «связывал» шины. Коля  вздохнул, и вдруг подумалось: еще километров десять, авось  доскочим!
         И вдруг ему послышался посторонний шум. Настоящий шофер  знает свою машину и по слуху, и по запаху.  Коля сбавил газ и инстинктивно пригнул голову в сторону капота. Шум усиливался, но это был не шум мотора. И шум этот вдруг обрушился на голову прямо из-за спины!  Под  грохот пулемета взревело небо, и черно-белое тело «мессера», мелькнув перед капотом, промчалось, казалось, над самой головой!
      «Мессер» выпустил очередь из пулемета, но пули ушли вперед. Взмыв вверх, он тотчас сделал быстрый разворот и, словно ястреб на добычу, устремился навстречу.
    Коля инстинктивно «втопил газ в полик», «виллис» кашлянул и прибавил ходу!
    Они стремительно сближались: вооруженный двумя пулеметами и пушкой воздушный танк и маленький беззащитный «джип».
    Вот «мессер» выровнял высоту, сбавил скорость и пошел прямо над дорогой. И Коля понял, что теперь он уже не промахнется!
    - Товарищ генерал! – заорал он диким голосом, - щас ударит! Прыгайте!
     Но генерал словно оцепенел, он сидел все так же неподвижно и, казалось, не понимал, что происходит.
    Коля резко нажал на тормоз и, навалившись всем телом, вытолкнул генерала из машины на снег. Потом прыгнул сам!
    «Мессер» пронесся совсем низко, оглушив рокотом мотора и звонкими щечками пуль. Коля втянул голову в плечи и замер. Генерал лежал рядом на спине. Он попытался приподняться, но Коля бросился прямо ему на грудь и придавил к земле!
      - Лежи! – прохрипел он тихо, - не двигайся…
      Время превратилось в бесконечность. «Мессер»  не спеша развернулся и снова рев его мотора поверг души в ужас!.. Но почему-то не стал стрелять. Наверно сверху осмотрел позицию и остался доволен работой. Затем, на всякий случай, сделал еще круг и, качнув крыльями,  направился в сторону Сталинграда.
    С минуту Коля и генерал еще лежали не шелохнувшись. Потом Коля осторожно поднял голову, огляделся и встал. Генерал тоже приподнялся и, морщась, стал вытряхивать снег из-под воротника тулупа.
    - Ну, ты братец…
      От передка «виллиса» валил пар. Коля поднял капот.
    - Твою-то маму! – В верхнем бачке радиатора зияла дырища аж в три пальца! – Вот сволочь фашистская, а, товарищ генерал?
       Генерал  стоял у машины, глядя на автокресло, на котором он сидел несколько минут назад. Коля подошел сзади и оцепенел: спинка сидения была  разворочена пулями! 
      - Твою-то маму !..
      Генерал жестко усмехнулся, но, увидев пар от мотора, быстро бросил:
     - Что там?
      Коля растерялся.
      - Радиатор прошил, собака!
      Генерал вдруг пристально посмотрел ему в глаза.
     - Как тебя зовут?
      Коля на секунду опешил, но потом привычно выпрямил спину и приложил правую руку к ушанке.
      -  Младший сержант Некрасов!   
       - Как зовут? – уже настойчиво повторил генерал.
         - Николай я… Призывался из Иркутска в сентябре сорок первого…
       - Откуда родом, Коля? – Под пристальным взором генерала Коля растерянно забормотал. - Из-под Манчжурии мы. Казаки. Там земля  в степи добрая и мельницу на  реке поставили… - Коля вдруг почувствовал, как к горлу подступил ком. – Семеро нас было у отца. Двое токо осталось, я да сестрица. Другие сгинули в Невере… И матушка и батяня. В лагере от туберкулезу…
     - Коля! – генерал вдруг подошел к нему вплотную и взял его обеими руками за воротник. – Ты держись, сынок! Теперь у нас другая беда. Вот побьем фашистскую нечисть, а после разберемся с антихристами…  Но теперь делай свою работу! Уже сейчас мы должны быть на передовой! Ты понял?  Солдат?!
      - Так точно! 
          Коля в отчаянии посмотрел в глаза генерала и вдруг увидел, что  глаза у него какие-то…  Один глаз смотрел дерзко и настойчиво, а другой, как будто устало и ласково.
        Но это было лишь на мгновение, а потом – мысли, точно снежным комом!  -  Радиатор с такой дырой, что в жизнь не залепишь! А где еще потом воду взять? А на «сухом» движке «виллис»,  точно, не дотянет! И километра не протянет, стуканет движок!
       И вдруг  осенило! Коля схватил большую  пригорошню снега и прилепил на двигатель. Потом еще, еще…
     - Товарищ генерал, помогайте! Набьем по самый капот…
      Генерал, не раздумывая, поправил папаху со лба на затылок и принялся набрасывать снег в моторный отсек. Коля его плотно утрамбовывал.
      Потом они еще дважды останавливались и закидывали снег…
       У полкового штабного блиндажа генерал на ходу выскочил и почти побежал к окопам. Но, вдруг  резко остановился и пошел назад к машине. Коля выпрыгнул навстречу и замер. Мысли понеслись бешеным овечьим стадом. – Не простит генерал такого обращения: из машины вытолкнул, и на «ты» сказал, и снег заставил таскать! Это штрафбат, а то и под расстрел!
      Генерал вплотную приблизился к Коле и вдруг протянул ему руку.
      - Товарищ генерал… - Коля сначала приложил руку к шапке, но, опомнившись, взял его руку и крепко, наверно,  уж слишком крепко пожал.
      - Отпуск не проси – не время. А медаль ты и сам возьмешь! Чего для себя хочешь, казак? 
       - Казаку гармошка в радость! – вдруг выпалил Коля и, чуть не провалился сквозь землю от такой дерзости!
       Генерал едва улыбнулся и, отав Коле честь, пошел к окопам. И вдруг снова обернулся:
        - Машину жалко.
        - Товарищ генерал, я сидулю-то заштопаю, а радиатор и так уж был в хлам, вы на душу не берите…
       Тут к машине подбежал молоденький, совсем зеленый лейтенантик и стал расспрашивать Колю про поломки.
       - Кто это? – осторожно спросил его Коля, указав на спешно удалявшегося генерала.
       - Кто?! Ты не знаешь, кто это?! – лейтенантик посмотрел на Колю с натурально саркастическим изумлением. – Это же сам Рокос… - Он вдруг резко замолчал и, махнув рукой,  пошел прочь.
      Больше Коля этого генерала никогда не видел.
      31 января 1943 года группа советских войск Сталинградского фронта под командованием генерала Рокоссовского атаковала фашистов,  окружив и взяв в плен 90 тысяч немецких солдат,  2,5 тысячи офицеров, 24 генерала и командующего  сталинградской группировкой фельдмаршала Паулюса. В Великой войне наступил перелом.
       Коля дожил до Победы. Он встретил ее на Украине. Был дважды ранен.
Много историй приключилось с ним на войне, но тот случай с генералом он запомнил на всю жизнь.
       Самое-то главное: дня через три-четыре после той ездки с генералом с почтой привезли в полк гармошку. Передали на словах в роту: пущай Некрасов прибежит за своей музыкой…