Разговор

Случилось это уже после смерти отца, году так в 1977-78, когда мама как самая младшая в семье взяла к себе пожилых родителей (моих бабушку и дедушку), за которыми уже требовался постоянный уход.
Жили мы тогда в брежневской пятиэтажке в 3-х комнатной квартире, и бабушке с дедушкой была выделена отдельная комната с выходом на балкон.
Мой дедушка Константин Захарович уже был совсем плох, ел совсем мало, спал много. Так и умер тихо и спокойно, в своей кровати, во сне. Хороший он был человек, добрый. Жена же его, Мария Григорьевна (моя бабушка) была очень тяжёлым человеком, обладала властным и ворчливым характером. Именно поэтому в нашем доме почти никогда не было гостей. В те редкие моменты, когда к нам заходили на чай знакомые, она демонстративно подсаживалась к кухонному столу и начинала бубнить, как бы про себя, но чтобы все слышали: «Ось, прийшли, дармоiди, наш хлiб iсти». Причём никакие просьбы и нравоучения на неё не действовали: и то, что на дворе уже не 42 год, и что уже давно не те времена. В её памяти и на характере неизлечимой раной отображался весь ужас голодных лет, проведённых в немецкой оккупации, когда, чтобы хоть как-то накормить детишек, приходилось делать оладьи из лебеды и чай из коры. В доме совсем ничего не было. Фрицы отбирали всё до последней крошки.
Как и все старые люди, и особенно после смерти мужа, бабушка нуждалась в общении. Но общих тем как-то не находилось. Общение со всеми членами семьи было коротким и незатейливым, всё больше на бытовые темы. А я, пацан, лет так 11-ти, 12-ти лишь передразнивал бабку на украинской мове, находя в этом какое-то нездоровое удовлетворение. У меня тогда была вся жизнь впереди. О чём можно было разговаривать со старым человеком, который не понимал прописные истины: что надо быть доброжелательным, щедрым и воспитанным; человеком с положительной энергетикой, ну и так далее.
Но тут случилось, что я сильно заболел. Старшей сестры дома не было, мама, которая вкалывала на четырёх работах, была на сутках. Прийти помочь, дать таблетку, успокоить добрым словом было некому. За день состояние моего здоровья значительно ухудшилось. К вечеру температура тела зашкаливала за 40 градусов, в глазах плыли темные пятна, а где-то внутри головы непрерывным потоком накатывали волны непонятной тёмной субстанции, вызывающие приступы тошноты и страха. Казалось, что ещё чуть-чуть, и меня проглотит этот чудовищный серый монстр.
В какой-то момент передо мной открылся тёмный тоннель, по которому я с огромной скоростью устремился к свету, в его ненасытное чрево. Я понял, что умираю! Я остро нуждался в словах, любых: плохих, хороших, добрых, злых. Мне нужно было за что-то зацепиться, что удержит меня на этом свете.
Собрав последние силы в кулак, я, как зомби, зашёл в комнату к бабушке и начал незатейливый разговор. Мне было абсолютно всё равно, о чём говорить, – лишь бы не разорвать эту невидимую серебряную нить.
Бабуля, обделённая вниманием, с удовольствием откликнулась, и долго, с удовольствием рассказывала мне про всякую обыденную чепуху, чему я был несказанно рад. Через какое-то время тоннель пропал. Мне стало значительно легче. Кризис миновал, и с этого момента я пошёл на поправку.
Хотите – верьте, хотите – нет, но я до сих пор считаю, что этот разговор спас мне жизнь, выдернул меня из небытия. Спасибо, бабуля, за то, что вытащила меня с того света! Спасибо, и прости своего непутёвого внука.
29.04.2019 г.