Перо Бело

    Я шёл по улице города. Ночь. Небо настолько черно и покрыто пятнами туч, что, посмотрев на небоскрёбы, я увидел вышки, сосущие кровь земли; показалось, будто муравейник человечий иглами пробил ампулы с дурманящими лекарствами, чтобы сделать уколы и вылечить меня О, всезнающий лекарь! Чем болен я? Сам не знаешь?

    Иду, шагаю по безлюдному тротуару, развевается на ветру распахнутая куртка. Эй, гавань! Ликуй перед пиратом кровожадным, готовь свои просторы для завоевания! Я разгромлю тебя – не спасут трусливые гвардейцы, а пушки – переплавь на колокола! Презираю твой уклад, ненавижу порядок. Думаешь, писатель – всего лишь занятие? Мелкое увлечение после тяжёлого трудового дня? О, смех! Ничтожен ты, чёрный город! Показал человечищу кольца с алмазами да златые персты – и он в твоей власти, угодил в паутину, прельщён и доволен. «Чего ещё надобно для жизни?» – вопрошает он. «Ваш механизм, дорогой пациент, лишён ряда важных деталей, позволяющих видеть выше головы» – отвечаю, напялив докторский халат и очки размером с кольца Сатурна, словно пришёл на детский утренник. – «Но плохо ли вам оттого?»

    Друзья города часто говорят, что буковки, которые красиво пёрышком вывожу и складываю в нужном порядке – прошлый век. С этими словами пинали давно и упорно, приходилось вежливо соглашаться и не спорить, ведь народу виднее. От этого боль тела уходила вовнутрь, тысячи игл разом пронзали каждую клеточку, каждый участочек! Волком выл. Прыгал с обрыва и скатывался в надежде шею сломать; зачем ей держать дурную голову?

    Привела дорога в сквер. Стройные ряды деревьев и цветов стоят крестом и стерегут пост; а в центре – гордый бронзовый солдат! Величаво смотрит вдаль, а растения не смеют нарушить его приказ стоять по стойке смирно. Товарищ командир! А ведь мы похожи – за бравое боремся дело! Народ любит и почитает нас, но не видит прямо перед собою.

    Лёг на скамейку – лучшее ложе! Дышу глубоко, насыщаюсь животворящим духом. Боже! Вдохни жизни и силы! Знаю – печально Тебе, подобно неизвестному солдату, которого чтут, но не знают. Господь, ты – мастер и начальник самого большого цеха – примешь в ряды своих подмастерьев? Я недостоин!

    Пишу кракозябры в пожелтевший блокнот – не то мантры, не то заклинанья. Верный разрабатываю раскрытия бытия рецепт. Всё не то! Всё
дрянь и прах! Рву и комкаю листочки. Ветер! Возьми и убирайся прочь! Осталось недолго, необходимо успеть. Я на грани…

    Нежданно-негаданно, откуда ни возьмись пришли санитары. Хотел убежать – да цепки обезьяньи лапы! Не понравилось им, что обвинительный пишу приговор чёрному городу. Закинули, словно вязанку дров, в маленький бобик с красным крестом – обещали обмалевать им же будущий гроб. В окошко через решётки гляжу – тачка несётся, точно молния, и всё сливается в одну нескончаемую полосу. «В самом деле, на другую планету, что ль, везёте?». Дряхленький бобик трясётся и плачет. «Устал, дядя, надоело! Попал в кабалу, вот собаки!» – «Понимаю, братец, сам не в восторге!».

    Доставили в психиатрическую больницу имени Кащенко, проклятые санитары. Две лысые глыбы достали меня и поволокли на суд к главврачу. Тот, жирнючий бюрократ, глазком глянул и заключил: «Болен – следовательно виновен!». Легат Легиона, правая рука города – что знаешь ты? Ровным счётом – ничего. А это, как известно, обязательное качество прирождённых власть имущих.

    Положили в комнатку с жёлтыми стенами, блокнот и ручку изъяли, то есть – хитро украли. Свободу потерять нестрашно, но вот перестать писать – всё равно что помереть! Тем временем «исключённые из правил», в простонародье «психи», меня, как диковинную животинку окружили. Трогали, нюхали, не больно кусали да хороводы плясали. Смекнул – мои друзья-единомышленники! Раскрутил эту вереницу, да так, что получился мощный ураган, разобравший по кирпичику больничку. На обломках института насилия над чувствующими объектами нашёл блокнот и ручку. Чиркнул пару строчек – я спасён!

    Но ненадолго.