Остров - гл. 13 - Рыбак и рыба, Остров

Рыбак сидел у костра и жарил морскую щуку. С коричневых боков рыбы в пламя капал шипящий сок. Еще две лежали на дне корзины, переложенные солью и пахучими травами. Что с ними делать, он еще не решил. Может быть, засушить… Связки сушеной рыбы висели под выступом скалы вблизи хижины. Он не помнил, чтобы кто-нибудь ее брал.

Пламя было слишком высоким, щука начала подгорать, нижние плавники вспыхнули. Рыбак лениво раскинул угли, думая о том, как все быстро и необратимо меняется – сегодня на рассвете эта щука охотилась, плавая в глубине, а теперь горит, превратившись в вещь.

Могли бы его зажарить и съесть ткачихи? – вдруг подумал он. Наверное, могли бы, почему нет… А я их? Съест ли Божество всех нас, включая эту колючку Отрока? Запросто – не все же уплетать ананасы.

Рыбак глянул на склон горы – вилла Отрока была ярко освещена. Что он там делает, один на этой огромной вилле? Может, как-то смог заманить ткачих? – подумал Рыбак с улыбкой. Это вряд ли, ткачихи его не жаловали.

Ему не хотелось есть, но что-то сродни чувству долга требовало вкусить от улова, чтобы подтвердить смысл сделанного. Позже, когда они встретятся с Божеством в покоях на вершине Горы, он, быть может, расскажет ему об этом и попросит совета, как поступить. Лишь совета, не изменений – Рыбак знал, Божество может сделать так, чтобы он не мог больше прикоснуться к рыбе или больше ни одну не поймал, или еще что-то. Например, уверился бы по какой-то причине, что рыба имеет душу и ее убийство – то же самое, что убить человека.

Однажды Хиу его спросила, зачем ему эта рыба? На Острове ведь есть все, что необходимо – об этом позаботилось Божество.

Он, не задумываясь, ответил: это делает меня рыбаком.

Тогда Хиу спросила, разве не должно быть наоборот: рыбак рыбачит потому, что это его работа, а не потому, что хочет стать рыбаком, когда его улов никому не нужен? И добавила забавную фразу: видеть, то, что ешь и есть то, что видишь – не одно и то же[1].

Рыбак тогда рассмеялся, но потом ответил, что ему все равно.

Хиу посмотрела на него странно и больше ни о чем не сказала. Кажется, он обидел ее.

Это был жаркий вечер и тот редкий случай, когда на Хиу не было почти ничего из одежды. Они сидели рядом на скамейке из цельного куска дерева, которую он как-то от скуки сделал, а затем подарил ткачихам – два дня ушло на то, чтобы перетащить ее от хижины к их пещерам. Хиу обмахивалась платком и дышала ровно и глубоко. Ее грудь вздымалась на каждом вдохе…

Может из-за этого он так запомнил момент? Или сам вопрос уж очень его задел? То ли она абсолютно попала в точку, а он просто обманывает себя, то ли во что-то диаметрально противоположное, сильно заблуждаясь на его счет, так что ему просто необходимо возражать, защищая веру в себя.

Теперь он постоянно задает этот вопрос сам себе, чувствуя гнев на Хиу. Действительно, зачем каждый день он выходит в море? Ответ очевиден, но его не устраивает: это позволяет ему чувствовать себя кем-то. Не конкретно, а вообще, в целом – большим, чем просто тень или эхо. Печально, если так…

Рыбак отпустил эти мысли, сосредоточившись на собственных ощущениях. Воздух посвежел. Запахи костра, жира, морской воды и близкого леса смешивались в странный, сбивающий с толку аромат. С чем бы его сравнить? Песка и горячей кожи; цветов и каменной сырости, сочащейся из нутра скалы.

Ветер, дувший с берега к океану, вдруг переменился и стал дуть вдоль песчаной кромки. Сразу похолодало. Погода на Острове вообще менялась в один момент как картинка в волшебном фонаре.

Рыбак застегнул шерстяную куртку – совсем новую, с колючим, еще не примятым воротником. Каждый год осенью и весной он находил в хижине такую, висящую на плечиках у кровати, а когда снимал ношенную, та исчезала куда-то через день-другой. Так же было с остальными вещами – бритвами, расческами, крючками для ловли рыбы.

Однажды ему приснилась эбеновая шкатулка с заводным механизмом. Утром он обнаружил такую у себя в лодке. Затем утратил к ней интерес, и она как будто бы растворилась.

Иногда он спрашивал себя: это происходит только здесь, на Острове или всюду? Но поскольку не помнил ничего, кроме Острова, и вообще не был уверен в существовании другой суши, решил, что наверно так происходит всюду, где она возникает. Впрочем, кое-что он делал сам – мебель, весла, снасти и корзины из древесной коры. Эти вещи не пропадали и не менялись сами собой.

Небо почернело. За мысом, он был уверен, в бухту пришла Арраах – может быть, искупаться, может быть, побродить по пляжу или посидеть на пристани, закутавшись в палантин. Иногда она брала лодку и шла на веслах вдоль берега – одна или с затворницей Хиу. Ему вдруг остро захотелось увидеть их.

В отдалении над водой мелькнул огонек.

 

_____________________________

[1] Перефраз из «Алисы в Стране Чудес» Л. Кэрролла.