Бог простит...

Звонок тётки стал громом среди ясного неба. Мама. Инсульт.
Я уже тогда поняла - что это всё - конец. И разом прокрутились в голове все надежды и опасения десятков лет... Что мне не избежать этого - что придётся ехать.
Когда- то давно я любила её какой - то острой нездоровой любовью, с недетской страстью искалеченной души. Почти ничего о ней не зная, проживая в соседней комнате с бабушкой и дедушкой, неделями мечтала, как меня приведут сказать ей- " Доброе утро!" И может быть она даже ответит - а может даже и улыбнётся мне в ответ...
Потом, потихоньку взрослея, начала понимать, что мамы у меня нет. Есть издёрганная истеричная  и жестокая женщина,сознательно и с удовольствием причиняющая боль близким. Она всегда знала, куда больнее ударить.Тётке - сказать что та никак
 не может найти себе мужика, деду- что он бросил семью, когда ушёл к бабушке, бабушке - что её муж бегает по девочкам, пока она его обслуживает...
Со мной у неё было два варианта.. Либо стоя передо мной на коленях и рыдая она кричала  про очередного кавалера -"Он меня бросил, ты не представляешь себе, как мне больно!" - и тогда моё маленькое сердце рвалось от сострадания и желания и невозможности помочь, или по второму варианту - очень холодно и жёстко говорилось о моём внешнем уродстве и отвратительности - и тогда мне хотелось умереть - тут же, не сходя с места, чтоб не мучить её.
Во все её слова я верила целиком и полностью - я её боготворила..
В квартире было как бы три семьи - бабушка дедушка тётка и я - отдельно - мама, отдельно - пьющий дядька Игорь с женой и дочкой на пару лет старше меня.
От дядькиных пьяных скандалов маялись все - но в них не было изощрённой жестокости матери.
И вот - в очередном скандале, когда её злобные крики стали уж очень мерзкими, я вдруг неожиданно для себя выпалила - " Я тебя ненавижу. Ты хуже Игоря". Выпалила - и замерла.
Она ударила меня по лицу( она всегда била меня только по лицу). И мне первый раз не было страшно. Наверное я была похожа на затравленного волчонка тогда, который понимает что у него только один выход - бороться. За свою жизнь, за свою душу, за близких.
Меня как всегда утащили подальше от скандала- в спасительную комнату, и плачущая тётка сказала мне - " Как хорошо, что ты всё понимаешь. Мы же не могли тебе ничего сказать - это твоя мать".
Тёткин звонок поднял всю эту тину со дна моей души.Собираясь в реанимацию, я думала о загубленных выходных и о том, что у меня опять не останется времени на отдых.
Существо , утыканное трубками, мало было похоже на то, что называлось моей матерью. Пустые, бессмысленные глаза, синяки на руках от капельницы. Я пихнула медсестре мешки с памперсами и пелёнками - воду и салфетки, постояла молча у кровати в надежде - что вот- колыхнётся во мне детская обида - или  злобная радость. Но всё оказалось гораздо страшнее. Я не почувствовала  ни - че - го.
Даже брезгливости. Просто парализованное тело неизвестной мне старухи.
Поправила подушку, погладила её по голове - и уехала с дыркой в душе, поражаясь собственной бессердечности.
Тётка свалилась от переживаний - договорились что пока буду ездить я одна - потом - когда она поправится, - по очереди.
Был промозглый леденящий март. От усталости я плохо соображала что делаю - но каждый день ползла в эту больницу, тупо, как зомби, не понимая зачем.
Наверное я надеялась увидеть в её глазах проблеск сознания, а может- услышать слова раскаяния...
Когда из ребёнка я превратилась в подростка, меня начали здорово мучить мальчишки - зажимать в подъезде, хватать, щипать.Жаловаться было некому - бабушка старенькая, отец, живущий на другой стороне Садового кольца с новой семьёй сказал - " Сама разберёшься".
И я пошла к матери. Попросила помочь как-то - а то я боюсь в подъезд после школы заходить.
Она очень спокойно и злобно сказала мне в ответ " Да ты сама мальчикам деньги даёшь, чтоб они тебя тискали".
Сейчас бы я рассмеялась. Тогда- мне было 12.. Глаза мои залило кровью. В её голову полетело всё,что попалось под руку. Старинная ваза, книги, краски.
И она тогда испугалась меня. Первый раз в жизни.Убежала к себе и закрыла дверь на ключ.
Больше мы не разговаривали - почти до самого моего замужества. А уж с этим я тянуть не стала. Было одно желание- подальше от неё - и навсегда.
Поднимаясь в палату, я каждый раз оттягивала момент встречи - мучительной как я думаю для нас двоих. Не приходя в сознание, она инстинктивно отворачивалась - и такое страдание от моего присутствия было написано на её лице, что я ненавидела себя вдвойне - за то, что  у меня не хватает сил просто уйти , закрыть за собою дверь - и никогда не возвращаться. Ни к ней- ни в прожитое.
Сестрички суетились рядом - пытались повернуть её ко мне лицом - говорили - " Смотрите - к вам дочка пришла"...
А она всё отворачивалась, из последних сил - упорно, даже не открывая глаз.
Я ставила на тумбочку сок, воду, выходила с облегчением на улицу - садилась в промёрзший автобус- и вспоминала... Вспоминала..
Выйдя замуж, я уехала сначала к мужу- потом в коммуналку, где нам дали комнату, потом в квартиру на окраине города.
На Садовое заезжала редко, стариков навестить. Если натыкалась на мать - та говорила с отвращением- " И что за манера- являться без приглашения"...
Потом бабушка заболела. Рак. Всё это рухнуло на тётку - которая рвалась между работой и больной матерью.Я приезжала редко - работа- учёба и две маленькие дочки
отнимали почти всё время.
Всё, что мне запомнилось из этого времени - бабушка с растрёпанными седыми волосами, в халате,болтающемся на её иссохшем теле, еле ковыляя, ползёт по коридору в туалет - а сзади идёт мать  и шипит ей в спину- " Скорей бы ты умерла"...
Один раз она даже снизошла до разговора со мной. Спросила - " Тебе не противно ей
 бельё стирать? Неужели ты заразиться не боишься?"
А я смотрела и думала- неужели это моя мать? Может в роддоме перепутали? Может она больна головой?
Всю свою жизнь - долгую и трудную , я жила мечтой. Что  когда придёт ей время уходить - я тихонько шепну ей на ухо - " А помнишь бабушку? Бабушку, которая заменила мне тебя... И всё, что ты ей говорила? Помнишь?"
И вот я в сотый раз стою у больничной койки. Смотрю на пустое , чужое,отвёрнутое от меня лицо - и понимаю, что говорить в сущности нечего - и некому.Как будто у меня украли что - то важное- чем я жила и держалась все эти годы... Что снилось мне по ночам.
Она умерла в конце апреля. На отпевании было несколько её подруг из храма.
Они говорили, какой доброй и заботливой она была. Принесли тетрадку её стихов.
Я прочитала несколько штук. Там было много слов о грехах и о надежде на прощение и спасение. Много слов о милосердии Божьем. И ни одного слова о раскаянии, о тех, кому она принесла столько боли и страдания.
Заплакать на кладбище я так и не смогла.
Простила ли я её? Не знаю...Бог милостив - он наверное простит....