29апреля 1945г Гибель третьего дивизиона 98 артбри

                В  музей  1  гвардейского  АДП  РГК
                Шишкину Георгию Яковлевичу
                от Куванова Аркадия Александровича 1925 г.р.

                БЫЛЬ
(Гибель  треьего  дивизиона  98  артбригады  29  апреля  1945г)

          Здравствуйте  Георгий  Яковлевич!
Благодарю  Вас  за  поздравления,  за  весть  о  том,  что  вы  живы  и  после  тяжелой  болезни  снова  полезны  семье  и  обществу.
Георгий  Яковлевич,  вы  просите  описать  тот  бой  Юго-Восточнее  Берлина  в котором  погиб  наш  третий  дивизион  98  артбригады,  командиром  которого  был  капитан  Бураченко.
Я  служил  в  9-й  батарее  третьего  дивизиона  разведчиком  и  принимал  непосредственное  участие  в  этом  бою.  Командовал  9-й  батареей  лейтенант  Александр  Петрович  Суворов.
Описать  бой  со  всеми  подробностями  я,  наверное,  не  смогу  -  уж  больно  плохой  из  меня  журналист,  но  всё  же  постараюсь  написать  обо  всём  том,  что  помню.
Свой  рассказ  я  начну  с  того,  что  на  одном  привале  в  лесу  на  западном  берегу  реки  Шпрее,  при  миномётном  обстреле  командир  бригады  подполковник  Павел  Павлович  Пурин  был  ранен  в  голову  и  отправлен  в  госпиталь.  Командиром  бригады  был  назначен  подполковник  Драпак.
Война  уже  близилась  к  концу.  Юго-Восточнее   Берлина  было  окружено  14  немецких  дивизий,  которые  мешали  вплотную  подойти  к  Берлину.  28  апреля  1945г  третий  дивизион  получил  задачу  занять  огневые  позиции  в  лесу  на  вырубке.   Другие  три  дивизиона  заняли  огневые  позиции  на  опушке  леса  вблизи  того  населённого  пункта,  который  Вы  поминаете.  В  этом  же  населённом  пункте  разместился  и  штаб  бригады.
Прибыв  на  место  огневые  расчёты  и  другие  службы  стали  окапываться,   а  взводы  управления  дивизиона  ждали  обед,  чтобы  потом  уже  отправиться  на  передовые  позиции  -  в  пехотный  батальон  для  его  поддержания  орудийным  огнём  при  наступлении.  Пообедав,  по  команде  капитана  Бураченко  примерно  в  16  часов  мы  направились  к  месту  расположения  пехотного  батальона.  Командовать  дивизионом,  т.е.  батареями,  остался  начальник  штаба  дивизиона  лейтенант  Гарусов   (он  погиб).
На  огневых  позициях  для  поддержания  связи  с  КП  командира  оставили  нужное  количество  связистов  и  радистов.
Шли  мы  лесом,  за  собой  тянули  связь  для  каждого  командира  с  огневыми  позициями,  и  шли  радисты  от  каждой  батареи  и  взвода  управления  дивизионов.
Шли  сравнительно  долго.  В  лесу  стало  темнеть.   Не  доходя  до  заданного  пункта  до  нас  стал  доноситься  по  лесу  шум,  гул  моторов  и  крик  похожий  на  «Ура!».  Мы  были  уверены,  что  это  наши  части  ведут  бой,  но  мы  ошиблись.
Когда  достигли  заданного  пункта,  было  уже  темно.  Пытались  связаться  с  огневыми  позициями,  но  связаться  не  могли  -  телефонные  провода  перерезали  немцы.  Люди,  посланные  на  восстановление  связи  не  вернулись  -  были  схвачены  немцами.  Радиостанции,  как   по  заказу  врага,  ни  одна  не  работала.  Мы  были  в  полном  отрыве  от  огневых  и  не  могли  узнать,  что  там  творится.  На  ночь  мы  заняли  двухэтажный  дом,  который  впоследствии  стал  нашей  крепостью.
Утром  29  апреля,  как  только  начало  светать,  мы  заняли  боевые  места.  В  окна  увидели,  что  тот  населённый  пункт,  в  котором  вы  находимся,  расположен  на  берегу  большого  озера.  На  берегу  озера  и  на  окраине  населённого  пункта  было  замечено  движение  противника.
Оживились  и  насторожились  мы,  приготовились  встречать  врага  достойно,  но  то,  что  увидели  превзошло  все  наши  ожидания.  Они  лезли,  как  саранча,  их  расстреливают,  а  они  не  убывают. Сколько  времени  это  продолжалось  я  не  знаю,  но  мне  казалось  целая  вечность,  пока  мы  их  положили  на  землю.  Потом  мы  узнали,  что  из  окружения  прорывались  четыре  дивизии  и  рвались  к  Берлину.
У  нас  кончались  запасы  патронов.  По  команде  командира  дивизиона  отступили  к  лесу  с  намерением  пробиться,  в  случае  необходимости,  на  огневые  позиции  дивизиона.  Но  нам  это  не  удавалось  -  в  лесу  всюду  были  немцы.
Шли  лесом  вдоль  берега  озера  на  юг  и  вышли  на  автостраду  Бреслау – Берлин.  Вскоре  наткнулись  на  КП  командира  четвертого  дивизиона.  Здесь  мы  узнали,  что  к  ним  на  КП  прибежал  шофёр  взвода  боепитания  и  сообщил,  что  в  ночь  с  28  на  29  апреля  погибли  все,  кто  остался  на  огневых  позициях,  а  ему  удалось  бежать.
Командир  четвертого  дивизиона  сообщил  нам,  что  немцы  прорвали  окружение,  и  весь  лес  наполнен  немцами.  Вскоре  мы  убедились  в  этом  сами:  из  леса,  из  молодых  сосновых  посадок,  немцы  бежали  в  страшной  панике  и  на  своём  пути  сметали  всё,  что  им  мешало.  Они  бежали  сплошной  стеной.  В  них  стреляли  из  всех  видов  оружия,  а  они  всё  бежали  и  бежали,  как  будто  им  не  будет  конца.
К  вечеру  всё  утихло.  Захотелось  есть  и  спать.  А  утром  меня  и  разведчика  Мискевича  Леонида  Григорьевича,  уроженца  города  Мары,  комбат  послал  пробиться  на  огневые  позиции  и  узнать  как  можно  точнее  обстановку.
Выполнить  этот  приказ  нам  не  удалось,  т.к.  продолжались  жестокие  бои  с  многочисленным  противником.  Мы  вернулись  в  расположение  остатков  дивизиона  под  вечер.  Нас  уже  ждали.  Командование  четвертого  дивизиона  получило  сведения,  что  к  штабу  бригады  можно  выйти  в  обход,  сделав  марш-бросок  километров  25-30,  что  мы  и  проделали.  В  штаб  бригады  пришли  на  рассвете  1 Мая.  Здесь  мы  узнали  о  трагической  судьбе  дивизиона.
О  гибели  дивизиона  уже  было  известно  и  в  штабе  бригады:  тридцатого  апреля  в  расположение  дивизиона  был  направлен  вооружённый  отряд  с  целью  узнать  обстановку,  оказать  помощь  раненым  и  живым,  если  они  есть.  Оказалось,  что  были  те  и  другие.  В  одном  блиндаже  нашли  начальника  артмастерских  старшего  лейтенанта  Корбута  и  военфельдшера  лейтенанта  (фамилии  не  помню).   У  Корбута  несколько  осколочных  ранений  от  гранаты,  а  у  фельдшера,  кроме  осколков,  на  обеих  руках  оторваны  пальцы.  На  обе  руки  остался  один  палец.  Ещё  нашли,  совсем  без  сознания,  раненую  множеством  осколков  от  гранат  и  четырьмя  пулевыми  ранениями  в  ногу  жену  нашего  комбата  старшего  лейтенанта  Суворова.  Из  под  развалин  блиндажа  вышли  старший  сержант  Иван  Заикин  и  ещё  двое  из  его  расчета.   Вот  и  все,  кто  остался  живой  на  огневых  позициях.  Во  взводах  управления  осталось  людей  значительно  больше   но  из  всего  дивизиона  едва  ли  наберётся  человек  50.
Только  первого  мая  нам  удалось  попасть  на  батареи.  Картина  была  ужасная.  На  поверхности  земли  ни  души  -  все  в  блиндажах  и  все  мёртвые.  Орудия  изуродованные.
Первое  мая  1945г  был  для  нас  траурным  днём  -  мы  хоронили  товарищей.
Из  рассказа  оставшихся  в  живых  мы  узнали  следующее:
Вскоре  после  того,  как  мы  ушли  в  разведку,  в  батальоне  все  окопались,  расставили  посты  и  легли  отдыхать.  Наступил  тёмный  апрельский  вечер.  В  лесу  был  слышен  гул  танков,  приближавшихся  к  вырубке.   К  начальнику  штаба  старшему  лейтенанту  Герусову  прибежал  шофёр  взвода  боепитания  и  сообщил,  что  на  опушке  леса  видели  вооружённых  немцев.  Герусов  приказал  передать  по  одному  ручному  пулемёту  с  каждой  батареи  во  взвод  боепитания.  Эта  команда  в  дивизионе  вызвала  тревогу.  Все  были  на  ногах  и  готовы  занять  своё  место  у  орудий.  По  лесу  шли  танки,  приближаясь  к  огневым. 
Одни  говорили,  что  это  наши,  другие,  что  немцы.  Когда  взвилась  ракета,  люди  увидели  на  танках  кресты.  С  этой  минуты  задрожало  всё  кругом,  как  в  аду.  Бой  длился  всего  ночь.  У  наших  солдат  кончились  все  снаряды  и  патроны.  Они  были  вынуждены  спрятаться в  блиндажи.
Днём  29  апреля  немцы  -  солдаты,  подростки  и  даже  женщины,  вооружённые  кто  чем,  без  сопротивления  ходили  по  огневым,  бросали  в  блиндажи  гранаты,  стреляли  из  автоматов,  винтовок  и  пистолетов,  убивая  всех,  кого  увидят.  Хуже  того  -  власовцы  русским  языком  кричали: «Выходите!  Свои  пришли».  Кто  поддавался  на  эту  провокацию ,  был  убит.  В  блиндаж  к  Корбуту  и  фельдшеру  бросили  три  гранаты.  Две  фельдшер  выбросил  обратно,  а  третья  взорвалась  в  руках.
Жена  комбата  Суворова  Лида  была  в  блиндаже  вместе  с  наводчиком-украинцем  Хохудой  и  правИльным  азербайджанцем  Агаевым.  Когда  взорвалась  первая  граната,  ранило  всех.  Агаев  не  выдержал,  полез  на  выход.  Его  застрелили  в  проходе  блиндажа.  Вторая  граната  взорвалась  -  ранило  наводчика  Хохуду  смертельно.  Лида  растянулась  вдоль  блиндажа,  прислонила  к  себе  мёртвого  Хохуду  -  третья  граната  не  достала  её.  Через  некоторое  время,  когда  солнце  через  лаз  осветило  глубь  блиндажа,  стали  видны  её  ноги.  Шедший  мимо  немец  прострелил  ей  ногу.
Сообразительнее  всех  оказался  Иван  Заикин  с  товарищами:  накат  блиндажа  они  покрыли  тканью  а  потом  уже  землёй ,   что б  не  сыпалась  за  ворот.  В  трудную  минуту  они  опустили  накат  с  одного  конца  в  блиндаж,  и  эта  хитрость  спасла  их  от  гибели.
Более  суток  окружённые  солдаты  ждали  помощи  и  освобождения.  (Пишу  эти  строки  и  представляется  мне,  как  будто  это  случилось  вчера.  Всех,  кого  вспоминаю,  всех  представляю  и  вижу,  как  живых).
В  гибели  дивизиона  обвиняют  Дранака.  Какое  он  понёс  наказание  я  не  знаю,  но  по  окончании  войны  в  дивизии  его  не  было.
             До  свидания.  С  искренним  уважением  к  Вам
                Куванов Аркадий Александрович. 1985г