Повесть Непростая история. Восьмая глава

Предупреждение.
В тексте есть описания нетрадиционных отношений.
Читать только после исполнения ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ.

****************

Вернулся Гаврюша не скоро…, я даже вздремнуть успел на солнышке…, зато нагруженный, как коробейник. Тут тебе и бутылочка запотевшая, с ядрёной самогоночкой, и закуски не хитрые, но аппетитные, а вместо стола приспособил доску для раскатки теста, накрыв её скатёркой. Хорошо сидеть на меже, свесив ноги в борозду и облокотившись на плетень…
Выпили. Закусили. Хозяин закурил, затянулся жадно… и продолжил рассказ: « Я тогда сам себя не помнил. Что и как делал, не ведаю. Спасибо Максимушке, тут же примчался на машине, маманьку мою – Степаниду, привёз. Всё организовал. Кирюшу вызвал, тот от меня «ни на шаг не отходил»...
Димочка полностью на матушке был…, она о нём заботилась. Надя сама ему такое имя выбрала, назвала в честь своего деда – героя Советского Союза, танкиста, участника Великой Отечественной войны.
Все хлопоты с похоронами были на Максе. Всё сделал по-христиански…
Похоронили достойно…, по-человечески…
У жены ведь никого из родных не было, её бабка взрастила, дак к тому времени уж и сама померла.
Я-то как в забытье был…, плакал постоянно…, сна совсем не было…
И всё не верил…, что нет более в живых…моей Наденьки…

Максим Петрович, не спрашивая, перевёз к себе. На работу в хозяйстве по специальности устроил. А я ежевечерне, к маманьке на хутор мотался, сына проведать. Не мог…не поехать…, постоянно хотел видеть свою кровиночку.
А он, махонький, как будто что-то понимал…, вцепится в меня…, не оторвать…, так и заснёт на руках. Мамонька его с младенчества до пяти лет пестовала, считай…, вырастила….
А уж потом…, к себе мальца забрал…
К тому времени с Максом пятистенок поставили. Обустроил его. Родители настаивали, чтоб ещё раз оженился, мальчонка-то малой совсем, баба в доме нужна, да и сам, мол, «не старый пень, в самом соку мужик». Но не смог… предать свою Надежду…, одна она у меня… ЖЕНА…, других более, никогда не будет…
Так и стали с сынком «жить поживать, да добра наживать».
Мы с ним, как «ниточка с иголочкой» настолько связаны, что нет, и не было никаких секретов, непослушания, обид. Ласковый он у меня, дисциплинированный…, да и я себе ни разу не позволил голос на него повысить, не то, чтобы ремнём наказать. Да и незачем было, между нами полное понимание и доверие, как в детстве, так и в отрочестве, да и сейчас – в юности.
А уж какая любовь…, завидовать можно…
Считай всё малолетство, лет до десяти, Митяй, как телок ласковый, всего оближет, целуя, прижмётся, ручонками обхватит, да так и уснёт к ночи...
Уложу его в детской в собственную постельку, одеяльцем укрою, а сам в спаленке лягу на кровать, ещё ту, на которой мы с Наденькой его зачали…
А поутру этого шустрика рядом нахожу…, залезет ко мне подмышку и сопит в обе дырочки, спит, счастливо улыбаясь…

За эти годы были у меня разные интрижки: и с девками, и с парнями, но ночевать всегда домой спешил, меня Митенька ждал. Парнишка рос самостоятельным и осмотрительным гвардейцем, быстро к домашним хлопотам приловчился. Рано научился пищу готовить, убирать, посуду мыть, уроки всегда сам выучит, до моего прихода. Не хотел быть обузой, наоборот, ПОМОЩНИКОМ старался стать для меня. Боялся хоть чем-то расстроить. Старался во всём быть полезным. Обычно ждёт к назначенному часу с работы с горячим ужином, волнуется…, в окошки выглядывает…
Ну…, как я мог его подвести…
Не поверишь, даже в день зарплаты с мужиками пиво не пил…, домой бежал.
А сын накормит досыта…, а потом осторожно разговор заводит. Он ведь весь, как «на ладони – бесхитростный», разом все страхи и выложит, всё что от «доброхотов» на улице услышит: «Пап, а ты меня всегда любить будешь? Правда, ведь, что чужая тётя… в нашем доме не нужна? Нам ведь вместе с тобой, вдвоём хорошо, да?»
И столько в его словах было тревоги, страха…, а в глазах надежда светится, верил мне, что так у нас всегда и будет…, «тишь да гладь, да Божья благодать»…
Нет, не мог я поступить по-другому. Понимал: не имею права быть для своей кровиночки плохим отцом.
А ещё часто просил, глядя на огромный портрет на стене: «Расскажи мне о маме. Какая она была?» И я часами вспоминал каждый счастливый миг нашей короткой жизни…
Часто вдвоём ездили на кладбище. С ранней весны до поздней осени там цвели посаженные нами цветы: по весне первоцветы типа подснежников, крокусов, потом незабудки, летом розы, лилии, а позже анютины глазки, бархотки. Зимой к могиле прочищена широкая дорожка, на Новый год и Рождество украшена ёлка. Так было, есть и будет всегда…

Работа у меня связана с обслуживанием техники, хочешь – не хочешь, а запачкаешься, потому мыться надо ежедневно. Митяй увязывался каждый раз за мной. Его ещё в детском саду воспитательницы, приучила к личной гигиене. Собирались всегда основательно: чистое бельё, полотенца, тёплые вещи, если на улице холодно. В бане, изо всех маленьких сил, старательно тёр мочалкой спину. С обожанием смотрел на мускулы и кубики пресса. Недовольно приговаривая: «Папань, а отчего это у тебя ВСЁ такое большое, а у меня такое маленькое? А что надо делать, чтобы как у тебя было? Ты скажи, я всё – всё сделаю!»
Умилялся, посмеиваясь от его слов, мыл, убеждая: «Дай время, и у тебя такое же будет, верь, ты же моя кровиночка. А что делать, попозже решим, подрасти немного».
С пяти лет отдал его в спортивную секцию. Дома турник оборудовал, гантели купил, скакалки, эспандеры разные . Вместе бегали по утрам, отжимались. Но где-то лет с семи его всё более и более интересовал размер «моего личного посоха», достал прямо своими вопросами: «Пап, вот мы с тобой мышцы тренируем, а как же письку…, она что так и останется у меня маленькой? Ты только обещаешь, постоянно, что будет большая, как у тебя. А когда ЭТО будет, если мы ничего ни делаем. Давай же, что-нибудь придумаем, а?»
У нас с ним не было запретных тем, старался всегда правдиво и подробно, но дозировано - по возрасту, отвечать на вопросы, чай понимал, если сам не объясню, то обязательно найдётся некий «знаток с улицы», что испохабит всё святое. С ранних лет, учил его не стесняться своего тела, убеждая, «оно создано по подобию Божьему» и в теле, как и в душе должна быть КРАСОТА. Но это совсем не означает, что нужно демонстрировать на людях ТО, что не принято, ведь в каждом живёт ЦЕЛОМУДРИЕ.
И вообще, МУЖИК должен «УМЕТЬ ДЕРЖАТЬ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ». Болтунов и врунов никто не уважает, и нигде не любят...

А тут, как-то раз…, после классного секса один знакомец, ошарашил вопросом: «Слушай, твой длинный и толстый хрен – результат экспериментов по арабской методике «Джельк» или у тебя от предков подарок - такой большой ***?» Я-то об этаком слышать не слыхивал, ничего не ведая…, потому и расспросил в подробностях. И сразу «въехал в тему», удовлетворяя собственное любопытство.
Удивился…, надо же…, оказывается…, такое веками существует…, а мы, втроём с братьями, самостоятельно пришли к необходимости гимнастики для писек…
Попросил, чтобы нашёл в интернете соответствующую литературу и скачал для меня. Парнишка - человек слова, к «очередной случке» принёс распечатанный материал, с рисунками.
С нескрываемым интересом прочитал: «Техника «Джелкинг», на арабском - «доение», это комплекс специальных упражнений, которые позволяют увеличить половой орган, как в длину, так и в толщину.
Она признаётся одной из самых древних, применяемой на протяжении многих столетий различными культурами во всем мире. Основная суть методики – усилить поступление крови в половой орган.
Проживающие в Судане арабы обладают самыми длинными членами на Земле. Хотя они все, как правило, рождаются с фаллосами среднего размера. Начиная с малолетства, их приобщают к вековой практике, передаваемой от отца к сыну, от одного поколения к другому. Когда мальчику исполняется восемь лет, отец или дед обучают «доению». Так начинается процесс удлинения члена»*.
Надо же, насколько мы с братанами были продвинутыми, хоть и наивными по малолетству…, но явно не дураками, ведь самостоятельно пришли к необходимому тренингу…
Теперь уж, прожив не один десяток лет, точно ведаю, сколько «комплексов у мужиков с маленькими членами». И по себе знаю, как распирает гордость, когда вижу восхищённые взгляды, устремлённые на мой большой и красивый «двадцать первый палец»…
Своему сыну я уж точно не враг. Пусть он себя уважает и гордится, что имеет «достойное мужское богатство», чем станет завидовать кому-то…
Я как-то даже исторический анекдот – байку слышал,  что якобы в Османской империи военачальников назначали только из числа обладателей больших и даже огромных ятаганов, что у каждого мужика между ног находится. Отчасти это может быть и правдой, поскольку совсем другая психология у ТАКИХ мужиков, принадлежащих к числу ПОБЕДИТЕЛЕЙ по жизни…
И как не крути, все мы, в какой-то мере, последователи известного советского биолога – селекционера Ивана Владимировича Мичурина…, помните памятные слова, сказанные им когда-то и растиражированные СМИ: «Мы не можем ждать милостей от Природы, взять их у неё — НАША ЗАДАЧА».
Вот и сынок - упорный мальчонка, уже, сколько лет пристаёт, как «банный лист к одному месту», когда и мы станем хоть что-то делать...
Как только стукнуло Митяю восемь, решил: «Пора приступать!». А для начала серьёзный разговор. В первую очередь о необходимости должного молчания, чай «секретное дело делаем», так что НИКОМУ ни одного лишнего словечка, как бы «ни распирало похвастаться». Если хочется что-то обсудить, то только со мной и более ни с кем…
Благословясь…, приступили к тренировкам…
Ежедневные манипуляции, под моим присмотром, стали привычными. Сынок втянулся. Дал обещание не бросать. Я, в очередной раз, уверил пацана, что «результат точно будет»… и самоустранился от постоянного контроля…
Меня самого отец с дедом учили: «Хочешь помочь? Дай в руки не рыбу, а удочку! Научи пользоваться с выгодой для себя! А далее на всё воля Божья…»

Митенька рос и внешне менялся. Ничем не огорчал, наоборот радовал успехами в учёбе и спорте. Мы по-прежнему во всём были откровенны и спокойно обсуждали «любые щекотливые темы». И меня совсем не удивил порыв, однажды ворвавшегося ураганом в дом подростка. Подскочил. Вывалил свои причиндалы. Спросил: «Пап, ну как?» Увидев удивлённо – вопросительное лицо заверещал: «Мы на озере купались. Я с Васькой, соседом, и его братом из Москвы, пошли в кусты плавки отжать. Ты бы видел их удивлённые глаза, устремлённые на меня. А потом, заметил их «пипетки» в паху…, по сравнению с моей «толсто-длинной сарделькой»… и всё понял. Знаешь, сколько у обоих в глазах было зависти? Ура! Сработало! Я и дальше так же тренировать стану!»
Тут же собрался, переодевшись, и куда-то улетел, мой реактивный самолётик…, совсем взрослым становится..., а «умудрённый жизнью родитель», улыбался…, как же ВСЁ повторяется…, вспоминая почти такую же ситуацию из своих отроческих лет…
Митька мой только в седьмом классе учится, а Васька - сосед школу заканчивает, как и его двоюродный братец, значит, года на четыре старше будут…, вот дела так дела…, воистину «под лежачий камень вода не течёт»…, и « ВСЁ в наших руках»…

Никаких особых мечтаний о будущем своего наследника у меня не было. Важно не кем он будет, а КАКИМ. Главное – счастливым и самодостаточным, да чтоб дело любимое было, которое кормило, одевало его самого и семью, и меня старика...
Потому, после окончания сыном школы, спокойно отнёсся к его решению: «Буду как ты – механиком. Пойду учиться в автомобильный колледж. Не возражаешь?»
А зачем? Жизнь она лучший учитель. Пусть сам выстраивает свою Судьбу. Профессию получает. Поработает. Если захочет дальше учиться, помогу. Максик после армии в академию поступил. Всего сам достиг. Пусть и этот пробует, пока мы рядом…
Уехал моя кровиночка, а я места себе не нахожу, хотя могу теперь в дом «на пару палок чая» пригласить: хоть подружку, хоть дружка, мне и то и это нравится…
Конечно, волнуюсь, хоть и знаю, что на выходные явится и всё подробно доложит. Мы по-прежнему с ним доверяем друг другу все свои секреты. Но…, сам понимаешь, я-то не все свои «подвиги» озвучиваю, а вот он… «пока до мелочей»…, да и что скрывать-то ему в его святые годы…
Хотя соблазнов вокруг тьма тьмущая, да мою детоньку не очень просто «сбить с панталыги». Чёткий иммунитет выработан как к наркотикам, сигаретам, так и выпивке.
СПОРТСМЕН он! И этим всё сказано…
Вот уже слышу на крыльце топот молодого жеребчика. Как хорошо, что еда праздничная готова, да и стол в столовой накрыт. Вот, чудило родненькое! Ворвался как ветер, обхватил, к себе прижал, носом в шею уткнулся. Уже не целует как в детстве, взрослым стал, считает это «телячьими нежностями», а мне бы в радость было бы…
Переоделся. Руки помыл. За стол уселись. Выпили «по-махонькому стопешнику» под горячие пельмешки. А чего? Парень уже взрослый. Пусть уж лучше за столом с отцом в радость примет, да под хорошую закуску, чем в подворотне.

Насытились. Чего-то сынуля разволновался, аж раскраснелся, значит, о чём-то особом расспросить хочет. Так и есть: «Пап, у меня знакомая девчонка появилась…
Ты не думай, о женитьбе и слова не было, просто мне с ней… интересно… и ей со мной…
Знаешь, она как-то о сексе обмолвилась…, а мне-то, что теперь делать?»
ВСЁ…, вырос мой орёлик…, пора, ох…, пора ему мужиком становиться…, сам-то я лет в пятнадцать, в ПТУ учась, летом соседскую девчонку, к бабушке на каникулы приехавшую, уломал, уговорил, да вволю в рощице мацал…
Да она и сама шибко хотела…, первой за мотню ухватила, а потом и в штаны забралась. Ни с кем тогда не консультировался…, на свою соображалку понадеялся…, да природой заложенный механизм…
А сынок у меня спрашивает…, гордиться надо его доверием… и помогать во всём…
Долго проговорили с Митенькой в тот вечер. О том, что раньше было не актуальным, да вот теперь ко времени оказалось...

Разложил в деталях всю методику, как соблазнения, так и непосредственного полового акта. Особо остановился на безопасности и тут же пачку презервативов вручил, дорогих и качественно – крепких. Внушал, что опыт для мужика дело немаловажное и его самому обретать надо, «под лежачий камень вода не течёт»…
Но секс должен быть приятным и запоминающим, окрашенный романтикой и приятным флиртом. И место для ЭТОЙ ЗАБАВЫ совсем не маловажный вопрос…, не в комнате же общежития, в спешке…, боясь, что вот – вот нагрянут товарищи.
Потому и денег достаточно дал, чтобы на номер в гостинице хватило, цветы, фрукты, вино, свечи…, пусть его ПЕРВЫЙ РАЗ будет лучше и краше, чем мой…, в лесу на поляне…

Уехал. А я места не нахожу. Волнуюсь. Надо же…, гораздо больше, чем когда сам по первости на деву возлегал…, еле дождался выходных…
Вот и объявился к вечеру мой сияющий и разом повзрослевший сын.
Его распирало от радости случившегося…, мы даже ужинать сразу не стали…, давай секретничать…, как же славно, что с малых лет есть традиция доверительного обсуждения «ВСЕЯ и ВСЕГО» внутри нашей семьи…
Вот и славно, что у парня случилась ПРЕМЬЕРА без сбоев.
Сам очарован сексуальной подружкой и её удивил…, даже восхитил: «Папа было классно. Маринка не ожидала. Сама сказала, что думала, поведу её на чердак, там все общежитские трахаются, даже диван - большой сексодром каким-то образом затащили. А тут номер в гостинице, свечи, шампанское, фрукты, шоколад…, она так обалдела, что даже «совсем не ломалась».
Я следовал твоим советам, такую прелюдию провёл, что Мариша сама меня оседлала, и в нетерпении гарцевать стала. Слышал бы ты, как она верещала, когда увидела мой инструментик…
Её одноклассник распечатал в ночь выпуска из школы. Из любопытства взяла член в руки…, упругий такой «стручок красного  перчика», даже не очень больно было, когда «целку ломал». А тут мой увесистый кабачок увидела, долго из рук не выпускала, не веря, что ЭТО может быть таких размеров. А уж когда распробовала и поняла разницу…, то всю ночь спать не давала…
Я так же сам собой удивлён…, раз пять кончил…, и теперь постоянно е**ться хочется, Маришке то же…, но только со мной…»

Это хорошо. Парень только в начале своего пути по дорогам страны СЕКСА. Пусть его большак будет без зигзагов, опасных поворотов, колдобин и рытвин…
Пусть у сыночки моего дороженька будет долгой, яркой безопасной, а любовные игрища эмоционально наполненные да памятные…
Мужиков нашего рода бабы любят и мы их то же…, слава Богу, мой сынок не исключения из правил…

Вот и колледж позади.
На работу вышел в наш цех. Хорошо, когда парень дома. А на гулянки - свиданки, может и в город съездить, «Нива» у нас с ним общая, садись, куда желаешь - поезжай, но аккуратно…, зачем лихачить…
Когда пришла повестка на службу в Армию для защиты Отечества, волновался один я.
Плохо у нас в армии было тогда, и даже очень…, может вновь назначенный министр Шойгу, что-то исправит, а пока шибко плохо…
А Митяй наоборот – рад и даже успокаивает: «Пап, ты же меня сам учил НИКОГО  НИКОГДА НЕ БОЯТЬСЯ».
Это правда, я его с малолетства так воспитывал. Кулаками махать надо только тогда, когда слова все исчерпаны, а результата нет. Но никогда не сдаваться, какой бы соперник не был.
Попал в учебку в соседнюю область.
На присягу к нему на машине ездил, забив её подарками под завязку, понимая, что всё домашнее сейчас для сына и его товарищей будет в радость. Так оно и оказалось. Сразу всё не съели, тумбочки и шкафы банками забили. Через месяц ещё раз поехал. Приятно, командиры его нахваливают. И так до отправки в войска. Узнал…, страшно стало…, посылают на Кавказ…, в Ставрополь…
Хорошо, хоть к этому времени закончилась Вторая чеченская война. И в Республике относительное спокойствие…, но всё равно тревожно…

Как чувствовало любящее сердце отца…, не повезло сынишке, попал в часть к беспредельщикам, где дедовщина цвела махровым цветом. В такой обстановке тяжело быть праведником…
«Особенно когда после наряда «деды» заставляют «слона», это так в армии называют новобранца, стирать их нижнее белье, драить сортиры, бьют боксерской перчаткой в лоб, отправляя в нокаут. А вечером дают десятку и говорят, чтоб без трёх бутылок водки и шести банок тушёнки не возвращался. Кто-то, не выдержав неуставных отношений, пускался в бега, кто-то смирялся и терпел»**
«Абсолютная власть старшин накрывала часть беспредельным, почти зоновским, коконом. Перечень «аттракционов» не велик, зато «за милыми названиями крылись концлагерные издевательства». «Подметать плац с карандашом», значило всю ночь махать железным ломом с привязанным к нему прутиком, изображая дворника. «Пидарасить очко в ошейнике» - чистить туалеты и чугунные чаши унитазов вокзального образца лезвием, привязанным за нитку к шее. Нитка перетиралась, завязывалась поновой, и так, пока рыло не начинало елозить по самим дучкам. «Протягивание центральной палубы» - это когда десять тазиков воды, называемых на флоте обрезами, салаги пытались собрать с центрального прохода при помощи шнурков от форменных ботинок. Ну, и на сладкое, стирка и глажка носков и трусов старослужащих…, сопротивлявшихся избивали…»***
И Митьку моего пытались согнуть, да сломать…
А он все свои годы в свободе и уважении рос, холуйничать не приучен.
Бог силушкой не обидел, вот и вломил пополной сержанту, который попытался из моего БОЙЦА шестёрку сделать. Навалял ему, да при всех, ещё и сорганизовал молодых, чтобы вместе держались коллективом и не давали себя унижать.
А этот су**нок…., по-другому и не назовёшь, внешне…, как бы примерился…, а внутри злобу затаил.
Три месяца выжидал…
Специально в караул подобрал таких же «беспредельщиков из числа дедов без царя в голове» и моего сына…, одного из молодых. И всё поначалу спокойно было…, даже, якобы, по-дружески. Мой наивный доверчивый парнишка… и поверил, расслабился….
А когда уснул в положенные часы отдыха, они его оглушили, связали…
И всю ночь е**и во все дырки.
Больше всех издевался этот сержант…, вот гнида…
Потом… видно уж хотелки не стояли..., бросили его…, а сами пошли курить…
Никто, естественно, из них ни на каких постах не стоял, кинули службу, нарушили устав караульный, изменили присяге…

Митенька мой…, не смотря на боль, развязался…, взял автомат и пошёл к ним...
Сразу поверх голов очередь выпустил…
Они со страха попадали.
Плачут, умоляют, прощение просят…, а эта крыса в такую истерику впал, что от ужаса обоссался и вонючим поносом изошёл…
Сынуля пятерых вырубил прикладом по башке, а засранца, смердящего зловонием, поднял и к стенке встать велел.
Ненависть ненавистью, а человека живого, даже если самого подлючего… убить не просто…
Митя глаза закрыл и весь рожок выпустил…
Очнулся от визга поросячьего, ну, это когда свинью неумело режут, а умертвить не могут…
Тот ещё раз в штаны от страха нагадил…, валяется по полу воя по-звериному, дурно попахивая…
Представляешь…, из тридцати патронов в него не попал ни один…, рана на спине от торчащего гвоздя в стене, на который в страхе и панике ублюдок сам и напоролся…
Естественно, вся эта история столько шума наделала…, командиру части ничего скрыть не удалось, тут же налетела военная комендатура, всех арестовала.
Вся правда наружу и вылезла…
Причём, мой сынуля молчал, как «партизан на допросе в гестапо»…, а эти насильники «пели на разные голоса», закладывая друг друга.
Резонансное дело получилось. Сняли всё командование части, включая командиров батальонов и даже рот.
Насильников - отморозков упаковали надолго…
Но и моей кровиночке дали год дисциплинарного батальона.
Гаврюша сидел с окаменевшим лицом, голос звучал глухо, как из бочки, а из глаз…, сами по себе тихо катились слёзы…
А у меня «волосы на голове шевелились» от ужаса, дыхание перехватило и глаза…, словно песком засыпало…

Вспомнил свою Армию. Тяжело было от нагрузок…, но издевательств не было.
Не повезло Митяю… и всем тем парням, которые служили в девяностые и первое десятилетие двухтысячных, потом за эту застаревшую проблему взялись на уровне президента и министра обороны…, надеюсь, что решили...
Даже песни в то время об армии стали другими…, вот уж действительно « у каждого времени своя музыка».
С каким умилением мы громко пели в строю юношеским многоголосьем, а за нами вся огромная страна: «Идёт солдат по городу по незнакомой улице и от улыбок девичьих вся улица светла. Не обижайтесь девушки, но для солдата главное, чтобы его далёкая любимая ждала». Радостно – счастливо звучали голоса…, несравнимо наше звучание с тем, что слышали об армии позже – в лихие девяностые...
Сам посуди…, вот это «лучший образец шлягеров того страшного времени», хочешь, послушай:
«Я - солдат, и не спал пять лет,
У меня под глазами мешки,
Я сам не видел, но мне так сказали.
Я - солдат, и у меня нет башки,
Мне отбили её сапогами.
Ё-ё-ё, комбат орёт,
Разорванный рот у комбата,
Потому что граната…
Белая вата - красная вата
Не лечит солдата.
Я - солдат, недоношенный ребёнок войны,
Я - солдат, мама залечи мои раны.
Я - солдат, солдат забытой Богом страны,
Я - герой, скажите мне, какого романа.
Я - солдат, мне обидно,
Когда остаётся один патрон:
Только я или он.
Последний вагон, самогон,
Нас таких миллион в О.. О... ООН!
Я - солдат, и знаю
Своё дело - моё дело стрелять,
Чтобы пуля попала в тело
Я - солдат, недоношенный ребёнок войны,
Я - солдат, мама залечи мои раны.
Я - солдат, солдат забытой Богом страны,
Я - герой, скажите мне, какого романа». ****

Мы ещё некоторое время сидели молча…, и стал уже подумывать, как бы без особых нервных потрясений для Кирюши, завершить этот «монолог измученного жизнью отца»…
Как вдруг, видимо набравшись решительности, продолжил: «Я, конечно, всё время рядом был. И в дисбат, как можно чаще ездил, несмотря на строжайшие там правила...
Мы всегда были не только отец и сын, но и близкие друзья, а после случившегося так вообще стали «единое и неделимое и во всём предельно откровенное существо». Не столько разумом жили, да осмыслением происходящего, сколько выживали на уровне инстинктов, приспосабливая себя к новым реалиям…, прошли все «девять кругов ада» ***** …, держась друг за друга, как за соломинку…
Внушал сыну, что всё обойдётся, надо просто ПЕРЕТЕРПЕТЬ…, а потом это время вычеркнуть из памяти…, забыть..., у нас ещё всё в будущем будет ПРЕКРАСНО…
Но…, видимо ошибся и в этот раз, «ещё не до конца была пройдена дорога испытаний, горя и печали, отпущенная Богом»…
Уже когда Митька, после дисциплинарного батальона, в другой части дослуживал по закону положенный срок, мне позвонили в ночи: «Была попытка суицида, но, слава Богу, вовремя замеченная и пресечённая. Теперь ваш сын находится в специализированном медицинском учреждении – психиатрическом стационаре с интенсивным наблюдением».
Меня это известие «в ступор ввело»…, ни язык, ни руки, ни ноги не слушаются…, лишь сердце бешено молотится, да в голове одна мысль птицей пойманной бьётся: «Что же теперь будет с кровиночкой моей? Ведь, если по-простому сказать, его «в «дурку запёрли», где санитары – дуболомы, любое сопротивление больного силой ломают. Спеленают его, яко младенца, слова лишнего не скажешь, а потом такие лекарства колют, что любой здоровый человек мгновенно овощем становится. Что же делать-то теперь? Куда бежать? Кого просить? Как сыночка, единственного, спасать? Отчего же он на себя руки-то решил наложить, бедолага…

Спасибо Максиму, вечный я должник ему…, до самой моей могилы…, до губернатора дошёл, организовали независимую медицинскую комиссию. Она моего сыночка освидетельствовала, дала заключение о переводе в обычную клинику. А через некоторое время военное ведомство приняло «соломоново решение» и комиссовала мою кровиночку…
Мы его с Максом забрали и в Московскую клинику положили. Где-то недели через две он позвонил в ночи и выдавил только три слова: «Батя, срочно приезжай!» Я сорвался и помчался, благо, что рядом. Как раз утром и был у главного врача. Тот обрадовал, что показатели все в норме и можно пациента выписать…, где-то через недельку. А пока…, как можно больше добрых и ярких эмоций!»

Отпросил сына с вечера до утра, мол «вместе с ним по столице погуляем, в цирк сходим, коли нужны парню позитивные ощущения и переживания». А сами в гостиницу поехали, дабы поговорить без свидетелей о том, что за новые напасти на нас свалились…
В номере Митенька мне и рассказал, что какую ночь, уж месяца три, как его «давит и глючит», что невмочь пересилить самого себя. Что его просто раздирают необоримые желания… похоти…
Надо же, как его возвратно, «бумерангом вдарило».
Не прошло бесследно насилие…, короче…, МУЖИКА ему надо…
Хочет повторение того что было…, но только без жестокости и насилия, а по любви и дружбе. Что каждую ночь ему ЭТАКОЕ грезится, стоит только глаза закрыть, что днём еле сдерживается, чтобы не начать открыто искать партнёра для совокупления…
На девчонок как заклинило…, одни парни на уме…
До прошлой ночи в клинике сдерживался из последних сил, с трудом остановил себя, когда проснувшись, пытался пощупать вечно, по ночам торчащий *** Вано, соседа – армянина. Вот тогда и позвонил мне с поста заснувшей медсестры…, больше-то некому…
И столько в этот момент в нём было безысходного горя, столько растерянности от происходящего, что сердце моё готово было остановиться…
А уж как пугала решимость, что плескалась в глазах моего повзрослевшего мальчика.
Понимаю, что дошёл до края, и нового позора более не допустит - себя жизни лишит...
Как это уже случилось в части, когда не стало сил бороться, сдерживая себя «от девятого вала похоти», постоянно еженощно повторяющегося…
Вот и решил, что лучше повесится, чем очередной позор за неуставные отношения с сослуживцами, НОВЫЙ УЖАС оказался страшнее страха смерти…
А ныне его ещё нестерпимее раздирает, не в состоянии теперь уж с собой справиться…
Я, окаменел от услышанного…, слова вымолвить не могу. А потом такая жалость навалилась…, обнял его…, плачем вдвоём, молча… слёзы бегут…, а сами лишь крепче, до боли, сжимаем друг друга…»

Кирюша вновь схватился за сигареты и задымил как паровоз, периодически тяжело вздыхая. Да…, думалось мне, совсем непростую задачку подкинула ему жизнь…
«Психологически невозможная ситуация.
Какой тут выход?
Что, взять и пойти своему сыну ё***ря искать? Или себя в качестве оного предложить?
Инцест лишь физически простая штука…, а на самом деле…
Морально перешагнуть через запреты, вбитые в нас на уровне генов, могут единицы. Либо беспринципные и бессовестные люди, думающие только об удовлетворении своей похоти. Либо животные в человеческом обличии, не имеющие никаких табу и живущие удовлетворением самых элементарных потребностей: поесть, попить, справить естественные нужды и потрахаться, когда приспичит…, совсем неважно с кем…
Действительно, с какого перепугу батька, как бы он сына не любил, станет с ним спать, только от того, что ему ЭТО вдруг стало НАДОБНО?
Вот ты бы стал спать со своей родной или двоюродной сестрой, только потому, что ей мужика надо, а никто на неё не клюёт, и не хочет как женщину? Да ни за какие коврижки…
И не могу вот так «с панталыги» сразу сказать, кто бы из знакомых мне людей добровольно, как говорится, по собственному желанию, стал бы, делать подобное …, да ни за что…, как бы не были важны проблемы родственницы…
Ибо это противно всей сути НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА, его мыслям и чувствам»******.

Закончив дымить, Кирюша налил стопарик, опрокинул обжигающую жидкость в рот, не закусывая, продолжил рассказ, еле слышимым, глухим шёпотом: «Плачу и чувствую…, как с каждой слезинкой из меня тоска последних лет уходит, безысходность сменяется умиротворением. Ведь Митенька у меня единственный, родненький и физически, и духовно. Я один его за двоих люблю – и за себя, и за жену умершую. Вот эта ЛЮБОВЬ и дала особые силы для принятия самого важного в моей жизни решения…
За эти годы, горя – несчастья, которые свалились на нас с Митяем, себе не принадлежал, только и мысли были о нём…, ни любовниц, ни любовников не имел, работа и та исполнялась на автомате. Оживал только тогда, когда видел сына. Ведь в этот момент мне надо было быть сильным, чтоб и он стремился стать таким же, дабы преодолеть чёрную полосу невзгод…
Что греха таить…, мне было приятно, щемяще-сладко ныло каждый раз внутри, когда при встрече, молодой мужик, с разбегу впечатывал своё ладное юное тело в моё. Обнимая его…, обнимал всех парней, что с юности одаривали меня своей благосклонностью, боготворя как классного любовника, неутомимого ё***ря, и верного другана.
Никогда НИКОГО не обижал. Судьба разводила с партнёрами мирно без ругани и проклятий. И тут же кем-то другим одаривала…
Вот и теперь нужно быть тем, кем был с рождения – ЛИДЕРОМ, принимающим решения за себя и других…, тех, кто дорог и любим…
Накрыл стол, из того что привёз из дома. Достал заветную бутылочку.
Хорошо, что взял две, как будто знал, что очень понадобится.
Налил в стаканы «до краёв»…, жахнули с сыном «за ВСЁ ХОРОШЕЕ»…
И как только сознание затуманилось, стал честно и подробно рассказывать о том, о чём ранее молчал, лишь собрался поведать своему сыну, когда повзрослеет, лет в двадцать пять…, не то о проклятии, не то о ВЕЛИКОМ ДАРЕ всех мужиков нашего рода – бисексуальности…
Мы любим как женщин, так и мужчин.
Тут, конечно же, всё зависит от каждого индивидуально, лишь самому себе решать: НАДО это тебе, или нет…
Вот мне, к примеру, были по кейфу отношения с мужиками, всегда было мало секса и постоянно хотелось, с каждым последующим годом любовников выбирал моложе, чем ранее были…
А брат, Гаврюша, к этому спокоен. Со мной, за компанию, готов всегда и везде, а сам по себе инертен…, ему секса и с женой хватает…
Митяй слушал…, впитывая каждое слово, жадно облизывал губы…, иногда задавал дополнительно - уточняющиеся вопросы, даже требуя подробности в некоторых пикантных местах, потирая при этом на глазах набухающий передок…
Исповедь лилась из меня, «как по писанному», иногда даже чересчур обстоятельно, вплоть до мелких деталей и особенностей…, «у мёртвого бы ВСЁ, что надо поднялось, что уж там говорить о живых присутствующих мужиках»…
 
Сынок мой на глазах менялся. Только что «бесформенной кучкой» громоздился убитый горем человечек, а ноне ОРЁЛ восседает с гордо посаженной головой на стуле, как на круче, готовый к решающему броску…
Глаза пылают, яко яхонты, по лицу тенью пробегают обуревающие его страсти, губы, как в бреду, шепчут: «Так значит я не урод…, не чмо распоследнее…, не позор нашего рода. Я такой же, как ВСЕ…, я один из нас..., и с ЭТИМ, оказывается, ЖИТЬ можно!»
Никакой грусти, печали, все мысли плохие из башки вылетели, в глазах сияет похоть, замешанная на жгучих желаниях обладать самому – царствуя, яко султан в гареме…, одаривая собой, своих поданных…
Нами обоими двигала ПОХОТЬ, а её поддерживала ЛЮБОВЬ, которая всегда была основой наших отношений с сыном…
И дабы снять последние отголоски табу жахнули подряд по два стакана «домашнего спотыкача», сняли остатки одежды, полюбовались стояками… и возлегли «яко лев с агнцем на жертвенном столе храма»…
Знаешь, совсем не совру, если скажу, что из той первой ночи не помню НИЧЕГО конкретного. Оба существовали в состоянии ПАРЕНИЯ от того ЧТО делали друг другу…
Память не оставила деталей произошедшего, лишь сохранила гамму настроения от происходящего…
Мозг не фиксировал совершающее с нами, был просто в отключке, телами управляли инстинкты…
Мы оба стремились излиться…, внутри и снаружи, дабы залить пожар и привести собственные эмоции к миру и согласию…
Эта ночь стала рубежом.
Всё, что было ДО – ушло и стало миражом…, страшным сном…,хочешь - верь…, а не хочешь - не верь…
Всё, что есть ПОСЛЕ – счастье…
Мы плещемся в этом море – океане чувств… и по сей день, нам никто особо не нужен, ему достаточно меня, а мне его…
И к людям мы стали относиться ровно…, уважительно, к тем, кто это заслуживает, но близко НИКОГО не подпускаем…, боимся…
Так и живём вдвоём: как отец и сын, как муж и жена, как два любовника.
Счастливы ли мы?
Да!
СЧАСТЬЕ, оно ведь разным бывает…
Для меня – это сынок! Мой свет в окне!
Он стал гораздо спокойнее, я его КРЕПОСТЬ и никаких лазутчиков в неё не пускаю…
Да вот расслабился, тебя проглядел.
Ты, конечно же, не виноват, просто как сложилось…, так и получилось…
Твой рассказ, как граната на растяжке, случайно взорвалась, ты ведь не знал, что нечаянно заденешь натянутую струну его души…, вот и бабахнуло у парня…
Ну…, да «утро вечера мудренее»... просто рано его в мир людей одного отпускать для самостоятельного плаванья..., болят ещё его душевные раны, «даже солью не надо их посыпать…»

Действительно, следующий день был «обычным».
Все внимательны друг к другу, улыбчивы…
Но мне понятно, что изменилось то, что глазами не видно…, а душа чувствует….
Я залез туда, куда не положено и потерял то, что возникло между нами – ДОВЕРИЕ.
Вечером Максимка отвёз меня в дом тётушки. И я, сходив к ней на следующий день на могилку, разговаривал с ней, то на кухне, то в бане..., как с живой…
Но и оттуда через три дня уехал домой. Тогда ещё совсем не зная, что Судьба вернёт меня в эти дивные края только через пять лет…
Ничего не поделаешь… такова жизнь…
«Вот так и живём, не ждём тишины,
Мы юности нашей как прежде верны.
А сердце, как прежде, горит оттого,
Горит оттого,
Что дружба превыше всего.
А годы летят, наши годы, как птицы, летят,
И некогда нам оглянуться назад»*******.

Снова, очередной юбилей…
Максим величав и неповторим…, а звездит, как в молодости…, когда хулиганом – повесой был…
Кирюша вновь зазвал к себе в гости.
Митяй уехал с другом в Турцию отдыхать…, скоро вернутся…
Мы, с его отцом, на третий день после празднования, упившись ядрёной самогоночки, даже похулиганили чуток., впервые порадовали друг друга сладким минетиком.
А потом Кира поведал радостно, что Митька оправился…
О прошлом, что так страшно изломало его жизнь, не вспоминает.
Более не мучают его призраки – монстры.
Повеселел.
С девушкой познакомился.
Он, как и все мужики данного рода – ДВУСТВОЛЬНЫЙ…
Тут, как-то, после очередной секс разминки, вылезая из батькиной кровати, спросил: «Папань, а если оженюсь, ты как к этому отнесёшься?»
Хлопнув его по упругому заду, рявкнул: «С радостью! Давно внуков и внучек хочу понянчить!»
Он заржал, как племенной жеребец, и выплеснул: «Так готовься, по осени и свадебку сыграем»…
Вот так и живём…, в мире, согласии, любви…, чего и всем вам желаем…

«Поговорим, давай поговорим…
Коньяк давно закончил своё дело.
Давай с тобою от любви сгорим,
И первым шаг я сделаю не смело.
Грешу и каюсь…, грешу и каюсь… и люблю…,
А после маюсь, уповая на судьбу.
Грешу и каюсь…, куда же приведёт она –
Моя дорожка не простая, витая ниточка моя.
Поговорим, давай поговорим…
Уже светает, догорают свечи,
Как мне тепло от пламени любви,
Которая окутывает плечи.
Поговорим, давай поговорим…
О том, что может с нами будет,
С любовью нашей к небу улетим,
Всевышний нас один с тобой рассудит…»********




Примечание:
*Арабский метод «Джельк». Методика увеличения члена джелькингом.
или
https://med.wikireading.ru/44135
**Материал «Жертвы дедовщины в Российской армии»
*** Денис Фролов «Первые месяцы службы» http://www.proza.ru/2007/02/03-64
**** Слова песни «Я солдат». Слова и музыка 5'nizza, составитель Антон Гавзоев https://muzland.ru/songs.html?auth=107&song=1
***** «Девять кругов ада по Данте. Инфографика».
****** из личной переписки с ФДГ
******* Текст написан поэтом Евгением Долматовским, песня прозвучала в 1958 году в фильме «Добровольцы».
******** Песня «грешу и каюсь». Автор Владимир Тимофеев. Слова можно найти тут:
а послушать https://www.youtube.com/watch?v=K5HKUoU4ZcE




СПАСИБО ЧИТАТЕЛЯМ!
ДО СЛЕДУЮЩИХ ВСТРЕЧ НА СТРАНИЦАХ НОВЫХ ПОВЕСТЕЙ!