Глава 4

Каждый конец — это новое начало.

– Эй, гончая Бестия! – голос Вивьен прозвучал где-то в голове. – Ты не увлеклась часом, не?

И действительно, вкус свободы затуманил мой рассудок: я всё мчалась и мчалась, словно окрылённая, не желая останавливаться. Я даже не заметила, как пронеслась мимо ТОГО САМОГО дерева. Я плавно сбавила скорость и по круговой траектории вернулась обратно. Вива ждала меня, вывалив язык на бороду и виляя хвостом, как пропеллером.

– Ты скоро так взлетишь, – я поднырнула спиной под морду волчицы, ластясь. – Давно мне не было так хорошо.
– А я тебе о чём говорила? А ты обзываться сразу же, «собака драная». Знаешь, обидно было, – Вива отвернула морду, делая обиженный вид.
– Ну, сестрёнка, – тихонько мурчу ей в ухо. – Ты же сама знаешь.
– Знаю, – волчица вздохнула. – Но нам надо идти. Нас ждут, помнишь?

***
Две девушки вышли на залитую светом поляну, в центре которой возвышалось кострище. Языки пламени сходились и расходились, исполняя замысловатый танец под тихое, мелодичное потрескивание. Рой искр разлетался маленькими светлячками, кружась, и исчезал.

– Иди вперёд, – Вивьен подтолкнула меня. – Они собрались ради тебя.
– Они? – удивлению не было предела. – Старейшины собрались ради меня?
– Да, Ме. Ради тебя.

***
– Ты понимаешь, что должна сделать выбор? – Седобородый старик серьёзно посмотрел на меня из-под своих густых бровей. Я помню его таким всё время с тех пор, как примкнула к стае.
– Да. Но раньше так не было. Раньше…
– Многое изменилось. Мир изменился. Законы изменились. Мы изменились. Думай, где тебе лучше.
– Здесь, но там сын…
– Либо, либо – другого не может быть.
– А забрать его?
– Нет. Выбор твой, о тебе. У него он тоже будет, если предначертано.
– Я не могу тогда остаться…
– Прощай, Меарда. Мы будем помнить тебя.

***
Гайна встретила меня в дверях дома, держа моего сына на руках, который с любопытством рассматривал волчьи уши.
– У тебя прекрасный ребёнок, – девушка аккуратно передала малыша мне и грустно улыбнулась. – Будь счастлива.
– Спасибо, – кивнула я.

Я стояла в дверях своего дома и смотрела на лес, который стал мне вторым домом. Предательская слеза катилась по моей щеке, и я даже не стала её смахивать – пусть себе бежит. Я закрыла глаза, а когда открыла…

Передо мной был всё тот же пейзаж: всё тот же мамин цветник, альпийская горка и заново разбитый английский газон, «чтобы внучок по нему бегал».