Б. Глава шестая. Главка 5

     Войдя вслед за Павлом в тёмную пустую прихожую, Артём остановился, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. Он знал, что даже в самой спокойной ситуации Павел предпочитал не зажигать свет. А сейчас ситуация была неспокойной, совсем не спокойной.Так что оставалось довольствоваться последними лучами заходившего солнца да излучением мобильного телефона, который Вова вынул из кармана, стараясь разглядеть шнурки на собственных ботинках.
     – Давайте поживее! – раздался откуда-то далеко голос Павла. Оказалось, что он уже прошёл на кухню. Он всегда двигался так легко и незаметно, что Артёма бросало в дрожь. Настоящий леопард!
     Сняв обувь, они осторожно, стараясь не споткнуться, пошли на голос своего предводителя. Собственно, так предпочитал называть его Вова, Артёму больше нравилось нейтральное “начальник”. Сам же Павел заявил как-то, что ему абсолютно всё равно, какие обращение они используют, потому что “не в названиях суть”. И это, конечно, было чистой правдой.
     – Садитесь сюда, – он отодвинул от стола два деревянных табурета, а сам подошёл к окну, отдёрнул занавеску и осторожно выглянул на улицу. Затем развернулся к ним. – Вы уверены, что за вами не следили?
     – Следили? – переспросил Вова, по своему обыкновению высоко вскинув брови. – Да нет, конечно, никто за нами не следил. С какой стати?
     – С такой, – негромко проговорил Павел, – что вы совершили действие, которое преследуется по закону. Думаете, этого не достаточно?
     – Ну… – несколько смутился Вова, – это понятно. Только кто знает, что мы к причастны к…
     Павел прервал его движением руки.
     – Помните, мы не обсуждаем вслух факты. Никаких подробностей и имён.
     – Да, извини, я…
     – Довольно. Вы можете ответить на вопрос, следили ли за вами?
     – Н-нет, с уверенностью не могу. Честно говоря, я об этом не подумал.
     – Чудесно! – без всякого выражения заметил на этот счёт Павел. – А за тобой, Тёма?
     Артём почесал нос с мрачным видом.
     – Может быть, и следили, – пробормотал он. – Но я никого не засёк.
     – А ты хоть смотрел? – усмехнулся предводитель.
     – Смотрел, конечно! Я всегда смотрю.
     – Что ж, хорошо. Надеюсь, вы не привели сюда хвост. Это было бы очень некстати.
     Вова нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.
     – Ну так, какие будут идеи? – спросил он высоким, ещё почти мальчишеским голосом. – Как нам быть и что делать?
     – Во-первых, – медленно промолвил Павел, всё ещё стоя у окна и не глядя в их сторону, – вам нужно быть тише воды. Никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать о том, что произошло. Помните, даже самый ваш надёжный приятель, узнав о таком деле, может вас заложить. Надеюсь, вы не успели проболтаться?
     Артём почувствовал, как внутри его словно что-то упало. И как это получалось у начальника угадывать всё так точно? Вот и сейчас он задал вопрос, очевидно имея в виду именно его.
     – Да мне и болтать особо некому, – заявил Вова. – Не родителям же признаваться.
     – Тёма?
     Артём почувствовал, что краснеет. К счастью, в тусклом освещении кухни это не было заметно.
     – Я не говорил, – быстро ответил он, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.
     Но Павла было очень непросто провести.
     – Не говорил? Совсем никому?
     – Ну я же сказал…
     – Ты соврал, – бесстрастно прервал его начальник. – Я хорошо знаю, когда вы лжёте. Потому что вы просто не умеете это делать.Так что лучше расскажи мне всё, Тёма. Без утайки.
     Артём вздохнул. Он преклонялся перед Павлом, но иногда тот просто пугал его. Ну как, скажите на милость, он столь безошибочно различает правду и ложь? Рентген у него, что ли, в голове какой?
     – Ну… я рассказал Нине.
     – Нине? Это твоя любовница, да?
     – Это… это моя девушка!
     – Любовница, – повторил Павел. – Слов стесняться не надо. Как я вам уже говорил, только прямота может помочь нам. Никаких околичностей и экивоков.
     – Что-что? – переспросил с озадаченным видом Вова.
     – Околичностей и экивоков, – повторил, не меняя тона, Павел. – Советую тебе почаще заглядывать в словарь, там есть немало интересного. Расширись свой кругозор хотя бы. Борцам за наше дело нужно быть образованными. Так что же, – резко прервал он сам себя и слегка свёл светлые ворсистые брови, – ты много болтал, Тёма? Ты рассказал этой своей Нине о том, о чём нельзя было рассказывать?
     – Но я… я не думал…
     – Именно, ты не думал. Не думал о том, что на тебя завязано слишком много людей. Не думал, что есть вещи, о которых не говорят никому, даже родной матери, даже лучшему другу. Ты просто поддался своей слабости, вот что ты сделал!
     Артём опустил голову. Павел был прав, прав во всём. Их начальник всегда оказывался правым, как бы ни складывались обстоятельства. Однако если сам он заслужил упрёк, то в отношении Нины это было несправедливо.
     – Нина не такая, – очень тихо, но твёрдо промолвил Тёма. – Ей можно доверить то, что не доверишь лучшему другу.
     – Да ну? И чем же она так хороша?
     – Она… верная. Надёжная. И она меня любит.
     Павел тихо и равнодушно рассмеялся.
     – Любит! Да, женщины часто говорят, что любят. Ты предлагаешь всем им верить?
     – Нет. Но ей верить можно.
     – Забавно, – Павел подошёл к столу и опёрся на него кулаком. – Чем же эта твоя Нина так отличается от остальных женщин? Неужели обрадовалась, когда ты сообщил ей… кстати, что же всё-таки ты ей сообщил?
     – Я… всё ей сказал.
     – Что, в подробностях?
     – Нет, не во всех. Но самое главное.
     – Тёма, ты идиот, – ровным тоном и как бы между прочим заметил Павел. – Ты доверил женщине то, чего ей просто нельзя было доверять. Женщина остаётся женщиной независимо от того, как она к тебе относится… и как относишься к ней ты. Она непременно разболтает подруге, родителям или родственникам. Не пройдёт и нескольких дней!
     – Не разболтает. Нина не такая, – упрямо заявил Артём, насупившись.
     – Да, разумеется, не такая, – иронически повторил начальник. – Ещё скажи, что она целиком и полностью одобрила то, что ты сделал.
     – Нет, не одобрила… – Тёме вспомнилось возмущённое лицо Нины, её резкие – и справедливые – слова. – Совсем не одобрила, – продолжал он, зная, что Павлу нужно говорить всю правду, как бы сложно это ни было. – Но она не пойдёт меня сдавать, поверьте мне. Она помогла мне найти ночлег… Нина хорошая, правда.
     – Что ж, и она по-прежнему хочет с тобой спать? – безжалостно продолжал задавать свои вопросы Павел.
     Артём покраснел и ещё ниже опустил голову.
     – Она сказала… она сказала, что ей нужна пауза… перерыв. Что ей нужно подумать о наших отношениях… после всего этого.
     – Вот! – стукнул кулаком по столу предводитель. – Вот она, Тёма, женская любовь. Стоит тебе сделать одну-единственную ошибку – ошибку с их, женской, точки зрения, – и вот им уже “нужно подумать”. Они любят тебя, пока ты подходишь под их выдуманный образ. А стоит тебе отступить от него – и пожалуйста, вдруг требуется пауза!
     Тёма не знал, что возразить. Любой его аргумент был бы с лёгкостью опровергнут. В искусстве полемики Павел знал толк.
     – Вот что, – более спокойным голосом продолжал меж тем музыкант, решив, что достаточно уже надавил на Артёма. – Твои слова – это всего лишь твои слова. Они ничего не доказывают. Как ничего не могут доказать и её слова. Без физических свидетельств это лишь пустой трёп. Поэтому, если вдруг эта твоя Нина окажется не настолько хорошей, как ты думаешь, и попытается рассказать что-нибудь, твоя задача – всё отрицать. Всё от начала и до конца, понятно? Ты ничего ей не рассказывал, ей просто почудилось, у неё богатая фантазия, и прочее, и прочее. Твоё слово против её. Они ничего не сумеют доказать. Ты усвоил, Тёма?
     Артём слабо кивнул. Он чувствовал себя опозоренным, униженным. Право, он действительно повёл себя очень глупо, подставил всех… Но разве Нина не заслуживала доверия? Да, она сейчас в шоке, и её можно понять. Впрочем, у них и раньше бывали размолвки, а потом как-то всё устаканивалось. Наверное, и это пройдёт… Просто так сложно совмещать две свои жизни в одну! Неужели Павел не может понять, что ему иногда хочется пожить спокойно, без всех этих… нервотрёпок?
     – Теперь дальше, – продолжал Павел, вновь отходя к окну. – Нам всем надо на время залечь на дно. Никаких акций, никаких выступлений. Минимум месяца два. Потом посмотрим по ситуации. Имейте в виду, это не моё решение. Такова воля Главного. А его воле, как вы знаете, перечить не стоит.
     – Пере… пере что? – снова недоумённо спросил Вова.
     – Спорить с Главным не нужно, – терпеливо объяснил Павел. – Это касается всех, меня в том числе.
     Главный был таинственной личностью. Никто, кроме Павла, не знал ни кто он, ни какие цели преследует. Иногда от Главного приходили указания, что и когда делать, однако чаще он никак себя не проявлял. Он просто был где-то неподалёку, и своим неусыпным оком наблюдал за ними. Но в том, что Главный действительно существовал, а не был плодом воображения, не имелось ни малейших сомнений. Это Тёма понимал, глядя на менявшееся выражение лица Павла, когда тот упоминал о Главном. Обычно спокойные, малоподвижные его черты напрягались и суровели. Голос начинал слегка подрагивать – то ли от страха, то ли от подобострастия. Хотя заподозрить Павла в подобострастии было бы трудно, не такой у него был характер. Впрочем, и испуганным Тёме начальника видеть не приходилось. Нет, человеческие чувства вообще были неведомы Павлу. Чёрт его знает, как он умудряется ещё играть. Впрочем, в этом пиликанье Артём совсем не разбирался. Ну разве сядет нормальный человек за кортобас или как это там называется? Для этого нужно быть немного не в себе. Но любой предводитель немного двинут, иначе он бы не стал предводителем.
     – Так вот, – снова услышал он голос Павла. – Сидим все тише воды и не высовываемся. Дело получилось резонанс, если вы заметили. С одной стороны, это хорошо, но с другой… Нам нужно быть предельно осторожными. И больше, пожалуйста, никому ни о чём не говорите!
     Он умолк, и установилась полная тишина. Было даже слышно, как трещит счётчик где-то в коридоре. Прошла, наверное, минута, затем из-за стены соседней квартиры раздалось лёгкое позвякивание, как будто кто-то стучал ключом по батарее. Павел хмыкнул.
     – Это что ещё за концерт? – насторожённо спросил он.
     Звук затих столь же неожиданно, как и возник.
     – Кто-нибудь знает, кто там живёт? – повернулся к ним Павел.
     – Какая-то деваха, – пожал плечами Вова. – Видел её пару раз. Красивая до жути, но какая-то… не знаю. Я бы не рискнул, что называется.
     – Одна живёт?
     – Да вроде. А это важно?
     – Может оказаться важно, – задумчиво проговорил предводитель. – Кто знает, что она за птица? Нужно быть осторожными. – Он помолчал, а затем продолжил уже более бодрым тоном: – Если у вас нет вопросов, то на этом, пожалуй, закончим. Встретимся здесь же через неделю в это же время. До того момента на связь со мной не выходить. Всем всё понятно?
     Вова и Артём кивнули. С Павлом всегда всё было предельно ясно. Он был человеком, не допускавшим двусмысленностей.
     Они поднялись из-за стола и гуськом прошли в коридор. Там стояла ещё более густая темнота, в которой трудно было разглядеть собственную руку. Тихо чертыхаясь, Вова нагнулся  начал нащупывать свои ботинки. Тёма терпеливо ждал своей очереди, стоя рядом. В этот момент они вдруг что-то услышали – какой-то то ли вскрик, то ли всхлип, достаточно громкий, но шедший словно издалека. Вслед за тем дверь соседней квартиры распахнулась и кто-то быстро выбежал на площадку, загрохотал вниз по лестнице.
     – Тсс! – приглушённым шёпотом прошелестел Павел. – Замрите!
     Они выполнили его приказ беспрекословно. Несколько минут все трое прислушивались, однако больше ничего подозрительного не услышали. Тишина стояла полная, гробовая. 
     – Не нравится мне всё это, – промолвил, наконец, предводитель. – Нам надо побыстрее отсюда уходить.
     И, подобные трём сумеречным теням, они вышли друг за другом из квартиры.