Б. Глава шестая. Главка 4

     Раздался резкий, дребезжащий звук, наполнивший, казалось, всё вокруг. У Рудольфа даже возникло ощущение, что звонок звучит не внутри квартиры, а снаружи. И ещё некоторое время после того, как он отпустил кнопку, это неприятное дребезжание длилось, словно ему не хотелось уступать место тишине.
     Потом старший следователь услышал – или, вернее сказать, почувствовал – шаги. Лёгкие, еле различимые отсюда шаги. Они остановились с другой стороны двери. Глазок на секунду потемнел, и Рудольф почувствовал, что его пристально рассматривают. Затем щёлкнул замок, и дверь бесшумно растворилась.
     – Долго же вы поднимались, Рудольф Романович, – произнесла Маргарита, представшая перед ним в зеленовато-дымном свете каких-то причудливых ламп. – Я уж подумала, что вы передумали.
     Он стоял неподвижно, не зная, что ответить и нужно ли отвечать. На Маргарите был обширный чёрный халат, небрежно перевязанный толстым поясом. Волосы влажные, как будто она только что вышла из душа, и никакой косметики на лице. И надо заметить, что без косметики она была ещё красивее.
     – Я… я забыл уточнить номер квартиры, – выдавил из себя Рудольф.
     – Ах да, конечно, какая же я глупая, забыла вам его сказать, – она прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать смешок. – Тем не менее, вы позвонили именно в мою дверь, не так ли?
     Он пожал плечами.
     – Я ведь следователь, Маргарита Николаевна. Мне не впервой решать подобные задачи.
     – Действительно, это всё объясняет, – в голосе её прозвучала неприкрытая ирония. – Я рада, что обратилась к столь опытному следователю.
     – Да… конечно, это всего лишь моя работа.
     – Разумеется, всего лишь ваша работа.
     Тут она спохватилась.
     – Что ж это я, держу вас на пороге. Проходите, проходите, нам не следует так долго стоять на лестнице. Соседи могут прийти в любую минуту.
     Она сделала два шага назад и пропустила его в квартиру. Рудольф оказался в длинном коридоре, который был весь залит светом уже упомянутых зелёных светильников. Их было все два, друг против друга недалеко от двери: выполненные в псевдоклассической манере русалки держали в руках толстые свечи из матового стекла. На лицах русалок застыло какое-то испуганное удивление, волосы струились по голым плечам и лишь слегка прикрывали грудь. Рудольфу стало не по себе.
     – Забавные у вас тут лампы, – выдавил он, стараясь казаться естественным. – Это хозяева такие повесили?
     – Да, – приветливо улыбнулась Маргарита. – Очень мне нравятся. И свет дают мягкий, расслабляющий.
     – М-м… наверное, хотя… немного тусклый, на мой вкус.
     Он огляделся. Голые стены, обклеенные обоями сложно различимого узора. Помимо двух ламп тут висело лишь большое овальное зеркало в бронзовой раме. Рудольф мельком посмотрелся в него, но в столь неверном освещении увидел своё лицо как неясное светлое пятно.
     – Итак? – он обернулся к Маргарите. – Куда идти?
     – Позвольте, я провожу. Хотите чаю?
     – Чаю? На самом деле, не отказался бы.
     – Хорошо, я сейчас приготовлю. Вы пока посидите тут.
     Маргарита открыла незаметную дверь, которая, как выяснилось, вела в гостиную. Впрочем, гостиной это помещение можно было назвать разве что формально, так как обставлена она была на удивление скупо. Небольшой диван, сервант у стены, ковёр на полу и круглый журнальный столик прямо посредине комнаты. На окнах шторы такого же дымчато-зелёного оттенка, что и лампы в коридоре.
     Рудольф остановился возле серванта и начал с любопытством изучать безделушки, в беспорядке стоявшие на его полках. Тут были разнообразные животные, схематически изображённые олимпийские боги, несколько пузатых буддийских монахов и ещё какой-то чёрный камень, неровный, похожий на каракатицу. Старший следователь осторожно потрогал к нему – камень был очень холодный. Рудольф отдёрнул руку, как будто прикоснулся к чему-то и правда живому. “Чем я тут, собственно, занимаюсь?” – подумал он со внезапным раздражением.
     В квартире царила удивительная тишина. Ни шума улицы, ни звуков с лестницы, ни тиканья часов. Рудольф прислушался, но не смог различить даже малейшего движения со стороны кухни, куда Маргарита ушла готовить чай. А ведь кухня должна была быть совсем близко, по крайней мере, так ему показалось. Квартиры в типовых домах редко бывают слишком обширными, да и вряд ли бы одинокая женщина стала снимать жильё с большим количеством комнат. Тем не менее, ухо его не улавливало никаких колебаний. Очередная странность!
     Он уже собирался пойти на разведку, как вдруг дверь гостиной распахнулась, и появилась Маргарита, нёсшая поднос с двумя чашками дымящегося ароматного чая и вазочкой с печеньем. От этой картины настроение старшего следователя несколько улучшилось. В конце концов, возможно, что в этой девушку и нет ничего загадочного, а он просто накрутил себя сверх меры… Возможно, всё имеет самое невинное, самое простое объяснение…
     – Прошу вас, Рудольф Романович, – она поставила поднос на столик. – Садитесь, угощайтесь. Согласна, тут не слишком уютно, поэтому не предлагаю чувствовать себя как дома, но как есть, как есть.
     Он присел на диван и принял из её рук чашку. Тяжёлую фарфоровую чашку, которая оказалась на удивление холодной снаружи. Маргарита села рядом, примерно в полуметре и, небрежно заложив ногу на ногу, с интересом посмотрела на него. Рудольф смутился. В её присутствии он был решительно не в своей тарелке. Ещё и этот халат, слегка распахнувшийся теперь, в пределах приличий, но всё же… Хотя, как ни странно, халат его вовсе не смущал. Маргарита в нём выглядела очень естественно, и о никакой непристойности не могли идти речи. Напротив, встреть она его в формальной одежде, он бы почувствовал себя ещё более неудобно. Однако не в халате дело, нет… Совсем не в халате. Эти её глаза. Тёмные, почти чёрные глаза, непрозрачные, с лёгкой поволокой, в которых ничего нельзя прочитать. Вот она смотрит сейчас на него, по своему обыкновению насмешливо, а о чём думает при этом – бог весть. И кажется ему, что Маргарита всё про него знает, всё до мельчайших подробностях, обо всей его жизни с того самого момента, как он впервые с ней столкнулся, и до вот этой вот секунды. Знает, определённо знает. И смеётся над его неспособностью узнать что-либо о ней.
     – Как вам чай? – спросила Маргарита, слегка качнув головой.
     – Чай? Ах да, очень… очень ароматный, спасибо. Только меня интересует вопрос…
     – Когда я предложу вам заняться делом ? – легко улыбнулась она. – Не спешите так, Рудольф Романович. Соседей пока нет. Они появятся минут через пятнадцать.
     – Откуда вы знаете?
     – Вчера мне удалось услышать, как один из них говорил по телефону и назначил время – девятнадцать тридцать. Как я поняла, это хозяин, ну или тот, кто снимает квартиру. Хотя и он, и остальные появляются тут лишь для обмена информацией. Или как там у вас принято это называть?
     – Пожалуй, так и принято… А что-нибудь ещё ценного вы за это время не услышали?
     – А вы думаете, я всё время провожу в ванной, приложив ухо к стене? – иронично спросила она.
     – Нет, вовсе нет. Но ведь и первый разговор… всё ведь вышло случайно.
     – Да, случайно, если вообще бывают случайности. Однако, знаете, я не любопытна, как многие женщины. Что бы там эти люди ни делали, это не моё дело. Сообщить я вам сообщила, но вот шпионить – увольте.
     – Этого и не требуется, – поспешил уверить её Рудольф. – Дальнейшее – наша забота.
     – Охотно верю. Берите печенье.
     Он поблагодарил и взял нечто воздушное и посахаренное, хотя совершенно не хотел есть. Эта женщина умела с такой непринуждённостью подчинять себе – и подчиняться ей было приятно. Да, именно так, приятно. Чёрт возьми, о чём он думает! “Ты на работе, на задании, – зло сказал он себе. – Не позволяй ей себя отвлекать. Помни, что она может быть опасна”.
     Но чем опасна? Маргарита вела себе очень естественно, как радушная хозяйка, которую, впрочем, застали несколько врасплох, и которая поэтому предстала перед гостем только что вышедшей из ванной. Да, это было естественно. Пожалуй, слишком естественно, вот что. Рудольф осторожно потянул носом воздух. От Маргариты ничем не пахло. Вообще ничем. Он привык к тому, что женщины благоухали самыми различными ароматами. То были разные запахи, иногда приятные, иногда резкие, но всегда достаточно хорошо различимыми. А здесь не было ничего. Женщина, только что принимавшая ванну или душ, не может ничем не пахнуть. По крайней мере, он должен был бы уловить след шампуня, мыла или смягчающего крема. Но нет, ни малейшего намёка. Странно, очень странно, подумал Рудольф и почувствовал, как чашка в его руках еле заметно задрожала.
     – С вами всё в порядке? – услышал он её приветливый, почти заботливый голос, и силой заставил себя очнуться.
     – Да-да, всё хорошо, я просто… мне нужно кое-что обдумать.
     – Обдумать план действий? – усмехнулась она. – Кстати, что там в вашем чемоданчике? – Маргарита кивнула на кейс с аппаратурой, который он поставил рядом с собой.
     – А, это... Это прослушивающее устройство. Позволяет не напрягать слух, знаете ли.
     – Вот как! Вижу, вы отлично подготовились.
     – Да, спасибо, – машинально поблагодарил он, хотя и понял, что она снова иронизирует. – Кстати, я вас не стесняю? Если нужно, вы можете заниматься своими делами, пока я… буду заниматься своими. 
     – О нет, Рудольф Романович, не беспокойтесь об этом. У меня как раз сейчас никаких дел нет. Так что я могу составить вам компанию, если вы не против, конечно.
     – Нет, конечно, я… – он запнулся и вдруг, решившись, спросил: – Скажите, а чем вы занимаетесь?
     Ему показалось, что вопрос застал её врасплох. По крайней мере, видно было, что Маргарите он не понравился. Она чуть нахмурилась и произнесла слегка изменившимся голосом:
     – Полагаю, это не имеет отношения к делу, которое вы расследуете?
     “Ещё как имеет, – сказал себе Рудольф. – И мы оба знаем, о каком деле идёт речь”.
     – Разумеется, не имеет, – произнёс он вслух. – Но раз уж вы… решили составить мне компанию, то я решил поддержать светскую беседу, – старший следователь улыбнулся, он уже чувствовал себя гораздо свободнее. “И у тебя есть слабые места, дорогая, – подумалось ему. – У всех они есть. Как ни старайся их скрыть, всё равно рано или поздно…”
     Его объяснение мало успокоило Маргариту. Она посмотрела на него долгим, изучающим взглядом, затем встала, подошла к полке и взяла с неё чёрный камень причудливой формы, который Рудольф давеча заприметил. Вернувшись на диван, она зачем-то зажала камень в левой руке и стала медленно гладить его большим пальцем. Рудольф с любопытством наблюдал за этими её малопонятными действиями. Помолчав с минуту, девушка сказала:
     – А если это секрет?
     – Секрет? – не понял он сначала. – Вы имеете в виду?..
     – То, чем я занимаюсь. Это ведь может быть моим секретом?
     – Ну… конечно, если вы не хотите говорить, я не могу настаивать. Правда, вам стоит помнить, что…
     – Что я беседую со старшим следователям по уголовным делам? – закончила она снова повеселевшим голосом. – Уверяю вас, я об этом и не забывала. И ничего противозаконного в моей сфере деятельности нет. Просто вы ведь всего лишь поддерживали светскую беседу, вот я и спросила.
     – Что ж, в этом смысле, разумеется, вы можете держать всё в секрете.
     – Могу, – быстро подтвердила Маргарита. – Но почему бы, в конце концов, мне и не сказать? Я… – тут она сделала небольшую, почти незаметную паузу, и Рудольфу почудилось, будто она колеблется. – Я дегустатор, Рудольф Романович.
     – Дегустатор? – честно говоря, он ожидал чего угодно, но только не этого. – Значит, вы дегустируете напитки и еду?
     – Нет, – палец её продолжал непрерывно тереть камень. – Напитки и еду я не дегустирую.
     – Однако мне казалось…
     – Я выразилась не слишком понятно, – с какой-то ненужной поспешностью объяснила Маргарита. – Или, если угодно, слишком образно. Дело в том, что я дегустирую… людей.
     – Что?.. – на миг старший следователь потерял дар речи.
     Девушка вдруг рассмеялась.
     – Ну вот, я опять неверно выразилась. Видите ли, это очень нелегко объяснить. Почти невозможно, если говоришь с человеком, далёким от всего подобного.
     – От чего… подобного? – осторожно спросил Рудольф и на всякий случай поставил свою чашку на столик.
     – От подобного восприятия жизни. От такого образа мыслей. Меня мало кто понимает, да я, наверное, и не стремлюсь, чтобы понимали.
     Старший следователь почувствовал себя совершенно сбитым с толку.
     – Боюсь, что я сейчас отношусь к тому самому большинству, – заметил он.
     – Да-да, это всё моя вина. Понимаете, я люблю присматриваться к людям, люблю их изучать. Люблю ставить над ними эксперименты… о, совсем невинные эксперименты, не подумайте ничего дурного. Всё совершенно естественно, проверено веками. Мне нравится наблюдать за тем, как ведут себя люди, когда с ними происходит что-то неожиданное, выходящее за пределы их привычного круга представлений. Вот в этом смысле я их и дегустирую. Проверяю на прочность, если хотите.
     – Ах, вот оно что! – Рудольф вздохнул с плохо скрываемым облегчением. – Что ж, пожалуй… пожалуй, это я понимаю.
     – Не уверена, – покачала она головой. – На самом деле тут есть много нюансов, о которых я не могу рассказать. Да и вам бы было совсем неинтересно. Скажу лишь, что это бывает по-настоящему захватывающе.
     – Даже так? Постойте, так значит… – его осенила внезапная догадка. – Значит, вы и надо мной сейчас ставите один из ваших… экспериментов?
     Маргарита блеснула на него глазами.
     – А вы догадливый, Рудольф Романович, – с усмешкой сказала она. – Пожалуй, профессию вы себе выбрали правильно.
     – Значит, это правда? Всё только ради опыта? Ради игры? И нет никаких соседей-заговорщиков, и вся история – чистая выдумка?
     Маргарита вдруг резко поднялась и отшвырнула камень в угол дивана.
     – Нет! – почти закричала она. Перемена в её поведении была разительной. Побледневшее от гнева лицо, сузившиеся зрачки. Что-то определённо её задело – и сильно задело. – Вы не понимаете, я же говорю. Никаких выдумок! Зачем, к чему что-то придумывать? Всё происходит само собой, так, как предначертано!
     – Предначертано?
     – Именно, именно так! Вдумайтесь сами, к чему бы мне было вам лгать? Какой резон?
     – Не знаю… – Рудольфа сильно озадачивала её бурная реакция. – Вы же сами говорите про какие-то эксперименты. Возможно, и это тоже…
     – Нет! – прервала она его. – Вы всё не так поняли, конечно, иначе и быть не могло! Это нельзя… нельзя объяснить словами. Люди просто не знают таких слов.
     – Что ж, нельзя так нельзя, – примирительным тоном промолвил старший следователь. – Я вовсе не хотел вас расстроить. Я действительно пришёл по делу.
     Она не ответила, лишь рассеянно кивнула. Помолчав с минуту, Рудольф сказал:
     – Пятнадцать минут, если верить моим часам, уже прошли. Думаете, мне следует начать прослушку?
     Маргарита на мгновение замерла, как бы прикидывая что-то, затем ответила:
     – Они уже здесь. Я чувствую их за стеной.
     – Вот как? – он быстро поднялся. Охотничий инстинкт возобладал над всеми другими чувствами. – В таком случае, проводите меня в ванну. Нельзя терять ни минуты!