Бумажное сердце

        Наш восьмой «А» в школе считался самым активным и талантливым. Все школьные мероприятия опирались на ядро класса – группу «артистов» –  участников городского юношеского театра во Дворце пионеров и школьников. Ещё в четвёртом классе к нам на классный час пришёл молодой, весёлый человек и пригласил в театральную студию, которой он руководил. За четыре года занятий мы стали известными в городе, каждый год занимали первые места на областных смотрах самодеятельности.
Витя пришёл в студию в прошлом году. Он тихо и скромно сидел в самом углу комнаты, спокойно и точно выполнял упражнения тренажа и редко подавал голос, поэтому казалось, что из него мало что получится – какой же артист из тихони? Роман Игоревич Витов – наш педагог – не  уделял ему какого-то особенного внимания и очень всех нас удивил, когда назначил новичка на главную роль в спектакле. Коля Чидякин разозлился не на шутку: до прихода к нам Вити все главные роли были его. Рив, как сокращённо мы называли нашего режиссёра, пояснил, что по сравнению с Николаем, Виктор производит более аристократичное впечатление, что и соответствует роли. Я в душе согласилась с ним, но Кольку пожалела и сказала ему с сарказмом: «А это мы ещё поглядим!» Обернулась и увидела, что Витя услышал мою фразу, но ничего не сказал, только еле заметно улыбнулся. Мне почему-то стало стыдно, хотя ведь, и правда, мы ещё не видели новичка на сцене.
Спектакль ставили к середине мая, чтобы показать на городском смотре. На каждой репетиции я открывала в партнёре что-то новое – мы играли первую школьную любовь, немного стесняясь и очень волнуясь. По пьесе мальчик был влюблён в соседку по лестничной площадке, а она не позволяла себе проникнуться ответным чувством, потому что была серьёзно больна и мало надеялась на выздоровление. В реальности всё было наоборот: я не могла дождаться каждой новой репетиции, чувствовала, что не могу наглядеться в синие, нежные глаза, ловила звуки Витиного голоса, оказавшегося сильным и бархатно-глубоким.
Мы получили на смотре Гран-при! Ещё нам вручили чайный сервиз и два великолепных торта. Конечно, мы пришли в репетиционную нашей студии и устроили чаепитие. Рив разобрал нашу работу «по косточкам», несколько умерил наше самомнение, но всё-таки похвалил. Самые высокие оценки достались нам с Витей, и я была совершенно счастлива, душа моя ликовала и пела. Но... вдруг я поняла, что только осенью мы снова будем часто видеться, а на лето придётся расстаться. Ещё дважды сыграем наш спектакль и уйдём на каникулы.
Я трепетала, не находила себе места, когда в сентябре шла на первое в этом году занятие студии. Мама купила мне новое платье, которое все хвалили и, увидев меня в нём, каждый знакомый говорил, что я очень повзрослела за лето. Я и в самом деле ощущала себя совсем взрослой и понимала, что причиной тому стала моя первая любовь. Я вспоминала два последних спектакля, Витины взгляды, его притяжение ко мне – всегда он оказывался рядом за кулисами, однажды погладил мою руку, лежавшую на подлокотнике кресла, и ток пробежал в крови. После последнего спектакля Витя пошёл рядом, и я впервые пожалела, что живу в десяти минутах ходьбы от Дворца. Мы постояли у калитки нашего отцветающего сада: сумерки тонкой вуалью опустились на землю, чуть пригасив дневной свет, но словно обозначив рельефы, придали чёткую прорисовку каждому предмету, пахло яблоневым цветом и свежей зеленью, на голубом небе задрожала первая, прозрачно-розовая звёздочка. Витя вдруг замолчал, прервав наш разговор о современных поэтах, вздохнул и посмотрел мне в глаза. Я ощутила ту самую связующую нить, о которой читала в стихах и прозе, казалось, её невозможно разорвать. Папа вышел на крыльцо дома, и я убежала, быстро сказав «до свидания». Летом мы всей семьёй отдыхали у бабушки на Азовском море, потом я ездила в лагерь труда и отдыха старшеклассников... И вот лето окончилось.
Я протерпела мучения неизвестности целых полчаса, показавшихся мне бесконечными. Рив сначала нас поздравил с новым театральным сезоном, рассказал о гастролях областного драмтеатра, где он, по его выражению, служил, поведал о планах на следующий год и взрослых артистов и нашего коллектива, а потом с горечью сообщил, что наш «ведущий артист», то есть, мой Витя, переехал в Москву, куда направили его отца на повышение. Потом Рив порадовался за своего ученика, потому что Москва – это большие возможности, прекрасные перспективы для таланта. Я смотрела в окно на старую развесистую берёзу и, чтобы не расплакаться, считала сначала её крупные сучья, потом ветки и веточки. Но тут Рив попросил меня подойти к нему. Он взял со стола большой конверт и попросил меня открыть его. В конверте оказалась пачка небольших открыток в виде сердец. Они были разноцветные, их было пятнадцать – столько, сколько ребят в нашей группе. На каждой поименованной – прощальная фраза и пожелание от Вити. Мне досталось красное сердце. Имя  он написал полное, торжественно-взрослое, а дальше был такой текст: «Я не прощаюсь, говорю «до свидания», верю, что встретимся. Желаю тебе приехать в Москву и поступить нам вместе в театральный ВУЗ. Я тебе напишу». Сердце моё запрыгало от счастья.
Не получила я письма от Вити. Теперь понимаю, почему, но тогда я так ждала!.. И в Москву мне поехать не пришлось, и актрисой я не стала... Но это совсем другая история.
А у истории первой любви было своё продолжение: через восемь лет на киноэкранах засверкало имя молодого талантливого, а потом и знаменитого артиста. Это «мой» Витя. Сегодня по телевизору показывают фильм с его участием. Я смотрю на экран телевизора и нежно поглаживаю красное, бумажное сердце.