дорожные думы вид из окна

Едем,подпрыгиваем на ухабах и колдобинах: их столько, что не объедешь все. Как не старается аккуратный водитель. Под колеса ложатся прошлогодние асфальтовые заплатки, словно на дерюжной одежде нищего. Что поделать? Это не зимняя ровная дорога, где все рытвины сглажены снегом и льдом. Российская дорога. Как там пели в «Гардемаринах»? Вот-вот, сколько веков прошло, а мало что изменилось.
   
  Встают старые тополя вдоль дороги. Необрезанные, огромные, могучие, словно богатыри. Необрезанные- потому и живые до сих пор. Стоят с двух сторон, подобно почетному караулу, царапают небо ветками, с прозрачной весенней листвой. Тополь-дерево особое, специально для города, чтобы ловить клейкой своей листвой пыль и гарь от проезжающих машин.  По количеству кислорода, им вырабатываемого, это дерево намного превосходит сосну. Тополь незаменим и уникален в своей способности очищать воздух от вредных веществ, гари. Тополь- самое выносливое и неприхотливое дерево. Нет ему равных. А что касается аллергенного пуха, так все тополя в городах повывели, а аллергики остались. Так может, вовсе и не в тополином пухе было дело?

 Кстати говоря, когда дерево начинают пилить и обрезать, то оно решает: хотят убить. Перерождаются все в женские, чтобы успеть дать потомство и выжить в своих детях.

 Некоторые виды тополя живут по 300-400 лет.
Не зря ракетные комплексы предыдущего поколения назывались «Тополь».
 Плывет в небе блеклое марево, застит небесную глубину- то ли это остатки утреннего тумана, то ли это дымка от весенних пожаров.

  Жгут сухую траву. На невспаханном заросшем поле все черным-черно от пожарища. Только остатки сухого борщевика и остались. И в огне не горит. Борщевик- это отдельная песня, беда нашего края. Раньше на любой обочине, притормозив на 5 мин., можно было набрать охапку полевых цветов. Ромашек, васильков, колокольчиков и полевых гвоздик. Сейчас нет того разнотравья. Вывелось. Не пройдешь по обочине- обождёшься об ядовитую заразу, заполонившую наши поля, угнездившуюся вдоль дорог. Стоит борщевик, подобно иноземным захватчикам, только и ждет, кого бы еще обжечь и обидеть. Словно орда монгольская.
Но не будем о грустном.

  Весна. Солнце. Молодая поросль берез на заброшенных вдоль дороги полях. Сколько песен и стихов посвящено березе, белоствольному символу России. Вспомнился рассказ, прочитанный еще в детстве, о раненом бойце. Этот боец выжил благодаря березке, иссеченной осколками снаряда. Их ранили обоих, вместе, и пока солдатика не нашли санитары, он несколько дней слизывал бегущий по стволу сок, потому и выжил. К своему стыду признаюсь, что не помню автора.
Кстати говоря, раньше в нашей местности смешанные лиственные леса считались мусорным лесом. Высаживались сосны и дубравы, липы.
Стоят тоненькие деревца, доверчиво протягивают тоненькие ручки-веточки вверх, чуть подернутые прозрачной молодой листвой из раскрывшихся почек к солнышку. К теплу. К жизни.
 
Теперь лес не садят, теперь лес пилят, но эти ещё слишком малы.
Проезжаем Корекозьево, где как раз вижу квадрат вырубки в сосновом бору. Понятно, что рядом с чьим-то коттеджем встанет второй. Пали вековые сосны воинской ратью, проиграли битву двуногим. Замерли уцелевшие рядом. Надолго ли уцелевшие? Пока не приглянется красивое местечко очередному хозяину жизни, и не встанет рядом еще один домина за глухим двухметровым забором.
Грустно стало, тоскливо на душе. Жаль могучих корабельных сосен.

Взгляд ловит сменяющуюся картинку за машинным окном, новые дома, покрашенные заборы, вспаханное поле.  О, чудо! Вижу редкий пашущий трактор. Радость на эту редкость. Да, теперь в нашей сельской местности скорее увидишь дорогую марку всевозможных авто, чем сельскохозяйственную технику. Трактор- это редкость. Тут же на ходу, придумываю новую примету: встреча с трактором- к удаче. А почему бы и нет? Что делать, если лошади перевелись и подков не найти днем с огнем?
Пусть будет трактор!

Да и вдруг все еще сбудется? Может быть, и удастся нашей стране выкарабкаться из этого затяжного экономического кризиса, возродиться, воспрянуть? Может, и не так все плохо в нашей всегда страдальной России?