Платов Матвей Иванович. Не отступать и не сдаватьс

Василий Потто. Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова.
V. Подвиг Платова (битва на реке Калалах третьего апреля 1774 года)


За все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!
Донской атаман, герой войны 1812 года, Платов Матвей Иванович.

Мужество горстки защитников Отечества в битве при Калалах против 25 тыс. татар.

Весной 1774 года Девлет-Гирей, провозглашенный крымским ханом, двинулся к Дону<...>
[Казачьи полки, стоявшие] в вершинах реки Калалах, с передовых постов вдруг дали знать, что «валит силы татарской видимо-невидимо». Не успели казаки опомниться и сесть на коней, как весь горизонт уже покрылся черной тучей татарской конницы. Это были главные силы Девлета, у которого насчитывалось тогда более 25 тыс. разных азиатских всадников. Казалось, что горсть казаков, не превышавшая в обоих полках тысячи коней, моментально будет раздавлена налетевшим на нее ураганом. Действительно, первой мыслью, которая появилась у донцов под этим впечатлением, было покинуть обоз и уходить, пока еще не поздно. Но Платов думал иначе <...>

«Друзья мои! – воскликнул он, обращаясь к полку. – Вы видите сами, какая сила татар окружает нас! Нам нужно биться с этой силой – и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды!.. Не будем же мы русские, не будем донцы, если устрашимся проклятого татарина!»

Ровный, спокойный и как бы не признающий никакой опасности, голос его отрезвил казаков, уже близких к панике. Пользуясь этой минутой, Платов приказал им быстро сдвинуть телеги так, чтобы загородить со всех сторон небольшой окоп, возведенный за ночь, а между тем вызвал двух расторопнейших людей из своего полка и приказал им как можно скорее известить обо всем Бухвостова.

«Помните, – сказал им Платов, – что вам, быть может, предстоит пробиться сквозь неприятеля... Дон не забудет вашей услуги, а если суждена вам славная смерть, то знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братии, за матушку-царицу – за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!»

Восторженная речь воодушевила казаков. Оборона была решена, и два полка засели в засаду.
Нельзя не заметить, что Платову в это время было только двадцать три года. Он был моложе Ларионова летами и службой, но его энергия и нравственное влияние на казаков были так велики, что фактическое командование отрядом само собой перешло в его руки.

Было часов восемь утра, когда громадная сила татар со всех сторон обложила казачий стан, укрывшийся за утлой оградой, которую никто бы в наше время не осмелился назвать укреплением. Казаки увидели, как развернулось большое ханское знамя и как толпа, приветствовавшая его появление диким ревом, двинулась на приступ.
Первое нападение, однако же, было отбито -казаки устояли. Но бежавшие татары тотчас сменились другими, свежими толпами, и за первым приступом последовал второй, за вторым – третий, четвертый, пятый... Боковые фасы укрепления сплошь завалились телами побитых татар, но по этим трупам ломились и лезли в вагенбург все новые и новые люди... Рук недоставало, чтобы везде отбивать нападающих. А между тем, не сдержи казаки напора где-нибудь в одном месте, гибель всех была бы неизбежной. Платов сам обходил ряды и увещевал всех постоять до конца за Тихий Дон, за матушку-царицу. Семь приступов уже было отбито, начинался восьмой, и сомнение мало-помалу стало закрадываться в сердца даже этих железных защитников. Тогда старый боец, еще недавно прославивший себя молодецкой битвой, полковник Ларионов, отозвал Платова в сторону.
– Посланные тобой казаки, – сказал он ему, – вероятно, погибли; мы истощили все силы, большая часть лошадей наших перебита, и без особой помощи свыше нам нельзя ожидать спасения...
– Что же ты хочешь сказать этим? – перебил его Платов.
– Я думаю, – продолжал Ларионов, – что нам благоразумнее выговорить себе какие-нибудь условия, чем бесполезно продолжать оборону.
– Нет! Никогда! – воскликнул Платов. – Лучше умрем, нежели покроем стыдом и позором честь нашей отчизны.
– На что же ты надеешься? – спросил Ларионов.
– На Бога, и верю, что Он не оставит нас своей помощью.
Ларионов молча пожал ему руку.

В это самое время Платов, пристально вглядывавшийся в степь, вдруг радостно перекрестился. Ему показалось на самом горизонте большое серое облако, которое быстро росло, ширилось и вдруг зарябило многими точками. Эти точки отчетливо и ясно стали вырисовываться в прозрачной синеве вечернего воздуха, и зоркий глаз степняка безошибочно угадал в них скачущих всадников.
– Ребята! – воскликнул Платов. – Смотрите, уж это не наши ли скачут на выручку?..
– Наши! Наши! – закричали казаки, и сотни рук поднялись, чтобы сотворить крестное знамение.

Помощь действительно была недалеко.
Один из казаков, посланных Платовым, был убит, но другой доскакал до Бухвостова и передал ему известие, которое мгновенно подняло на ноги целый отряд. <...> Пока Бухвостов с эскадроном ахтырских гусар и с легкой драгунской командой выезжал из лагеря, полковник Уваров со своим казачьим полком уже был далеко впереди и прежде всех подоспел на помощь. Минута – и двести-триста казаков с опущенными пиками врезались в тыл неприятелю. Это была атака отчаянная, безумная, не оправдываемая ничем, кроме слепой и дерзкой отваги, но именно эти-то свойства ее и имели решающее влияние на судьбу Калалахской битвы. Десятки тысяч людей, несомненно, храбрых, вдруг дрогнули и, смешавшись, как робкое стадо, обратились в неудержимое бегство. <...> Казаки, преследуя бегущих, нагнали их прямо на отряд Бухвостова, который принял их картечью из четырех орудий. Это был финал, после которого все татарское скопище разбежалось в разные стороны, и собрать его не представлялось уже никакой возможности.

***

Как ты думаешь, что удерживало защитников от бегства или сдачи в плен врагу?
Что было бы, если бы неприятель прорвался через их оборону?
Почему для Платова эта битва с превосходящим противником была насмерть?
Почему Ларионов хотел сдаться?

***

Если бы казаки дрогнули, то пострадали бы мирные люди - жены и дети, старики.
Цена их жизней была для Платова велика настолько, что он готов был пожертвовать своей жизнью, ради их спасения.
Но шансы на победу были ничтожны.
Два казака, которые спешили за помощью также решились отдать свои жизни.
Мужество оборонявшихся вселяло мужество в этих гонцов.
И наборот, мужество мчавшихся за подкреплением окрыляло надеждой казаков, отбивших семь атак неприятеля.

Но мало отважиться выйти на смертный бой, надо иметь решимость идти до конца.
В переломный момент сражения Ларионов стал терять надежду.
Возможно он переживал за жизни своих солдат, может за свою жизнь.
Так или иначе, но сомнение в том, что придет помощь, ослабило его волю.
Теперь его занимала мысль о возможных переговорах с врагом.
Но Платов, как сказал, что идет на смерть или победу, так и шел.
Он ответил, что не желат позора своему отечеству.
Думаю, дело не в том, что имелся в виду позор от сдачи в плен, а стыд, от попустительства врагу издеваться над мирным населением.
Он твердо отверг предложение своего сослуживца, сказав, что уповает на помощь Бога.

Здесь важный урок, о котором еще свидетельствовал полководец Суворов в своем завещании победителям:
В день сражения и в походе он [победитель] все полагает на весы, все учреждает и неограниченно поручает себя Провидению.

Другими словами, делай все от тебя зависящее, потому что остальное будет решаться по воле Всевышнего.

Действительно, наступает момент, когда надежда на свои силы и прикладываемые действия угасает, тогда для верующего остается последняя возможность - ожидать помощи свыше.

Результат такого упования мы видим в блистательной победе горстки храбрецов.

Стоит отметить также мужество Уварова с тремястами всадников, врезавшихся в тыл мощнейшему войску.

Но могло ли быть так, что казаки пали бы смертью храбрых?
Конечно.
Пути Господни неисповедимы.
Но и в этом случае, сердца людей хранили бы светлую память своих защитников, которые отдали все, чтобы помешать злодейству врага.

В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам. И те, которые не находят их для себя, — те просто лентяи или трусы, или не понимают жизни, потому что, кабы люди понимали жизнь, каждый захотел бы оставить после себя свою тень в ней.
(Горький М. Старуха Изергиль)

Только я бы сказал не тень, а славу.
И не просто свою славу, а славу добрых дел, славу Божью!

Таких героев Господь даже поднимет из могилы и подарит им жизнь вечную:
Который воздаст каждому по делам его:
тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, - жизнь вечную; (Рим.2:6,7)

Дерзай!
Вступайся за правду!
И да поможет тебе Бог!