Забитые

Возвращение в родной город вызывает спектр эмоций. Вы можете вернуться на щите, разорвав связи с большим миром, смирившись с поражением, с горьким самодовольством вспоминая о нереализованных возможностях. Вы можете победоносно въехать в родной город, быть для знакомых сыном маминой подруги, у которого всё получилось. Я же приехал достаточно триумфально для своего небольшого городка, но скромно по меркам столицы, где я всё ещё начинающий и перспективный.
Поездка заграницу для меня возможна, но затруднительна. Отдых в Турции и Египте мне кажется попсовее, чем погружение в воспоминания о прошлом.
Родная пустота встретила меня старыми, но совсем не добрыми бетонными коробками, серыми стенами, незаасфальтированными дорогами и медленным ритмом жизни. Почти ничего за время моего отсутствия не поменялось. Переименовали улицы, где-то поставили лавочки и фонари, а так, всё по-старому.
В принципе, я бы мог поехать в любой другой маленький город или просто в спальный район крупного, и увидел бы примерно то же самое. Но родные места сохранили нехитрые радости жизни из прошлого. Катание на велосипедах, игра в футбол, дружеские посиделки. Банально, но этого всего не хватало. Так тяжело собираться вместе, что проще оставить это в прошлом.
Делать было нечего, поэтому я только бродил по улицам и наблюдал за городом. Мне давно не было скучно, и мою скуку можно назвать целительной. Я мог внимательнее посмотреть на привычные вещи, узнать что-то о себе.
Что-то особенное в наблюдении за людьми сложно определить. Эти куртки, шапки, хмурые лица вы встретите в любом городе. Это умеренное недовольство. Отзвуки разговоров о политике, которая стала людям интереснее собственных жизней.
Нас воспитывали забитыми людьми. С детства сиди смирно, не бегай. В школе множество ненужных знаний. И вместе с тем, быть ботаником нехорошо, быть богатым нехорошо, так-то одеваться нехорошо. Все признают безвкусность и старомодность привычной одеждой, но никто её не оспорит, зато какая-нибудь косуха уже вызов обществу.
Исторически свободе взяться было неоткуда. Даже здания говорили о том, что нашими землями правили советская власть и православие. В некоторые дома постучался капитализм. В большинстве случаев его влияние ограничилось пластиковыми окнами, а влиятельные люди смогли себе позволить евроремонт.
И мы смотрим на богатые дома, завидуя масштабу и осуждая безвкусие. Мы бы с такими деньгами, казалось бы, нормально всё построили бы, хотя нам неоткуда было взять хороший вкус.
Партия строила в ряд. Религия более тонко, но не менее эффективно установила вертикаль. Милые пионеры и дети из воскресных школ превращались в вечно правильных, недовольных и осуждающих взрослых людей. Их и переспорить было невозможно, ведь за ними были библия и капитал, а за нами только неясное ощущение неправильности всего этого.
Капитализм должен был привести демократию и свободную конкуренцию, но не всё получилось. Мы по-прежнему выбираем самых богатых медийных. Спасибо за то, что хотя бы выбираем.
Дети с колонками в руках, проходящие мимо меня, всё же не так переживают за общественный порядок. Они не боятся получать удовольствие от жизни, от громкой музыки, от смеха. Возможно, они смогут преодолеть забитость нашего города.
Нам ещё внушили правильность и вредность жизни в своё удовольствие. Мы совмещаем любовь к западной культуре с предрассудками прошлого. Если не осуждаем, то не спешим открыто поддержать прогрессивное и новое, пока оно не устоялось.
Помучимся здесь, будем верить, а удовольствие получим в раю, согласно религии. Будем строить тут, а наши дети будут жить в светлом коммунистическом будущем, твердили вожди. А дети живут сегодня, слушают примитивную, по моему мнению, музыку. Но это их музыка и их выбор.
Я возлагаю надежды на технологии. Возможно, и мой скромный труд айтишника поможет хотя бы немного приблизить цифровое будущее. Или, наоборот, нас ожидает сетевая диктатура, и надо было опроститься, завести хозяйство. В бесконечном потоке работы не было времени взглянуть вперёд.
Не хотелось бы противопоставлять большие города маленьким. Великие открытия совершаются даже не в городах, а в пригородах, а в городах они реализуются. В будущем что угодно может придуматься и реализоваться где угодно.
Я знаю людей, готовых свалить при первой возможности. Есть знакомые, которые бы и рады уехать. Но не хватает мотивации. А есть люди, которые рады оставаться в родном городе. И я бы никуда не уезжал, будь у меня немного больше возможностей.
Бывшие провинциалы, мы теряем голову от свободы больших городов, понемногу там реализуемся, обгоняя изначально свободных местных жителей. Но что-то провинциальное остаётся в нас, иногда грубое и хамовитое, иногда неуверенность в себе, даже забитость. Мы хотим и оставаться простыми людьми, и быть своими в любом обществе. И, вроде, понаехали, а, на самом деле, хотели бы просто жить достойно дома и приезжать в гости любоваться красотами других городов, а не работать за гроши, пока столичные сдают квартиры.
Закаты в разных городах одинаковые, но в родном у меня было время на него посмотреть. Алые полоски разукрасили небо, и город перестал быть серым. Я наблюдал за деревьями, красивыми, величественными и совсем не забитыми. Может, дело не в больших или маленьких городах, а в том, что в людях изначально есть какая-то забитость. Я не знаю.
Я немного разобрался в себе и других. Можно было возвращаться. В гостях ожидало множество работы, заглушающей смутные желания и запутанные мысли. А в городе оставались одинокие мечтатели, которых всё устраивает и которые могут себе позволить просто думать.