Жадность- это не порок, а такое хобби клинический

Когда я только пришла работать в хирургию, ещё никто и не слыхивал о таком слове , как "фитнес", а уж милейшее словечко "няша" было вообще, из разряда, не много ни мало, а фантастики.
Никаких няш- мяш!

Были суровые мужики, и качалки в подвалах.
Вместо отягощений- секции чугунных батарей.
Система Джо Вейдера- вот что было настольной книгой.

А бабье усиленно занималось шейпингом.
"Похудевшая корова- ещё не газель"- говорили нам.
Я успела походить на шейпинг в нашем клубе "Маяк", пока его не снесли, даже поучаствовать в местечковом конкурсе "Миссис Шейпинг", заняв там хренпоймикакое место, с чахлым цветочком.

Даже на грамоту поскупились.
Но отражение в зеркале радовало: жопа - табуреточкой, сиськи- свои,талия- осиная, в общем, мне- повезло.

Насколько именно мне повезло, я поняла значительно позже.
Потому что в один из дежурных дней поступил к нам Мишаня.

Мишаня был квадратным маленьким шкафчиком на коротких, накачанных ножках.
Если бы он не был столь перекачан, то не казался бы таким низеньким, а так-чисто говорящая тумбочка на ножках с ручками.

Утром был обход.
Обходы раньше были сродни ритуалам: впереди бодро вышагивал Верховный жрец(шеф), за ним- служители поменьше( ординаторы), один- два резидента и какой-нибудь желторотик- интерн, потом гуськом, в порядке убывания по старшинству: старшая сестра, перевязочная, процедурная, и 4 постовых. Те, которые уходят, и те , которые пришли.

Осматривался каждый пациент отделения.
Шеф был вояка, полкан в отставке, старой закваски, и если видел, что кто-то из ординаторов совал голые руки к пациенту в гнойную рану, то по-простому, своей властью, отодвигал того от операционной на день.

А операцию либо переносили, либо ее делал другой хирург.
Крательные меры сбоев не давали. Порядок- таки был.

У сестры, "одной из", всегда висело полотенце с хлорамином. Закон.
Посмотрел пациента- вытер руки.
Высушил.
Идёшь дальше.

Мишаню положили в большую мужскую , 17- тую , палату.
Знаменита она была тем, что лежали там "чистые" больные, и разных врачей.
Мишаня был пока "ничей"

Шеф, осмотрев всех, линкором зарулил в угол, где, подобно обиженному мультяшному шкафчику, восседала эта горка мышц с лопоухой головой и носяндрой картошкой.

" Сто у вас?!"- грозно спросил шеф.
Мишины глаза умоляюще бегали с лица на лицо, и, наконец, все для себя решив, он спустил штаны от настоящих "Адидасов"...
Мамма Миа!

Там, между ног, красивого, насыщенного красного цвета, болталось достоинство, которому обзавидовался бы любой жеребец.
Но даже у коня "оно" было бы поменьше.

"Эээто сто?"- тихим, страшным голосом выдохнул шеф...
Отделение притихло.
(Шеф же сам(!!) собирал анамнез.))))
Мишина история была проста.

Было ему всего 23 года. Он был маленьким, тщедушным и лопоухим, некрасивым, а девушек очень любил.

А они его- нет.
"Гербарий"-говорили они...
"Ты из него вылез?!"-спрашивали они...
Мишаня решил поправить ситуацию с внешностью, и пошел качаться.
Для пущего набора массы он достал " по знакомству" анаболики и колол.

Спустя полтора года он заимел фигуру мечты.
Ещё несколько месяцев , и он понял: Гераклом мама его не назвала только в силу малой образованности.

И Миша вышел покорять всех баб моложе 30-ти. А можно и старше.
Но- покорять.
Покорности не получилось.
Первая же нимфа разочарованно простонала в самый ответственный момент:" А... А что, он это, что, больше уже не увеличится? Это что, все?!"

Мишку реплика задела.
Уши он уже успешно клеил к круглой и лысой, как бильярдный шар, голове друсторонним малярным скотчем.
А что было делать с маленьким , на фоне большой мышечной массы, хером?

Поделившись с другом печалью, Мишаня узнал, что проблема решаема.
"Парафинчику щас хернем туда, и никакого другого парафина в твоей жизни не будет.
Любая телка- твоя, стояк- стопроцентный, и без осечек"- заверил корефан.

Как хорошо, когда есть друзья!
Сказано- сделано.
Друг, правду сказать, уверял, что пять кубов- за глаза и за уши, но Миша не привык мелочиться.

Сошлись на двадцати пяти.
Сразу после экзекуции, во время которой Миха основательно обезболился алкоголем, он пребывал в эйфории: толщина, размер, а уж твердость оценили все, и счастливый обладатель, и девушки.

Но нарисовалась проблемка: пользоваться тюнингованным агрегатом Миша не мог. От слова "совсем".

Более того, на второй день все опухло, болело, и секса не хотелось вовсе, поднялась температура, и Миша пополз в больницу, очутившись у нас.

"Доктор, а что теперь будет"- с тоской поинтересовался маленький гигант большого Секса
" Сто путет, сто путет..."- ворчливо ответил шеф-" Куй накуй отрезу!"- подытожил он.
" Волли, собирайся,первыми мы идём"- сказал он нашему урологу Владимиру Федоровичу. И , повернувшись, добавил Мишане, который пребывал уже в полубессознательном состоянии:" Молись, твое счастье путет,если полутится"
Мишу подали на операцию.
Мы бегали смотреть .
Не часто увидишь лампасные разрезы и вынимание кучи каких-то похожих на пластик , обломков, из такого пикантного места.
После, основательно закутанный в марлю и бинты, Мишаня лежал в палате.
Вечером, тихонько подозвав меня, он спросил:" Слушай, а я ещё с ним, или уже без?!"
Глаза были круглыми, как блюдечки, со слезами, поэтому шутить мне показалось жестоким
Я его успокоила:" Да цел он, почикали, правда, маленько..."
" Как " почикали"?!"- побледнел Мишаня-" Много отчикали?!"
"Не- не-не..."- я почувствовала себя, как парикмахер, объясняющий клиентке, что "общюю длину волос мы сохранили в ущерб объему"
Во время перевязки( а лежал Мишаня долго, с месяц) он, глядя на маленький, кривенький и косенький член, замоченный в лоханке с марганцовкой, говорил:" Ну, ты смотри, какой страшненький.
И ведь не докажешь теперь, что вполне хороший х..й , просто он болел долго"

Хорошо, я всегда носила маску. Грешно смеяться над больными людьми, но Мишаню я запомнила на всю жизнь.
Никто не знал, что это- только начало.
Потом они повалили косяком, эти накачанные парафином и растительным маслом письки и сиськи...
И им уже никто у нас больше не удивлялся.