Когда на небе нет звёзд глава сороковая

Сороковая глава
Мэр

Полиция никого не поймала. Полиция не очень то и старается. Скорее всего, люди, работающие там, считают дело о «крылатом мстителе» незначительным, не достойным себя. Может, стоит уволить кого-нибудь? Или лишить премий? Нет. Идея плохая. Даже глупая. В последнее время, мэру слишком часто стали приходить, плохие идеи. Наказать сотрудников полиции было бы приятно, но бессмысленно. В конце концов, мэр сам не стремиться сотрудничать с ними, умалчивая о своих догадках. К тому же, неведение исполнителей власти, ещё может сыграть на руку, если мэр решиться воплотить одну из других своих идей. Осталось понять, хорошая она или плохая.
Часы показывали пять вечера. Мэр сидел в своём кабинете, в полутьме, за запертой дверью, и пытался открыть нижний ящик своего стола.
Ключ прошёл через скважину, и сделал два оборота влево, один вправо и ещё один влево, как всегда. Или, он делал три оборота влево? Возможно, ли такое забыть? Как бы там ни было, ящик не хотел выдвигаться. Что-то в нём заклинило. Мэр вытащил ключ и снова вставил. Повернул. Вытащил. Не открывается… Мэр подёргал ключ. Вытащил. Снова вставил и повернул. Вытащил. Вставил. Повернул… Может, что то мешает колёсикам? Или замок сломался? Мэр вытащил ключ. Вставил. Повернул. Ударил по ящику. Выдохнул… Помолчал с секунду, и положил ключ на край стола. Затем, схватился за ручку ящика, и принялся тянуть её на себя, упёршись ногами в стол.
Ящик упрямо сопротивлялся. Теперь мэр ударил его сильнее и, передохнув, повторил попытку, напрягая все силы, что у него были.
 - Если ты не откроешься. – Сказал, мэр, словно, это может помочь. - Я сожгу тебя.
Это помогло. Устав сражаться, ящик, сдался мэру, издав множественный щелчок. Какой издаёт механизм, когда ломается. Или кость, когда её ломают.
Содержимое нижней части стола вывалилось на пол. Этим содержимым были мятые, коричневые листы. Почти двадцать штук. И на всех напечатано одно и тоже: Убить человека тебе было так же просто, как мне взять в руки камень?
Мэр представил, как улыбался злоумышленник, печатая эти слова. Представил, как в маленьком, воспалённом мозге этого «крылатого мстителя», возникло ощущение власти. Силы. На руках главного врача больницы, выступили мурашки. Не из страха. А из-за того, что кто-то попытался… посмел попытаться напугать его. И, в этот самый момент думает... интересно, о чём он думает? 
Мэр залез в карман своего пиджака, достал ещё один коричневый лист, и положил к остальным… Встав на ноги, и взглянув на ящик сверху, он вдруг, вспомнил: один оборот влево, два оборота вправо, и ещё два влево. Именно в таком порядке. Слишком богатыми на события выдались последние дни. Не удивительно, что разум стал подводить мэра. Хорошо бы, снять напряжение. Подумал главврач. Интересно, Марк сегодня работает?

В детстве, мэр был тихим и послушным, мальчиком. Мама его, была начальником тюрьмы. Отец, выдающимся хирургом. Родители, не смотря на свою занятость, не обделили единственного ребёнка ни вниманием, ни образованием. Не ленились, давать всяческие наставления. Не уставали, делиться своей мудростью. Не забывали наказывать, ели сын не хотел принимать мудрость.
Мать любила давать пощёчины. Отец тоже, но вкладывая в них больше силы. Словно верил, что с каждым ударом, их сын становиться умнее. В некотором роде, так и было.
Чаще всего, мальчика наказывали за вопрос «почему?». Родители считали, всегда лучше самому предположить ответ, пусть даже миллион раз не правильный. Это бы означало, что голова не дремлет, шестерёнки в мозгах работают, пытаются создать хотя-бы подобие логической цепи. Вопрос «почему?» обозначает не что иное, как неохоту и лень. А, ленивых не любит никто. Так что, перед тем, как поинтересоваться о чём либо у родителей, мальчик придумывал свои варианты ответа, основываясь на том, что уже знал. Если его предположения соответствовали истине, родители не могли перестать умиляться своим чадом. В такие дни, мэр, был по-настоящему счастлив. Были и дни, когда родители еле сдерживали свою ярость, а их сын получал самые болезненные удары в своей жизни. Например, когда «додумался» привести домой крылатого мальчика, да ещё и назвав его, при родителях, своим другом…
Сначала отец мэра тихо, но резко, сказал крылатому мальчику убираться. Когда, гость убежал, мэр получил по щеке удар кулаком.
 - Ты решил, что это смешно? – Кричала мать. – Отвечай!
 - Я не понимаю… - Растерялся мальчик.
 - Не понимаешь, какое у чистых отношение к крылатым? Тебе уже двенадцать! О своих предках ты должен знать всё наизусть!
 - Я знаю… Но… вы сами говорили, не обязательно следовать всем обычаям. Это не обязательно значит, что мы не уважаем их… Я подумал… о крылатых ничего не сказано в старой версии «серой книги». Когда Аквариум был основан, крылатых вообще не существовало…
 - О крылатых подробно написано в новой версии. – Сказал отец.
 - Твоя бабушка, когда у неё родился крылатый, отдала его на усыновление. – Процедила мать, но затем смягчилась. – Нужно понимать, каким обычаям следовать не обязательно, а каким обязательно.
 - Поче… Мы ненавидим крылатых, потому что они нас лучше?... – Спросил мальчик.
 - Что?! Нет! И ты не должен их ненавидеть. Скорее, презирать. 
 - Крылатые, это выродки. – Сказал отец. – Большая ошибка матери природы. Или, скорее, её насмешка над всеми остальными людьми.
Мама кивнула словам мужа, как-бы подтверждая их, и сказала: - Ненависть сильное чувство. Отнимающее много сил и энергии. Испытываться оно может только к людям, что представляют тебе угрозу. Ненавидя, ты признаёшь за объектом своей ненависти, власть над тобой. Крылатые не представляют нам угрозы… Иди к себе. Мы с папой потом решим, что с тобой делать.
Мальчик шагал в свою комнату, поднимаясь по лестничным ступенькам, а сам думал, что угроза – очень неприятная вещь, за этим словом может стоять что угодно. Удар. Череда ударов. Шлепки. Бесконечные нотации. Крики. Или, ещё что похуже… Ещё мэр думал, что всю его жизнь, угрозу ему представляли только родители.
На следующий день отец мэра ушёл на работу. А мама сказала, что никакого наказания не будет, она только покажет фильм.
Мэр радовался ровно до того момента, пока экран телевизора не загорелся… Белая комната. Трое врачей. Лежащий на операционном столе, крылатый. Шприцы. Скальпели. Много скальпелей. Какие-то маленькие пилы, пинцеты, металлические иглы и другие инструменты, названия которых, мальчик не знал.
Пациент лежал на спине. Его крылья были ощипаны до единого пёрышка, связаны ремнями и растянуты в разные стороны… Юный мэр подумал, что сейчас пациенту отпилят крылья, и на этом всё кончиться. Но, вместо пилы, врач, зачем то взял скальпель, и сделал им один длинный надрез, точно, между лопатками крылатого; и два надреза поперёк. Из под кожи крылатого потекла кровь. Мальчик зажмурился на секунду. Снова открыв глаза он увидел, что врач положил скальпель на столик, и взял какую-то непонятную, железную штуковину… 
 - Кажется, это ранорасширитель. – Сказала мама.
На лбу мальчика выступил пот… он увидел, как расширился надрез врача. Как его зелёные перчатки перемазались кровью… как он снова взялся за скальпель, бесстрастно принявшись орудовать им в спине крылатого.
 - Понимаешь. – Пояснила женщина. – Если просто отсечь крылья; спилить, как ветки деревьев, пациент сразу умирает. Предположительно от шока. Что очень странно. Без наркоза такие вещи не проделываются. Эту тайну крылатых мне хотелось бы, когда-нибудь узнать… Врачи, на которых мы смотрим, предположили, что если удалить крылья полностью. Сразу с корнем… так сказать, то результат изменится... Они ошибались. Что ж, попытка не пытка. Я могу даже дать отчёт. Десять…
Мэр смотрел, как врач продолжал копошиться внутри пациента.
 - Шесть.
Одно крыло начало падать. Хотя, без перьев, его сложно было так назвать. Скорее, это был, костяной отросток.
 - Четыре.
Остальные доктора подхватили крыло.
 - Два.
Из раны, вдруг брызнул фонтан крови. Отросток оказался полностью отсечённым. Не успел врач снова отложить скальпель, как крылатый задёргался …
 - Один... Пациент умер… - Сказала женщина, и помолчала секунду. Затем, без эмоционально добавила. - Сейчас такие операции незаконны.
Женщина выключила телевизор, и вытащила кассету из видеомагнитофона.
 - Тот хирург… это был папа? – Спросил мальчик.
 - Да.
 - А, операция проходила, когда было ещё можно?
 - Ты написал доклад на понедельник?
 - Нет.
 - Тогда иди, делай.
 
Одиннадцать утра. Глава города сидел за своим столом и смотрел на Мира, сидящего напротив.
В это время, сын Дианы, обычно, только просыпается, поэтому он был весь бледный. Заспанный. Заторможенный. Недовольный.
 - Почему, вы оставили себе записку?
 - У полиции и так распоряжение отдавать их мне.
…
 - Окон в туалете не было. Вы лично проверили. – Говорил Мир.
 - Проверял.
 - В чём же дело?
Главный врач не отвечал. Думал, глядя то на Мира, то в окно. Будто сам не знал, для чего затеял эту встречу.
 - Объясните, почему это должен быть я? – Спросил Мир, глядя в пустоту негодующим взглядом. Диана часто говорила, что у её сына добрые, невинные глаза. Мэр же терпеть не мог их. Добрыми они точно не являлись. А «невинность», была скорее наглой, чем искренней. Вечно эти глаза, что-то не договаривали. Что-то утаивали. Даже, когда сам Мир не знал об этом…
 - Объясни, почему тебя единственного не было в зале, когда разбили окно.
 - Вы верите в совпадения?
 - Я верю. Однажды, совпадение... Не важно. И всё таки… Если ты к этому причастен, самое время сообщить.
 - Я не…
 - Винир говорил тебе, что-нибудь, о чём ты возможно, испугался, поведать мне тогда, в машине? Нечто странное, непонятное. Что смутило тебя.
 - Он назвал меня мерзким крылатым гадёнышом.
 - Того, что ты ещё не слышал.
 - Нет.
 - Ты мог это забыть?
 - Не думаю.
 - А, если подумать ещё? Второй сейчас рядом? Я бы хотел поговорить с ним.
 - Он исчез.
 - Как, исчез?
 - Так… примерно месяц назад.
Тогда же, ты встретился с Виниром. Подумал мэр. Может, тень стала-таки личностью, и действует за спиной у своего создателя…
 - Почему ты не сказал?
 - Не знаю… но, это же хорошо. Значит, я выздоровел.
 - Поверь, когда ты выздоровеешь, мы с твоей мамой сразу пойдём... Может, стоит возобновить твоё лечение... в больнице. – Сказал мэр и, не без удовольствия стал наблюдать, как веки Мира, расширились. А брови сдвинулись в испуганную линию.
 - Кажется, я кое-что вспомнил. – Вдруг, произнёс Мир.
 - Что же?
 - Винир сказал, что он спас вам жизнь, когда стрелял в меня.