Секретик

Я сунула за щеку последний кусок шоколадки и разгладила ногтем хрустящую фольгу – до зеркального блеска. Она была необыкновенная – не серебряная, а золотистая, тоненькая и хрупкая. Как раз такую мне и надо.

Все мои сокровища хранились под кроватью в облупленной жестянке из под чая. Я достала ее, вытряхнула на кухонный стол все, что там было: нарядные пуговицы, оправленные в светлый металл с вытесненными на нем узорами, вырезанная из старинной открытки роза – не бумажная, а вся темно-бархатная, немножко шершавая на ощупь. Толстая стеклянная пробка от графина, чтобы делать радугу, когда захочу. Изогнутое петушиное перо переливчатое черно-сине-зеленое, почти как павлинье. Гремучий бумажный кулечек, набитый жемчужными шариками от рассыпанных бус (чтоб не раскатились), и наконец главное богатство – сломанная мамина брошка с настоящей, застывшей в янтаре стрекозой.

Налюбовавшись, я сложила все назад, присовокупив и фольгу. Нашла среди старых игрушек железный совочек и отправилась на улицу. Первым делом заглянула на заброшенную стройку – там битого стекла сколько хочешь. Подходящий осколок скоро нашелся. Я помыла его в луже, и он засиял ослепительным мокрым блеском. Осталось выбрать тайное местечко, подальше от любопытных глаз.

Ноги завели меня в зеленый уголок на задах бывших огородов, давно брошенных хозяевами, переехавшими на жительство в нашу пятиэтажку. Огороды заросли непроходимым бурьяном и молодыми осинками. На самом краю цеплялись за прошлое две-три корявых яблони, и светлела в траве желтая куча песка, невесть кем и зачем насыпанная.
Земелька тут была неутоптанная и легко поддалась совку, едва я ковырнула зеленую шерстку травы. Вывороченный кусок дерна с белыми нитями корней открыл мягкую жирную черноту, испещренную червоточинами. Испуганный червяк показал мне свой красный кольчатый хвост и поскорее втянулся в подземный ход как поезд в тоннель.

Оглядевшись по сторонам – никто не видит? – я выкопала неглубокую ямку, заровняла, загладила совком края и выстелила ее фольгой. На дно положила «бархатную» розу, а вокруг нее жемчужные бусины. Жемчуга конечно не настоящие – просто пластиковые шарики, покрытые перламутром, кое-где уже облупившимся. На розу пристроила янтарик с навек плененной стрекозой – будто она села на цветок. Хотела еще перо воткнуть, но раздумала – надо знать меру.

Я очень старалась. Это ведь не простой секретик из сорванных цветов и бутылочных стекляшек, где вся «таинственность» к вечеру сморщится и станет сором. Нынешняя красота обещала быть долговечной. «Бархатная» роза не завянет, искусственный жемчуг не потускнеет, стрекозе и подавно ничего не сделается. Я приду через неделю или через год или потом, когда вырасту, а секрет будет все так же хорош – эта мысль приводила меня в неизъяснимый восторг. Ради вечности стоило потрудиться.

Правда, секретик могли украсть или разорить мальчишки. Приходилось озираться, не следят ли за мной. Но кругом было тихо: лепетали над головой яблони, струнно гудели шмели, навещая малиновые цветки татарника, по моей ноге ползла божья коровка. Я покрыла секретик стеклом, и он замерцал в глубине витринной недосягаемой красотой.
Присыпав его землей, я не стала класть на место вывороченный дерн – трава скоро засохнет и будет бросаться в глаза. Вместо этого подобрала в сторонке кусок кирпича и положила сверху – глядя на кирпич, никто ни о чем не догадается.

Конечно хранить красоту для себя одной скучно. И назавтра я решила показать секретик Эльке. Она честная, если даст слово, не разболтает. Я повела ее окольным путем – мимо бельевых веревок с пахнущими свежестью простынями, мимо вкопанных посреди двора цистерн с надписью «Огнеопасно! Газ», обнесенных ржавой рабицей – туда даже вездесущие пацаны не лазят. Пригнув головы, мы галопом промчались за живой изгородью из боярышника. А дальше можно было не прятаться.

Я торжественно разрыла землю и отступила. Элька благоговейно заглянула внутрь.
– Ух ты! – выдохнула она, не скрывая чувств. – И не жалко такие хорошие вещи в землю закапывать?
Я завела речь о том, как буду приходить сюда год за годом, даже потом, когда у меня уже дети будут – не могу же я им черт-те что показывать!
– Ну тогда конечно, – понимающе закивала Элька, и от души похвалила. – Здорово придумано!

Замаскировав секретик, я бухнула на место кирпич. И тут Элька спросила в спину:
– А Ирке покажешь?
Она ведь как думает: раз мы втроем дружим, то и доверять надо одинаково. И я согласна, по-хорошему так и должно быть – это если по справедливости рассуждать. А если по жизни… то насчет Ирки у меня были сомненья, уж больно она неподружливая. Я заранее знала, что она скажет. Подожмет эдак губы: «Па-адумаешь! А вот я… А у меня...!» Ей во что бы то ни стало охота себя вперед всех выставить – такой уж она человек. Любит, чтоб у нее все самое лучшее было. Словом, я пока не решила, показывать ей секретик или нет.

Элька опять мелко покивала – она Иркин характер не хуже меня знает, – и спросила невзначай:
– А вдруг Ирка нас с балкона увидит?
Мы вместе повернули головы. Ну конечно с ее пятого этажа укромный пятачок под яблонями был как на ладони. По счастью балкон пустовал. Но это сейчас. А раньше? А вчера?

Оказалось, Ирка в самом деле что-то разнюхала. Зря она, что ли, повадилась каждый день играть на всеми забытой куче песка? Вырыла в ней нору, натащила из дому всякого добра: кукольной посуды, лоскутов – в общем, завела хозяйство.
Но хуже всего были мальчишки, которые шастали вокруг – так и шныряли в бурьяне, буравя его насквозь острыми локтями и содранными коленками. Я изнывала: и чего им всем тут занадобилось, но держалась поодаль. О том, чтоб проведать свою захоронку и речи не было. Вдруг и проведывать уже нечего, в тоске думала я. Вдруг Ирка нашла секрет и забрала себе мои сокровища? Когда б я ни шла мимо, она с безмятежным видом рылась в песке и только вяло махала мне издали измазанной пухлой ладонью. Играть не звала.

Однажды я не выдержала, подсела к ней?
– Ты чего тут окопалась, а?
– Нельзя, что ли? – с вызовом фыркнула она.
– Да сиди себе на здоровье, – смутилась я. – А пацаны к тебе не лезут?
– Не-а, – она лениво ворочала языком, словно он прилипал во рту, – они у меня жвачку клянчат. Во, – Ирка показала между зубов серый комок, – апельсиновая!
– Откуда у тебя? – с надеждой (может, там еще есть) спросила я.
– Тетка из Орла привезла, – притворяясь равнодушной, но про себя упиваясь торжеством исключительности, буркнула Ирка.
Жвачку – тонкие гибкие пластинки, пахнувшие апельсином и завернутые как шоколад в фольгу и в нарядную бумажку, я видела только раз. Говорили, что она очень вкусная.

Значит, пацаны, из-за жвачки тут крутятся. Ирка небось ждала, что я скажу: «Дай пожевать», но я ей такого удовольствия не доставила, а то вовсе нос задерет.
– Так ты просто так тут играешь? – протянула я.
– А ты чего думала? – усмехнулась она.
И я брякнула по наитию:
– Ну… может у тебя тут секретик…
Ирка поперхнулась жвачкой и вылупила глаза:
– Откуда ты знаешь?!
 
Я растерянно заморгала.
– Ну ладно, – снизошла она, – только никому не говори. Она боком съехала с кучи песка, присела на корточки перед моим кирпичом и живо разрыла землю. Сказала повелительно: «На, гляди!»
Мой секретик был цел и невредим.
– Я думала, это Элькин, – свистя зубом, горячо зашептала Ирка мне в ухо. – Она тут крутилась – а я все с балкона видела! Но Элька говорит, это не ее секрет.
– А чей? – с замиранием сердца спросила я.
Ирка пожала плечами, глянула подозрительно:
 – Может, ты знаешь?
Я замотала головой.

Мне хотелось признаться во всем, но было стыдно. Вот если бы я сама привела сюда Ирку, тогда другое дело. А так выходит, я нарочно от нее утаила. Из недоверия. Значит, не дружба у нас, а одно название…
– Ну вот, – продолжала болтать Ирка, – я думаю, хозяйка ж придет. А тут мальчишки шляются, если найдут, всё – хана! Жалко же!
– И ты сторожишь его, что ли? – я ушам своим не поверила.
– Угу. Обидно, когда красоту ломают, – терпеливо, как дурочке объяснила мне Ирка.

– А если никто не придет? – спросила я.
– Почему это? – Ирка кажется не допускала такой мысли.
– Ну, может хозяйка место забыла, или уехала…
– Тогда не знаю, – она растеряно шмыгнула носом.

– А я знаю! – меня понесло. – Если никто не объявится, тогда, раз ты нашла – будет считаться, что это твой секретик.
– Правда? – обрадовалась Ирка. Наверно она и сама мечтала его присвоить, да только совесть не позволяла.
– Так будет справедливо, – настаивала я.

Только что опасалась, что Ирка захапает себе мой секретик, а теперь сама же отдавала его, дивясь внезапно накатившему великодушию и даже не чувствуя сожалений – ее бескорыстие заслуживало награды, а моя подозрительность… Может это я дружить не умею?
– Хочешь, давай вместе сторожить? – Ирка кивнула на расставленные тарелочки и размокшие в кукольной кастрюльке лопухи пополам с одуванчиками.
– Ладно, – я взяла поварешку, помешала варево и уселась рядом на песок, смутно ощущая, что равновесие между нами теперь восстановлено, и пути дружбе вновь открыты. – Это что у тебя тут плавает, суп, что ли?