Война

Я очнулся возле воронки. Сперва почувствовал, что пыль запорошила глаза, а уже потом вкус земли на языке и холод. Удивительно, что ничего не болело. Когда я встал - понял, что не чувствую не только боли, но и вообще ничего. Голова будто не моя. Будто это большая рубка необычного транспорта, а я сижу внутри и смотрю на мир через глаза-иллюминаторы. Какие-то огни, клочки земли и неба плясали хороводы во всех мыслимых плоскостях. Я сжал руками голову, протер глаза, чтобы вместе со слезами вымыть сор. Тишина в голове перерастала в гул, а гул в неимоверный шум. Я потерял равновесие и сел на холодную землю. Понемногу пелена истончилась и стали проступать образы окружающего меня пространства. В метре от меня была воронка – это упал снаряд немцев, хотя может и наш. В такой неразберихе как здесь снаряды падают по людям как дождь по муравьям. Я вспомнил что мы держим оборону и сейчас не до экономии. Чей выстрел будет последним тот и прав. Все кругом черно от дыма. Земля вздыблена и перекопана. Окопы разбегаются трещинами в земле, где-то сужаясь и расширяясь. Да, от такого грохота немудрено расколоться даже земле. Тут и там кратеры воронок от пушечных снарядов. Будто сам Бог тыкал в землю своим пальцем уничтожая неугодных, оставляя по краям воронки куски, а подальше – более целые тела.
Подбежал полевой санитар. Уселся рядом и стал хлопать меня по плечу. Его голос растворялся в общем гуле и доходил до моих ушей не целыми словами, а только обрывками гласных букв. По его губам я прочитал что-то вроде «Ты как, братец?» Я кивнул в ответ. Он говорил еще что-то, а я по кусочкам собрал слово, которое он повторил несколько раз – контузия. Я посмотрел на его каску с красным крестом, в ней была дырка от пули. Я сказал, что в порядке. Горло ужасно болело от дыма и затянувшейся простуды. Шум понемногу рассеивался, отделял от себя конкретные звуки. Снова где-то взорвался снаряд, столб земли взлетел и осел, погребая несколько новых тел. Много голосов, выстрелы, взрывы. Потихоньку я приходил в себя.
Сейчас начало октября 41 года. Наша дивизия удерживает Харьков, пока не будут эвакуированы заводы. Меня должно быть отбросило ударной волной от взрыва. В любом случае, оружие держать я еще способен, а значит – в бой. Я осмотрелся в поисках своей винтовки. Сейчас в оружии недостатка нет- возле каждого трупа лежит хоть что-нибудь. Конечно где-то раздроблен приклад, где-то погнут ствол, где-то нет магазина… А вот и хороший «Мосин» лежит. Я подобрал винтовку и двинулся вперед, пытаясь сориентироваться в пространстве. Невозможно понять, отходим мы или наступаем - люди бегут во всех направлениях. Кто-то сидит, кто-то лежит, кто-то стонет. Дым не дает осмотреться далеко. Сбоку слышно танки – гусеницы давят все на своем пути, лязгая о броню. Крики «Огонь, вперед» - раздаются и спереди и сзади. Мои глаза все еще бегают, отказываясь сфокусироваться на одной точке. Я добежал до окопа, спрыгнул вниз и побежал следом за каким-то солдатом. У него был уверенный вид и я надеялся, что он приведет меня к месту боя. Над нашими головами то и дело перепрыгивали вперед и назад солдаты. Земля летела на голову, сыпалась за воротник – свою каску я где-то потерял. Сверху послышался лязг и шум моторов. Солдат впереди меня пригнулся, но шагу не замедлил. А я засмотрелся. Сверху, закрывая солнце, возникла черная туша танка. На секунду он вздыбился, как на волне и тут же рухнул почти мне на голову. Я упал. Гусеницы продолжали вращаться, перетаскивая этого монстра на другую сторону окопа. Земля так и сыпалась из-под него. Дикий страх охватил меня. Я был зажат узкими стенами окопа, а черное днище танка будто запечатало собой эту могилу. Я запаниковал и не знаю, что было бы дальше, но чей-то голос вырвал меня из темноты.
- Чего встал!? – гневно крикнул кто-то. Это был тот солдат, за которым я бежал. Его сапог пинал меня в бок. Он схватил меня за шиворот и потянул к себе.
- Поднимайся! Поднимайся, трус! – он тряс меня как куклу. Танк уже проехал. Я пришел в себя.
- Там завал. Назад, - сказал солдат и пихнул меня в спину, туда, откуда мы пришли. Метров через пятьдесят он остановил меня, взяв за плечо. Над окопом стояло несколько солдат. Мой товарищ окликнул одного из них, ему подали руку и вытащили из траншеи, потом помогли выбраться мне. Удивительно, но на открытом воздухе я почувствовал себя в большей безопасности чем в земле по самую макушку. В сотне метров впереди я увидел, как санитар осматривает раненного бойца. У бойца, как и у меня, не было каски. По белокурым волосам я узнал своего брата Володю. Он ранен. Я побежал к нему. Санитар был тот же, что осматривал меня, но кажется он меня не узнал – ему было не до лиц. К счастью Володина рана была не страшной – осколки бомбы задели его ноги. Санитар сказал, что его теперь отправят домой, а через пару месяцев все заживет. Он кое как замотал Володины ноги бинтами и убежал.
- Как ты? - спросил Володя.
- В порядке. Цел, - ответил я, - Все будет хорошо, не бойся.
- Я не боюсь.
- Держись, я оттащу тебя куда-нибудь.
- Ладно.
Я подхватил его под руки и потащил в ближайшую воронку. Ее глубины должно быть достаточно чтобы укрыться. Я видел, как он морщится от боли, пока его ноги тащились по земле.
Мы были уже почти у воронки, когда я увидел его. Это был молодой парень лет двадцати, но в гражданской одежде. Он шел среди трупов не спеша, будто прогуливаясь. До него было метров пятьдесят и я не смог хорошо рассмотреть его лица, но его одежда была приметной – синие брюки, как у моряков, яркая куртка и странная шапка. Он шел вперед не обращая ни малейшего внимания на взрывы, крики и свист пуль. Я подумал, что его контузило и он просто не понимает где находится.
- Там человек, - сказал я Володе, - гражданский.
- Где?
- Вон, под сосной. 
Володя посмотрел в ту сторону и покивал головой.
- Да там полно людей, ты о ком?
- Да вон же.
Я не мог указать Володе пальцем, так как тащил его обоими руками к укрытию. Я крикнул парню:
- Эй, ложись, дурак!
Но он меня не слышал и продолжал спокойно идти, разглядывая траву. Я подтащил Володю к краю воронки.
- Залезай – сказала я и побежал к странному парню. Он уже успел отойти немного дальше. Казалось, никто кроме меня не видит его. Другие солдаты пробегали в сантиметрах от него, но никто не попытался повалить его на землю или задержать. До него оставалось метров тридцать. Вдруг возле него, буквально в двух шагах упал снаряд. Земля вздыбилась о разлетелась в сторону на несколько метров. Двое солдат упали, сраженные осколками. Ногами я почувствовал, как вздрогнула земля. От парня не должно было остаться и следа, но я продолжал смотреть на него и начинал что-то подозревать. Парень даже не обратил внимания на взрыв. Его одежда осталась чистой и даже шапка не слетела от ударной волны. Чертовщина какая-то, подумал я, но продолжил догонять его. Когда я был уже в десяти метрах от него, парень вдруг остановился и присел на корточки. Он нашел что-то на земле и стал рассматривать. Я догнал его и попытался повалить на землю. Я расставил руки, чтобы обхватить его, но не встретив никакого сопротивления, просто шлепнулся на землю. Этого просто не могло быть. Я перевернулся на земле и взял этого мерзавца на мушку, но что-то подсказывало мне, что Мосин тут бесполезен. Но идет война, и нас учили полагаться на оружие. Я позвал его, но он не откликнулся. Я рассмотрел его. Да, лет двадцати, но чисто и странно одет. На куртке надпись на иностранном языке. Шпион? Слишком глуп для шпиона. Может десантник союзников? А о том ли я думаю, одернул я себя, ведь я только что упал сквозь него. Парень продолжал сидеть на корточках и вертеть в руках какой –то предмет. Я пригляделся – это была старая винтовочная гильза. Вся ржавая, будто пролежала тут лет сорок. Я подумал, что после контузии у меня проблемы с головой. Нужно было это проверить. Я подполз совсем близко к парню и хотел ткнуть его винтовочным дулом в лоб. Хотел прочитать, на всякий случай, какую-то молитву, но ничего не шло в голову. Когда дуло было у самого его лба, парень вдруг поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я испугался. Руки дрогнули и палец сам нажал на курок. Грянул выстрел, и моя гильза откатилась прямо к ногам парня. Я упал от неожиданной отдачи, а парень продолжал сидеть. Пуля прошла сквозь него и теперь не осталось сомнений, что я сошел с ума и вижу привидений. Я понял, что он смотрел не на меня, а просто вперед. Он встал и пошел дальше. Я тоже поднялся. Вокруг не смолкал шум войны. Люди метались как муравьи в потревоженном муравейнике, а я просто стоял и смотрел вслед уходящему видению. Через минуту сильный толчок свалил меня на землю. Я почувствовал ужасную боль во всем теле и перестал различать окружающие звуки. Я потерял сознание и, наверное, уже не очнулся.
Из-за густых кустов вышел молодой человек. Недалеко, у дороги, рядом с машиной его ждал пожилой мужчина в инвалидном кресле. Парень подошел к машине, присел на капот и спросил у своего седого спутника:
-  Значит тут и умер?
- Тут, - ответил старик.
- Я вот, гильзу нашел, - парень протянул старику свою находку. Старик взял ее, повертел в руках и поднес к своим старым глазам.
- Винтовочная, - определил он, возвращая гильзу парня, - раньше их тут полно валялось.
- Да уж, - пробормотал парень и бросил гильзу в траву.
Помолчали.
- Дядь Вов, а расскажи еще что-то про войну.
- Да что рассказывать? Мы и не повоевали почти. После призыва сразу тут оказались. Меня ранило, и я вернулся домой. Как раз твой батя родился. А твой дед тут и остался навсегда.
- А как он умер? – спросил парень.
- Взрывом разметало. Помню, затащил он меня в канаву и побежал спасать кого-то. Пробежал он полста шагов, его чуть снарядом не убило, но одумался, шлепнулся на землю. Полежал, потом встал и целится из винтовки.
- В кого?
- Не знаю. Кругом беготня, огонь, а он будто замер. Выстрелил, упал на задницу и лежит. Я ему кричать стал, звать, уже сам к нему пополз.  А потом смотрю – встал и стоит, и смотрит вдаль.
Старик помолчал и закончил.
- А потом упал снаряд, и он рухнул как подкошенный.