Схематоз де Моску. Лавочка

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «ЛАВОЧКА»

Кто сказал, что люди не умеют летать? Люди не умеют приземляться! Поэтому никогда, слышите, никогда не спрашивайте у человека, за что он вас любит. А то он может на секундочку задуматься и понять, что любить-то Вас, в общем-то, вроде как и не за что... Просто он мечтает. Ни о чем чём конкретном, но скорее бы... А вам? Вам остается только и делать, что писать свою хронику сбитого летчика на потерявшем управление пикирующем бомбардировщике...

- Молодой человек, молодой человек… Посадка через пять минут. Пожалуйста, просыпайтесь - учтивая стюардесса аккуратно потормошила задремавшего в полёте Максима за плечо.
- А? Что? Да-да... Конечно...  Кажется, я немножко задремал... Спасибо…
Борт «двести сорок восемь» авиакомпании «Комета» заходил на взлётно-посадочную полосу московского аэропорта «Внуково». Максим потянулся, отдал ожидавшей подле бортпроводнице ранее предоставленные ему подушку и плед, проверил, надёжно ли застегнут ремень безопасности и поудобнее устроился в кресле, приготовившись к посадке.
Сели штатно. Пассажиры эконом-класса традиционно сопроводили факт удачной посадки хлипкими аплодисментами экипажу. «Слава Богу, что пилоты через дверь кабины не слышат этого позора. Я бы на их месте за такую «овацию» мог и обидеться», - спросонно подумал про себя Максим и расстегнул замок «удавки». - «Хорошо ещё, что чемодан формата «эирсайз», без вопросов пронёс в салон, как «ручную кладь». Хоть в ожидании багажа время терять не буду. Митрошин обещал встретить. А как он выглядит, этот Митрошин? Надеюсь, он догадается взять табличку с его именем, а не то придется, как дураку «шакалить» по толпе встречающих и выспрашивать: «А не вы ли талантливого архитектора из Казани для распила московского пирога встречаете?..» Примерно такие мысли крутились в голове Максима Студеники, пока он шествовал по «кишке» из салона лайнера в здание аэровокзала.
Не смотря на то, что параллельно с Казанью, посадку во «Внуково» совершили ещё несколько рейсов, и пассажиропоток был достаточно плотным, опасениям Макса по поводу встречи сбыться было не суждено. Как только он вышел с длинной череды траволаторов в холл зала прилётов, его внимание сразу же привлёк невысокого роста, чуть полноватый, начинающий лысеть мужчина лет сорока пяти - сорока восьми, по всему видно, опоздавший с билетом в первые ряды встречающих и теперь выглядывавший то тут, то там из-за спин своих собратьев по ожиданию. Максим, как-то сразу уверился, что никем другим, кроме как Владимиром Митрошиным этот «телепузик», как он его для себя почему-то окрестил, быть не может. И, когда голова «Тинки-Винки» в очередной раз промелькнула промеж плеч впереди его стоящих, Макс приветливо помахал рукой и жестами показал, что сейчас он пройдёт вперёд и будет ждать у выхода из здания терминала.
 
- Вы, должно быть, меня встречаете? Позвольте представиться, Максим... Максим Студеника... - Макс сдержанно протянул руку с трудом протиснувшемуся к нему обладателю лысеющей шевелюры с табличкой "СДМ-девелопмент. Максим Студеника". - Из Казани... - на всякий случай зачем-то дополнил он.
- Боже! Макс! Сколько лет, сколько зим! Если бы ты сам не подошёл, я бы тебя ни за что бы не узнал!
- Владимир?.. Вовка?.. Вовка Митрошин?... - с некоторым недоверием в голосе спросил у обладателя таблички Макс.
-Ну!? А кто же ещё! Конечно же! Боже, Макс! Как я рад! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! - орфоэпическим пулемётом затараторил «телепузик». - Ты, наверное, устал с дороги? Пойдем скорее! Я припарковался... здесь, неподалёку. Отвезу тебя, куда скажешь! Макс, ты приехал! Теперь наши дела точно лягут в масть!
То ли Максим действительно устал, то ли на него так подействовал перелёт, но из всего фонтана Митрошинского красноречия, он, дай Бог, разбирал треть. Понимал и того меньше. Да и самого Вовку, как бы Макс не силился, но не то что опознать, даже вспомнить никак не мог. Минут через пять они подошли к ряду припаркованных вдоль бульвара машин, и Володька, пикнув пультом сигнализации, услужливо распахнул перед Максом дверь в салон достаточно приличной иномарки.
- Располагайся! Чувствуй себя, как дома, но не забывай, что ты в гостях, хэ-хэ. Шучу. Водителя я на сегодня отпустил. Надо исключить даже малейшую возможность утечки информации. Ты - мой "туз в рукаве"! Так что сегодня тебя домой доставлю лично я!
Макс закинул чемодан на диван заднего сидения и с удобством расположился впереди на пассажирском.
- Ну, что? С Богом? - в свойственной ему манере протараторил Митрошин. - Тебе домой? На Михалковскую? В Коптево?
Макс был несколько ошарашен такой осведомленностью почти неведомого ему экс-однокурсника, но придавать этому какое-либо определённое значение решил пока что повременить. «Но прислушиваться и держать «ушки навостре» надо…»
- Ну да, куда же ещё? - с лёгкой заминкой ответил Макс, и через несколько минут, с оттяжкой преодолев череду светофоров Центральной улицы посёлка Внуково, они выехали на полупустую магистраль Боровского шоссе.
Минут десять ехали молча. Вопросов у Макса к Митрошину накопилось достаточно ещё в Казани, а с такой встречей преумножилось вдвое, если не втрое, поэтому он решил нарушить тишину первым:
- В письме ты упоминал какого-то Ковальчука и говорил о том, что он может спрыгнуть с темы...
- Вот, Макс! Скажи мне, какая у нас самая распространенная фамилия? - немного невпопад взвился Володька, который, казалось, только и ждал подходящего момента. – Правильно, Кузнецов. Кузнецов, Коваль - это кузнец с украинского, Коваленко и прочее. Ну, скажи мне, почему только Ковальчуки из них считают, что они - потомки иудеев?  Даже поляки-Ковальчики и те не такие хитро...выкованные, сцуко!..
- Что, всё так запущено?
- И не говори...  - Володька в сердцах сплюнул в окно и зарядил вплоть до дверей Максовского дома.
За тот неполный час, что они ехали по плавно уходящий в ночь Москве, он рассказал, как показалось Максиму, всю свою жизнь после окончания института и до сегодняшнего дня, но только в конце Макс понял, каким боком всё Вовкой натараторенное имеет отношение к его проекту.
Уже на прощание, гонимый чувством голода Макс попросил бывшего сокурсника посоветовать ему какую-нибудь избу-едальню, ведь готовить самому себе у измученного дорогой Максима не было ни сил, ни, признаться, желания.
- «Ленинград» на Коптевской, в котором вы устраивали поминки по Валерию Максимовичу, закрыли. Так что даже не суйся туда...  - услужливо сообщил Володька.  - Я бы тебе посоветовал пройтись до бывшего кинотеатра "Байкал". Его с момента твоего последнего приезда в столицу, конечно, тоже успели прикрыть. На реконструкцию. Мы же, девелоперы, не дремлем! Но там рядом  есть чудесная кафешка. Кажется, «Пепперминт» называется. Пожалуй, именно туда наведаться с дороги тебе и стоит. Но, прошу, без излишеств! Не забудь, завтра в десять-тридцать, встречаемся в Москва-сити на совещании у Ковальчука. И прошу тебя, не опаздывай, он очень этого не любит...
- Спасибо за совет, обязательно воспользуюсь! Ну что? Тогда до завтра?
- До завтра. И пожалуйста, постарайся не делать того, за что мне может быть завтра за тебя стыдно. Ты должен выглядеть, как огурчик, но не зеленым и в пупырку. Понимаешь, о чём я?
- Будь спок, понимаю, понимаю...  До завтра! Если, что, на созвоне...  - Макс вышел из машины, достал с заднего сиденья чемодан и направился в сторону отцовского подъезда.
Немного постояв у дверей и убедившись, что авто Вовки успело выехать из двора, Максим развернулся на сто восемьдесят градусов и целенаправленно прошествовал к близстоящей дворовой лавке.
- Откуда он знает, где мы справляли поминки по отцу? Откуда он вообще так много про меня знает?  - Максу не давали покоя иголки настороженных мыслей. Туман подозрений начинал сгущаться...
Он присел и закурил. Дым сделал своё дело, потихоньку вытеснил напряжение и оставил в сухом остатке лишь чувство нечеловеческого голода и усталость. Студеника выбросил хабарик в урну, вошел в подъезд, на лифте поднялся на этаж. Долго искал в чемодане ключи. Наконец-то открыл замки… В квартире после похорон ничего не изменилось. Это радовало и подсознательно вселяло некоторую уверенность в завтрашнем дне. «Хотя бы здесь всё без изменений». Макс закатил чемодан в спальню, умылся проточной водой, причесался старой, отцовской ещё расческой и направил свои стопы в отсоветованное заведение, своей вывеской больше смахивающее на название жевательной резинки.

Удобно расположившись за столиком в дальнем тёмном углу, Максим заказал себе сто пятьдесят граммов виски, тушёную баранину, овощи-гриль и расслабленно начал анализировать то, что по дороге пытался вложить ему в голову Митрошин.
По всему получалось, что пока Максим в Казани упорно, кирпичик за кирпичиком стоил своё дело, Вовка сразу по окончанию института отправился искать счастья в Москву. Работы по специальности, естественно, не нашёл. Не то было время, не архитектурное. И, как многие тогда, устроился, куда брали. А именно продавцом в палатку. Там и нашёл себе разведёнку с ребёнком по фамилии Непейпиво, с которой позже еле расплевался, там и столкнулся впервые с бандюками, называвших себя околостроительным понятием «крыша». Может потому, что почувствовал за ними реальную силу, а может на подсознательном уровне сыграло образование архитектора-строителя, но вскоре Митрошин перешёл на работу в «сферу безопасности». В самом уродливом её виде а-ля «лихие девяностые».
Жить «по понятиям» Володьке оказалось близким. Разборки, «бабки», стрелки чуть не проглотили Митрошина с потрохами, однако он вовремя спрыгнул и в материалах уголовного дела профигурировал лишь в качестве свидетеля. После громкого суда его «контора» приказала долго жить, оставив под Вовкиным покровительством несколько строительно-монтажных управлений и наработанные за годы полукриминального бизнеса связи.
Так бы и не вписался к тому времени уже Владимир Алексеевич Митрошин в наступившие «сытые нулевые», если бы не пресловутый Ковальчук, посоветовавший ему объединить подконтрольные СМУ в единую фирму «СДМ-строй», войдя в состав её учредителей со своим «СтройНИИПроектом». Худо-бедно, но партнёры строили типовое жильё и с хлеба на воду не перебивались. Тем более, что цены на московскую недвижимость, благодаря усилиям тогдашнего московского градоначальника, скакануть успели в разы.
Так и продолжалось до тех пор, пока Ковальчук не решил и сам двинуть во власть. На Совете директоров «СДМ-Строя» общий бизнес было решено разделить, свою долю Ковальчук резвенько продал и через некоторое время всплыл в очень высоком кресле городского стройдепартамента. К его чести, бывшего компаньона он не забывал, подкидывал изредка выгодные подряды. Но деньги это были уже не те. К тому же и сам Ковальчук требовал себе откаты за услуги.
Так бы и сгинул Владимир Алексеевич Митрошин, если бы в один прекрасный день всё тот же одиозный Ковальчук не вызвал бы его к себе и не предложил поучаствовать в конкурсе на строительство административно-гостиничного центра с апартаментами и торговыми площадями в самом сердце столицы. Предыдущий застройщик дело успешно завалил и нужно было срочно искать выход из сложившейся ситуации. Кресло под Ковальчуком всвязи с этим входило в резонанс.
Но для того, чтобы «войти в долю» Вовке было необходимо выполнить «всего» два условия. Первое – реорганизовать полуразвалившийся и вовсю трещавший по швам «СДМ-Строй» в презентабельный и респектабельный «СДМ-Девелопмент». И второе – найти экономически выгодный давним партнёрам по схемотозу проект постройки этого самого пресловутого центра. И если с первым Митрошин, пускай и вложив в дело все свои оффшорные накопления, но благополучно справился, то со вторым пунктом возникли определённые проблемы.
В Москве его достаточно хорошо знали и потому доверять как-то не торопились. Володька принялся истово шерстить все свои завязки и связи, и в конце концов вышел на Макса с его казанским архитектурным бюро, которое и должно было выступить локомотивом поезда Володькиной жизни в его фешенебельное светлое будущее.
По всему получалось, что Митрошину нужна была «канарейка за копейку», и роль этой «трясогузки» была уготована Максу. Естественно, что Володька успел навести самые широкие справки. Отсюда и его осведомленность о всех деталях Максимовой жизни. Что же… Большие деньги здесь Максу заработать вряд ли получится, это было ясно, не выезжая из Казани. Но перспективы засветиться в столице, получить входной билет на московский рынок манили нещадно…
Далее мысль сама по себе не шла. Заказанные ранее виски и горячее успели закончиться, а аналитический процесс упрямо требовал дальнейшего орошения и подпитки извне. Максим уже минут десять как пытался разрешить сложную для позднего столичного вечера дилемму - заказать себе ещё или попросить счёт и развеять себя прогулкой на свежем воздухе, как вдруг…

- Мущщина! Мущщина-а! Да, да... Я к Вам обращаюсь! - над плечом Максима навис не очень трезвый женский силуэт. - Джентльмен, угостите даму спичкой!
- О! Привет, красавица! Вот только тебя мне сейчас и не хватало! - с удивлением на грани сарказма тут же отреагировал Максим. - В ротик берёшь? В попку даёшь?
- Мущщина! Что Вы себе позволяете? - протягивая гласные и играя в возмущение, ответила незнакомка.
- Ох, трудно же тебе в жизни придётся... - философски заключил Максим, сочтя попытку съёма его скромной персоны законченной.
- Вообще-то, сближает людей не секс, я считаю. И не постоянное присутствие рядом, - неожиданно нашлась женщина. - Людей сближает соприкосновение их душ. Даже если они на расстоянии...
- Соприкосновение душ - это, конечно, хорошо, - не нашел ничего лучшего, как в ответ заметить Максим. - Но только если перед этим они в этот самый душ и сходили...
- Ну почему же вы, мущщины, все такие, а? Почему вам вечно всё нужно опошлить?
- Пошлость - это, по меткому определению солнца русской поэзии, то, что пошло в народ. Я же предлагаю не в народ, а в душ, - неожиданно даже для самого себя срезонировал Максим. - А то иные души, после того как всплывут, воняют очень... По привычке, что ли...
- Ну, в душ так в душ! - бодро закруглила на своём уровне беседу незнакомка. - Ну что, куда? К тебе? Ко мне? Только возьми ещё выпить, чтобы обошлось без катастрофы, ладно? Официант! Литр виски с собой и счёт. Мущщина платит! Я права, милый? - спросила она у порядком уже захмелевшего Макса, и сама за него же и ответила: «Права, конечно права! Я всегда права!»

Что было дальше Максим помнил смутно, и то только до третьего глотка на брудершафт из горла в салоне такси, устроившего им обзорную экскурсию по «живописным» окрестностям. Далее не помнил ничего вообще. Себя он нашёл ранним утром, у себя дома, в большой комнате, сидящим в кресле со спущенными до колен штанами. Рядом на журнальном столике располагалась недоприговоренная бутылка «пепперминтовского» вискаря и два стакана-«хайбола», ободки которых были сплошь заляпаны отпечатками губной помады. Налив себе «на ход ноги», Максим зажмурился и выпил, после чего решил пропутешествовать в сторону туалета.
Проходя мимо спальни, он с удивлением отметил для себя так и не раздевшись распластавшуюся в нелепой позе на не до конца расправленной двуспальной кровати мастерски снявшую его вчера в баре "шальную императрицу" коптевского уезда московской губернии.
- Оба-на! Эй! Ты жива? - с издёвкой поинтересовался Макс, заметив, что женщина услышав шаги по коридору предприняла попытку повернуть голову в сторону настежь распахнутой двери.
- Мудикаба... - с хрипотцой от пересохшего горла произнесла в ответ она.
- Что? Не понял... Чего тебе надо?
- Налей немножко, там должно было остаться, - продрав горло, попросила Макса она. - Мне бы выпить сейчас... А то совсем хреновенько что-то... И мужика бы...
- Ну, нет, красавица, так дело не пойдёт! Налить я тебе, так и быть, налью. Ну, а потом - всё, адьёс амигос! Хорошего помаленьку - горького не до слёз... Мне ехать скоро… Надо...
- Ну, милый! - капризно прогнусавила женщина. - Давай сделаем так - ты закроешь меня в квартире, ключи заберёшь с собой. Я за денёк здесь отхиляю, а вечером сделаем то, ради чего мы, собственно, здесь и собрались. А то кроме белкового коктейля мне вчера от тебя так ничего и не алё... Или даже белкового коктейля не было? Хоть убей не помню…
- Ладно, лежи покамест. Сейчас вискаря принесу…

«С этим нужно что-то делать!» - под нос прошептал Максим и под видом типичного марша утреннего похмельЕ, отправился строить планы по выдворению навязчивой гостьи из своей берлоги. «Действовать нужно резко и неожиданно, так, чтобы она не успела прийти в себя дотез пор, пока не окажется за дверью». В голову, как это обычно случалось с тяжёлого бодуна, по себе сами лезли обрывки юношеских стихов - забавы, которую он, как считал в трезвом состоянии, уже смог в себе перерасти. «А действительно! Чем чёрт не шутит? Огорошу-ка я её! В стихотворной форме! Такое с похмелья и слона прогонит до Луны раком. А дальше? Дальше буду действовать по обстоятельствам». Он подошёл к журнальному столику, плеснул в «хайбол» добрую порцию виски и вернулся в спальню. «Белковый коктейль говоришь? Ну, держись!» - Максим понял театральную позу и...
«Зачем же ты, звизда шальная 
Заприминетила меня?...» - начал фристайлом декламировать с порога он.
В глазах незнакомки нарисовалось крайнее недоумение.
«Кого? Тебя я домогался?!
Ну ни хара;ссмента себе!..»
Сквозь недоумение в глазах женщины начали проскакивать искорки гнева. Заметив это, Макс вновь сделал несколько шагов по направлению к кровати и с ещё большим вдохновением продолжил:
«Я утром пьяный просыпаюсь,
Смотрю, а в спальне ты лежишь!»
На смену недоумению и гневу пришла полная растерянность. Казалось, женщина была готова разреветься, от произведенного Максимом эффекта.
«Ну-ну, не плачь, щас выпьешь водки,
И будет точно «по любви»...
«Почему водки? Откуда взялась «водка»? У меня же виски... Ну да ладно, слово не воробей…» - Максим протянул стакан с янтарной жидкостью незнакомке и пока та, еле сдерживая тошноту, делала маленькие глоточки, угрожающе освободился от штанов и продолжил свой бенефис.
«Ну, а потом, трусы в котомку,
Такси не будет - денег нет!
Езжай ногами восвояси,
Тебя, наверно, мама ждёт!»
- За... Закажи мне такси! - уперевшись полными ужаса глазами в район топорщащегося с утра Максимового паха, осторожно, но настойчиво потребовала незнакомка.
- Я же ясно тебе сказал: «Такси не будет - денег нет!» Так что давай... Собирайся... А иначе «Вы всё ещё кипятите? Тогда мы идём к Вам!»
- Ты что, смерти моей хочешь? Что ты вообще себе позволяешь?! - женщина резко вскочила с кровати и, борясь с головокружением, попыталась прорваться к выходу из спальни.
- Ну иди... Иди ко мне, моя Мудикаба! Сейчас у нас с тобой будет маленький грязный секс по большой и чистой любви...- Макс растопырил руки, изображая попытку заключить незнакомку в свои крепкие мужские объятия.
«Ну дай тебя уже отхэппибёздить,
Я хэппибёзжу как никто другой!»
- Псих! - взвизгнула женщина, юркнула в любезно оставленный Максимом просвет и ринулась в сторону входной двери.
- Ну куда же ты, милая! Мы же с тобой ещё даже и не кончили!... - крикнул ей в ответ, не сбавляя поэтического тона, Макс. Раздался грохот с силой захлопнутой входной двери. - «...Хотя мы даже и не начинали... Ну да ладно, всё что не делается - всё не делается к лучшему».
- Псих ненормальный! Маньяк! - донеслось с лестничной площадки и тот час же железная дверь содрогнулась от прилетевшего в неё со стороны лестничной клетки мощного пинка.
- Псих не псих, а свои десять рублей имею... - процитировал любимый с молодости анекдот Максим. «Нет, всё-таки во мне определённо умер поэт», - думал он, направляясь в сторону ванной комнаты. «Как её сила моего слога смела, а?»
Раздевшись до нага он встал под обжигающие струи контрастного душа. Надо было привести себя в порядок после так никчемно скомканной ночи. На половину одиннадцатого была назначена встреча с новоявленными «деловыми партнёрами», и хочешь-не хочешь, а надо было хоть как-то, но соответствовать...

Деловая программа, как это и было запланировано, началась ровно в десять-тридцать с презентации проекта архбюро Максима Студеники в офисе на заоблачном этаже одной из башен пафосного центра московской деловой жизни. Сначала собравшиеся долго пытались въехать, для чего они, собственно, здесь собрались, а после цокали языками, восхищались, жали Максу руки и желали всяческих успехов в реализации проекта. Всемогущий Ковальчук собрание своим присутствием не почтил, ограничился пунктирным участием по видеоконференцсвязи.
После обеда долго ходили по кабинетам различных московских министерств и ведомств, где утреннее действо неизменно повторялось, только в сильно локализованном масштабе. Оббежав, казалось, все башни «Москва-сити» и сбившись со счету числу посещенных властных кабинетов, к концу дня партнёры в сухом остатке имели лишь согласованное со всеми решение, назначить генеральным архитектором проекта Максима Студенику, а генеральным подрядчиком – «СДМ-Девелопмент» Вовки Митрошина. Пост генерального конструктора не самого возводимого комплекса, но всего комплексного проекта по его постройке вкупе с причитающимися бюджетами и всеми преференциями ожидаемо досталось всемогущему Ковальчуку. На его фирму, взявшую на себя роль «смотрящего» проектного офиса, отошли и все сопутствующие стройке работы: реклама, маркетинг, продажи, тендеры, поставки, и, что самое важное, взаимодействие с государственными структурами. «Забавно!» - улыбнулся сам себе Максим. - «Ковальчук взаимодействует, по сути, с самим собой, и ему за это ещё и платят! Мне бы так жить!» В общем, день был проведен насмарку. Куча пустой болтовни и на выходе пшик, который и так был всем известен заранее.
Вчерашние ночерние возлияния давали о себе знать, и измотанный за день деловых встреч организм Максима настойчиво требовал огнетушителя. Расставшись в Сити с партнёрами и по центральному кольцу добравшись до Коптево, Макс позволил себе немного отдышаться.

Зайдя в первый попавшийся на пути к дому минимаркет, он сразу же направился в винный отдел. У стеллажа с шампанским его взгляд привлекла внимательно изучавшая небогатый ассортимент лавочки особа модельной внешности. По выражению лица было понятно, что вопрос выбора вина уже давно завёл её в тупик, и выхода из него самостоятельно найти она была не в состоянии. «Если ноги растут от ушей, вполне логично, что на месте полушарий в конце концов неминуемо появляются полупопия», - подумал, глядя на эту «картину маслом» Максим, и решил предложить свою посильную помощь обладательнице двух пока ещё далеких от перекрещения прямых.
- Знаете, - с места в карьер припустил Макс, - Ровно также, как сумочка подбирается в цвет туфель, так и бутылка вина должна гармонировать с длиной ног её покупательницы… - он взял с полки полуторалитровую бутылку игристого и протянул девушке. - Мне кажется, вот эта будет в самый раз…
- Вы уверены, что это точно? Тогда отнесите её на кассу. Мне ещё нужно выбрать что-нибудь к вину. В отделе сыров такие же любезные консультанты? - похоже, девушка приняла его за сотрудника магазина.
- Хоть это и не моя работа, но для вас я сделаю исключение, и не только отнесу вино на кассу, но и с удовольствием оплачу его для Вас…
- Вот ещё! Больно надо! Я что, похожа на какую-то там нищебродку?! Отдайте сюда бутылку! Я всё сделаю сама! Будут здесь ещё ко мне всякие мерчендайзеры клеиться!
«М-да, похоже с местом произрастания ног здесь я попал в самую «десяточку», - про себя решил Максим, всучил бутыль модельке, благо та уже начала тянуть к ней своих ухоженные ручки, взял со стеллажа напротив чекушку молодого коньяка в бутылке-«фляжке» и направился в сторону касс.

Войдя в отцовский двор, Макс поймал себя на мысли, что меньше всего хотел бы сейчас возвращаться в стены когда-то отцовской, а теперь, по завещанию ставшей его, квартиры. Всё в ней тяготило и напоминало ему об отце. Немного постояв в раздумьях, Макс направился в сторону облюбованной им вчера по приезду лавочки, с удобством на ней расположился и, поцеживая коньяк, перемежая его затяжками табачным дымом, принялся на телефоне изучать содержимое ящика электронной почты, трещавшего по швам за время его отсутствия. Так он и сидел под сенью многолетнего каштана, до тех пор пока…
- Эй! Как там тебя...
Максим обернулся на голос.
- Мущщщина.... Да, да! Ты! Можно тебя на минуточку?
Возле подъезда стояло такси, дверь авто была распахнута, возле неё, слегка приоблокотившись на крыло, стояла его, Максима, вчерашняя «мудикаба» из «Пепперминта».
- Я у тебя, кажется, телефон забыла. Могу забрать?
Макс нехотя покинул насиженное место и подошел к ожидавшей его женщине.
- Ты уверена, что оставила его именно у меня?
- Как пить дать! Кстати, у тебя выпить не найдётся, а то в горле что-то пересохло…
- Ладно пойдём, только быстро…
- Расплатись за таксо, а то у меня деньги закончились. Всё так внезапно… - дама была явно не очень трезва.
- Этого хватит? Сдачи не надо… - Макс сунул таксисту купюру и выразительно посмотрел на женщину.
- Ну что, болезная?
- Хм… - только и смогла, что со скепсисом выдавить из себя незнакомка и они вошли в полумрак подъезда.
Поднявшись на лифте и, открыв ключами, Макс услужливо распахнул дверь, пригласив «потеряшку» пройти вперёд.
- Тебе в спальню. Вперёд и прямо, если помнишь. Именно там ты так неудачно и провела всю прошедшую ночь...
Женщина прошла в комнату, недолго порылась в кровати и действительно извлекла из-под подушек достаточно навороченный смартфон не самой последней модели.
- Не насосала, а подарили... - прокомментировала она итог своих манипуляций Максу, демонстрируя результат раскопок в его кровати.
- А ты мне нравишься, ты смешная...
- Это ты ещё меня голой не видел...
- Так за чем дело встало?
- Погоди, перед тем, как даму танцевать, для начала её нужно хотя бы покормить!
- Еды в холодильнике нет, но есть литр коньяка...
- А ты мне тоже нравишься, ты смышлёный...
- Это ты меня ещё в деле не видела - поддержал начатую не им игру Максим. - Ладно, проходи на кухню, я пока суши закажу.
- Не утруждай себя! Когда я захочу суши, я дам тебе знать. Наливай!
- Ну давай тогда напьемся молча под телевизор, а там решим... - утвердительно предложил Максим и нажал красную кнопку на пульте дистанционного управления.

Не бывает некрасивых людей - бывают люди, которые не нашли своё лицо. Не бывает глупых людей - бывают люди, которым поиск своего лица не оставил сил на поиск себя. Самое грустное, когда человек, исчерпав все силы, отведенные ему на поиски, не находит ни первого, ни второго. И тогда на авансцену выходит алкозависимость, которая даёт иллюзию и первого, и второго… А женщины? Знаете, женщины они, как шаурма. Если пытаться подходить к ним только с нежностью и аккуратно, они к тому времени уже охладеют и вкус будет совсем не тот. Если же слишком резко и напористо, можно и язык обжечь, и начинка вся полетит в стороны, запачкаешься с ног до головы. Так что время... Время есть! И пить...

До пятой пили в тягостном молчании, друг перед другом делая вид, что увлечены действом  какого-то беспонтового телесериала. Но, постепенно, коньяк расширял не только сосуды...   
- Тебе могло показаться, что я - банальная шлюха, а я - не шлюха. Я - «лавочка» - первой нарушила молчание она.
- Лавочка? В смысле? Временное отдохновение для уставших путников?
- Можно сказать и так, хотя, признаюсь, не задумывалась. Лавочка - от английского лав... Любовь. Девочка-любовь, лав-девочка, лав-очка, «лавочка»…
- Лав очка? Звучит заманчиво… А в чём разница? И шлюхи, и ты, как бы поаккуратнее выразиться, личности «публичные».
- О, кстати о публичности… Никогда не замечал, что публичная личность и публичная женщина - это про разное? Так вот, я - личность.
- По секрету скажу тебе, именно потому я и избегаю публичности, что и для женщин, и для личностей она суть одна и та же. Только женщина публичествует телом, а личность - душой...
- Ой, только давай без философии, и без того мозг взрывается. Давай я скажу тебе проще. У шлюх модель успеха какая? «Отсоси, потом проси»! Я - не шлюха, я -«лавочка», у моя модель успеха - «девочка, не бойся секса, член во рту послаще кекса». Поэтому я, пусть и девушка б/у, но - не шлюха.
- Как я посмотрю, даже если ты и «девушка б/у» - то, в первую очередь - девушка «больно умная», а уже во вторую, «бывшая в употреблении». Хотя, при таких раскладах, и «больные умом» случаются...
- Потому и «больно умная», потому что «бывшая в употреблении». «Бывавшая в употреблении», я бы даже сказала… - собеседница на минуту замолчала и задумалась. - Не принесёшь мне из коридора сумочку? У меня там носовые платочки остались и сигареты... 
- Член, завёрнутый в газету, заменяет сигарету. А сопливчики тебе на что? «Хнык-хнык» замучал?
- Это у вас в Казани, где грибы с глазами, «хнык-хнык», как ты выражаешься, «сопливчиком» лечат. А у нас в столицах, где хрен знает, что на лицах, «сопливчики» не прокатывают. То, что у нас в столицах на лицах, обычно влажными салфетками вытирают. Обязательный пунктик в дамских сумочках столичных охотниц за мужчинами, кстати.
На порядком сомлевшего к тому моменту Макса словно бы ушат холодной воды вылили.
- Во-первых грибы с глазами - в Рязани. «Их едют, а они глядют». И, во-вторых, откуда ты знаешь, что я из Казани?
- Не напрягайся, - по-пьяному звонко рассмеялась «лавочка». - У тебя на чемодане в спальне наклейки досмотра из казанского аэропорта. Много наклеек. Это же логично, как дважды два  четыре!
- Сколько будет «дважды два» зависит от того, покупаешь ты или продаёшь, - пробурчал потихоньку оттаивая Максим. - Вот мы здесь сидим, выпиваем, разговоры скабрезные разговариваем, а ведь ты даже не знаешь, как меня зовут!  И после этого ты подводишь мне философию про различие между «лавочками» и «шлюхами»?
- Знаешь, я у кого-то в «Чикаграме» читала, что когда человек умирает, у него уходят все чувства - обоняние, осязание, слух... А когда, одним из последних, уходит зрение, и окружающее выцветает, то последние минуты человек видит все в фиолетовом цвете. Отсюда и поговорка - мне все «фиолетово»,что значит «мне уже все не важно», «уже все равно». Это тебе  просто информации. Так вот, как тебя зовут мне - «фиолетово».
- Готичненько… Я слышал другую историю про «фиолетово». Типа, это выражение пошло, когда в бассейны для туристов стали добавлять реагент на мочу. Пописал человек, не вылезая из воды, и вокруг него расплывается фиолетовой пятно. Типа, мне фиолетово, мне поссать. Хотя, ты права, смысл от этого не меняется... 
- Слушай, плейбой, а ты когда-нибудь сексом в авто занимался?
- Да, в молодости… Было дело с одной… - теперь пришло время замолчать Максиму...
В голове почему-то уже второй раз за несколько дней промелькнула транспортная развязка, со свистом проезжающая мимо машина, дурманящий шлейф цветочных духов… В окне затормозившего рядом авто мелькнуло и исчезло чьё-то лицо… Ни догнать, ни свернуть… Может и тогда это тоже была она?
- Не удобное это дело, писюн выскакивает... - с силой вытащил себя из плена наваждения Максим.
- Хороший писюн не выскочит. Ох… Ну всё, девушка созрела и хочет «суши», надеюсь, ты «Секс в большом городе» смотрел?!
- Нет, Смешная, ты мне определённо нравишься! Что ты там говорила про то, что я тебя голой не видел? Раздевайся!
Незнакомка по кошачьи потянулась, встала из-за стола, покачивая бёдрами вышла на центр кухни и без лишних слов, отрепетированными движениями, не отрывая взгляда от глаз Макса, медленно и томно сняла с себя всё, во что в тот вечер она была «раздета». Уже через минуту она приняла гламурную позу пантеры перед прыжком на развалившегося на стуле Максима.
- Ну как я тебе? Скажи,что нравлюсь!
Попытавшись оценить представшую перед ним в неглиже незнакомку двоящимся от выпитого взглядом с ног до головы, Макс споткнулся на её бедрах и сначала тихонько, а потом уже и в полный голос начал давиться от смеха. Через минуту он ржал в полный голос...
- Ну... Ты... Даёшь...!!! Удивила... Так... Удивила...!!! Такого.... Я... Ещё... Никогда… Ха-ха-ха!!!
Начиная от заниженной линии талии все бёдра и ягодицы обольстительницы были сплошь усыпаны разноцветными татуировками-бабочками, образуя из них непрерывную картину. Махаоны, павлиноглазки, сатурнии, разнообразные парусники, нимфалиды, бархатницы, голубянки, агриппины, урании, парнасиусы и прочие разновидности чешуекрылых ровным слоем покрыли всё пространство от уключин таза до середины ляжек «лавочки»-незнакомки, образуя собой некое подобие кружевных панталончиков.
- Оденься... Христом Богом молю... Я сейчас умру... От смеха… Ты меня убиваешь!  - корчился в судорогах гогота, утирая выступаюшие слезы, Максим.
- Хам! - возмущенно взвизгнула в ответ представшая перед ним во всей красе не молодая лепидоптерофилистка*. - Хам и подонок!
Она спешно сгребла в кучу сброшенную на пол одежду, попыталась хоть как-то прикрыться собранной кучей тряпок и неловко посеменила из кухни.
- Дверь - там! Захлопни за собой посильнее! - хохот Макса только шёл по нарастающей.
- Хам! - донеслось из прихожей.
- Телефон не забудь, капустница! - давясь остатками смеха, прокричал в ответ Макс.
- Мудофил! Мразь! - на прощание вместо "спокойной ночи" донеслось из прихожей, затем послышался звук отпираемых замков, дверь громко хлопнула и наступила долгожданная тишина.
Максим долил себе в рюмку остатки коньяка, маленькими глотками, не отрываясь, выпил и крякнул:
- Как же, всё-таки, ты велик и могуч, о, русский язык! Тысячу раз был прав Иван Сергеевич. Ну? Посидели - пора и честь знать. Всем спасибо, все свободны! Завтра за день нужно успеть завершить все дела по наследству и в аэропорт. А посему, спокойной вам ночи, уважаемый Максим Валерьевич. Тропического рая во снах, извините, желать не буду - с Вас и так уже стало!
Он довольно улыбнулся, как ему показалось, удачной шутке и последовал в сторону спальни.
- Ну, хотя бы не в кресле... - сам себе заметил Макс и, не раздеваясь, завалился на так и не приведённую с прошлой ночи в порядок кровать. - Завтра, всё завтра…
Максим хронически не переносил куда-то вечно спешащего ритма столицы, стараясь выпасть из него при первой подходящей возможности. И уже на завтра им было запланировано экстренное катапультирование из никогда не спящего города, которое сейчас, пока ещё только на уровне ощущений, но уже начинало казаться ему очень и очень кстати.
В полусне Макс поудобнее взбил подушку под головой, и уже через пару минут квартиру огласил размеренный тихий храп, со стороны чем-то напоминающий урчание благодарного сытого и немелкого мейн-куна...
-------
* Лепидоптерофилист - коллекционер бабочек (от "лепидоптерофилия" - коллекционирование бабочек)
© 03.05.2019 - 05.05.2019