Смотри

      В кабинете, в его теплом воздухе собирались группами огоньки. Их свечение вытягивало предметы комнаты один за другим из ночной темноты. Они появлялись над лакированным столом, на полках с пыльными книгами, над начищенной доской паркета.
 
      Они плыли по воздуху над эмалированным подоконником, у прогнившего потолка, а некоторые из них копошились в пустом камине. Они перемещались в пространстве комнаты, сперва хаотично, так, что их движение напоминало поведение разъяренных, но медленных пчёл или, скорее мотыльков. Они издавали цокающие, бурлящие, жужжащие звуки, которые хорошо запомнились хозяину помещения с первого раза.

      В углу комнаты стоял человек, в его руках была записная книжка и простой карандаш, которым он со спокойным видом делал пометки и комментарии обо всем происходящем. К слову, записная книжка была его вечным атрибутом, с которым он не расставался ни на секунду. Если посмотреть на рабочий стол, то на нем в сложенном виде лежало много исписанных тетрадей и журналов.

      Через мгновение, возникающие с разной периодичностью звуки переросли в постоянную, монотонную трель, напоминающую треск ЛЭП в сырую погоду. Яркость снующих огней неумолимо росла пропорционально их громкости. В комнате можно было разглядеть каждый предмет, каждую деталь мебели.
Человека, удобно облокотившегося спиной в углу, звали по фамилии Рустамов. Это среднего роста, с крепким телосложением, стройный мужчина. Его лицо хорошо освещалось, и можно было разглядеть широкий морщинистый лоб, прямой нос, густые брови и темные глаза. Его длинные густые волосы с еле заметной сединой на темени были собраны в хвост, спускающийся к спине. Одет он в грязную и порванную местами спецодежду, словно автомеханик.

      Рустамов затаил дыхание…

      В одно мгновение, в комнате все остановилось.

      Комнату накрыла тишина. Огоньки висели в воздухе, как будто подвешенные на невидимых нитях.

      Раздался запоздалый звук падающего карандаша.

      Как по щелчку, движение всех мотыльков изменилось, и уже из привычного хаоса родился порядок. Они стали притягиваться к одной точке, где они формировали пузырь, неровную сферу. С каждым новым огоньком яркость пузыря увеличивалась.

      Рустамов вытер пот со лба, он тяжело дышал. В комнате становилось нечем дышать, воздух вокруг сферы начал искрить. Человек в спецодежде кашлял от недостатка кислорода. Казалось, еще секунда и он бросится к двери прочь. Но этого не понадобилось, потому что пузырь вдруг лопнул и разлился на пол. Все его содержимое, померкло и исчезло совсем.

      Комната снова погрузилась в темноту.

      Человек пытался отдышаться. Как только ему это удалось, он включил свет. Тусклая лампочка над потолком лишь слегка освещала комнату.

      – Теперь ясно, – он тяжело уселся на стул и продолжил что-то с усердием фиксировать в тетради.

      За дверью, из коридора послышались стоны.

      – Да иду я, иду! – грозно поднялся из-за стола мужчина с густыми бровями и подошел к углу, где он до этого стоял. Он поднял руку перед собой и нащупал в стене углубление. Другой рукой из кармана он достал карточку и вставил ее в стену. Появился экран и панель управления с кнопками. Человек с невозмутимым видом нажимал на кнопки, вводил пароли, тыкал пальцем в экран, пока в стене не открылся люк, в котором показалась пластиковая панель какого-то сложного прибора. На панели располагались различные разъемы, часть которых была пуста, а в других находились предметы, похожие на флеш-карты памяти. Он повозился с панелью и вытащил из нее одну флешку. 

      Рустамов вышел и направился по темному коридору, поднялся по винтовой лестнице на второй этаж, закуривая на ходу сигарету. Он пускал дым из легких, и ругался вслух: «Проклятие!», «Черта с два!», «А пошло оно все!». Похоже, он был недоволен экспериментом. Стоны становились громче.

      На втором этаже его ожидал еще один широкий коридор со множеством дверей. Здесь было светло и тепло. Все пространство, двери и длинный коричневый ковер, освещали декоративные лампы на тумбах. На одной из них стояла металлическая пепельница, в которой он затушил окурок.

      Рустамов спешил, разносились его шумные шаги. Стоны доносились из самой последней двери.

      – Я уже здесь! – он достал ключ и повернул его в замочной скважине.
 
      Дверь отворилась. В номере было темно, он включил свет и увидел маленькое тело в детской одежде. Девочка с блондинистыми волосами лежала на кровати и жалобно всхлипывала. Ее глаза были опухшими от слез.

      – Ну, что случилось? Кто тебя напугал, Клио? – мужчина сел рядом на кровать, несмотря на свою грязную одежду.

      - Девочка вытерла слезы рукой, – сон плохой приснился, как будто вас больше нет, Алексей Семенович.

      Лицо Рустамова расплылось в широкой улыбке, – сколько раз я тебя просил называть меня просто Леша, а ты все за свое.

      – Я стесняюсь называть вас так, это неправильно. Вы нас любите и балуете. Вы очень хороший смотритель.

      – Спасибо, милая. Постараюсь и дальше радовать вас.

      – Ну, хорошо. Так, - он подошел к окну и занавесил шторы, – светает, скоро утро, давай спать.

      Клио улеглась под одеялом и зевнула. Она провожала его взглядом, когда он подходил к двери, и спросила:

      – Я что-то слышала внизу.

      Он повернулся вполоборота, выжидая. Девочка продолжала:

      – Я слышала, что прилетело много мух и они съели Вас.

      Рустамов вздохнул.

      – Это всего лишь сон, Клио, – он подошел к ней и укутал ее в одеяло, – спокойной ночи.

      Вскоре он выключил свет и подмигнул ей из дверного пролета.

      – Скоро завтрак.

      Он закрыл дверь, не запирая ее на ключ. Человек среднего роста шел по коридорам в свой кабинет. Он задержался у висящего на стене зеркала, бросив беглый взгляд и с улыбкой произнес:

      – В такой грязной одежде кого угодно мухи съедят.