11. Тварное и нетварное

Философия лица.

Личное бытие в философии лица.
(Учение философии лица о личном бытии)

6. Тварное и нетварное. Бытие - сущность или лицо. Часть 1.

Христианское Откровение, усилиями патристического богословия, полностью, даже можно сказать экстремально необъяснимым образом, перекроило античную философскую мысль в сфере её онтологии. Наиболее заметно это проявилось в двух её аспектах: в отношениях Бога и мира и во взаимоотношениях Бога и человека.
Первый касается того, что в Философии Лица названо – «Учением о реальном бытии». Библейское Откровение, говоря о творении мира из «ничего» - ek nihilo, отнесло Космос древних греков к «следствию» существования какой-то иной «причины» - премирной онтологии! Онтология античности, которая до этого была весьма монолитной, ибо объединяла в себе в единое и гармоничное целое Бога и мир, была расколота надвое. Прежде считалось, что Бог «создаёт» мир из самого себя! И мир есть не что иное, как «тело» Бога. Во всяком случае, даже если это не совсем так или совсем не так, Бог и материя или Бог и «хаос» считались совечными друг другу. Бог упорядочивал «хаос» или придавал формы материи. Но и в свою очередь Он был ограничиваем теми возможностями, которые изначально имели «хаос» или материя. Бог «создавал» мир. А мир «диктовал» Богу то, каким Ему его «создавать».[1] То есть, в античном понимании онтологии мира присутствовало осознание того, что мир в некотором смысле сам по себе необходим. И есть, в довольно значительной степени, - «причина» самого себя! Он существует, потому что есть «сущность», - то некое «что» - природа, которая порождает из себя некоего «кто». Этот «кто» и становится олицетворением «сущности», конкретной «сущностью» или «ипостасью». В другом варианте «что» и «кто» совечны друг другу. Но и здесь «кто» не имеет преимущества перед «что». Ибо и здесь «кто» мыслится, как произошедший от «что». - Из «сущности». То есть, «что» абсолютно. А «кто», если и может быть абсолютно, то только вместе с «что». Как «род» или «вид». Но не как «индивид».

[1] Иоанн Зизиулас пишет по этому поводу: - «Мы назвали это онтологической абсолютностью космологической необходимости».

Теперь же, библейское учение о творении из «ничего» - ek nihilo, позволило христианским богословам, лучше сказать призывало их, привнести в прежнюю онтологию откровенную идею об абсолютном различении Бога и мира. Они объявили «бытие мира» следствием некоей надмирной онтологии, то есть, «божественного бытия».[2] Бог и мир не «совечны»! Только Бог «вечен», а мир «сотворён» Богом. И не было ничего, до того, когда Бог «сотворил» мир таким, каким ему изволилось. Мир перестал считаться онтологически необходимым и потерял возможность диктовать Богу какие-либо условия своего «творения».[3] Замкнутая сама на себя онтологическая мысль древних греков, бившаяся и изнывающая в путах «необходимости гармонии», получила, наконец, «свободу». «Бытие мира» и существующие в мире «вещи» стали производными от «свободы». И непросто от «свободы», а от «любви». Гармония стала «даром любви» Бога. В этом и заключался первый из основополагающих аспектов.[4] «Реальное бытие», воспринимаемое прежде цельным, распалась на «нетварное бытие» и «тварное бытие». И каждое из них абсолютно отличаются друг от друга.

[2] Ср. G. Florovsky, The Concept of Creation in Saint Athanasius. - in Studia Patristica, VI (1962), pp.36-67.

[3] По сути дела, онтология древних греков была онтологией самого человека, которую он «создал», наблюдая за жизнью своего собственного «сознания», экстраполируя свои наблюдения в область божественной и мировой онтологии, в гармонию космоса. Это прекрасно показал свт. Афанасий Великий в своём «Слове на язычников», говоря о том, что они «создали» себе богов по своему образу и подобию.

[4] С принятием учения о творении из «ничего» - ek nihilo, «принцип» греческой онтологии мира - «археи» - arxhe, был перенесён в пространство «свободы». Сущее было освобождено от самого себя. «Бытие мира» обрело «свободу» от «необходимости». Ибо стало зависеть только от «любви». В том числе и «бытие человека», его рождение, жизнь и смерть.

Но был во всём этом и второй, ещё более потрясающий и экстремально революционный для античного мышления момент. Он касался не проблемы соотнесения «тварного бытия» и «нетварного бытия», как первый, а проблемы понимания взаимодействия между собой «реального бытия» и «бытия человека». Его продолжением и следствием становилось понимание соотнесения «бытия человека» и «тварного бытия». Кто для кого: мир для человека или человек для мира? Первенство Бога над миром было уже установлено. Но каково положение человека в мире? Ответить на этот вопрос оказалось невозможным без определения онтологии отношений Бога и человека. Решение этой проблемы привело к ещё более радикальной переоценке греческой онтологии. Ибо привнесло нечто удивительное в «бытие» самого Бога.