Сибирские светлые иные - песнь химауры и осени 6

Ия Карповская

27. 7. 18.


                ( Сибирские Светлые Иные – Хроники Братска,
               2015 – Чувства, Братск).

                Песнь Химауры и Осени

                (Окончание 2)

                ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                ГОЛОДНАЯ ПЕСНЬ ТВАРИ


                - 2 –

     … Тихо, очень тихо Тильсирвэ с торбой шла по улице Мира. Туда, где она когда – то жила. Где выросла. Родители, понятное дело, были эвакуированы.
     Улица теперь совсем не походила на ту, что была раньше. Выбитые окна в каждом доме, из которых висели тряпки, шторы, иногда на верхних этажах можно было видеть пятна крови на стенах и потолке, если кругозор зрения это охватывал. Либо это была краска, которой народ кидался в панике. Видно было, что население покидало город молниеносно. Словно рванул второй Чернобыль, ни свет, ни заря. По лицу Тиль катились слезы. Несмотря на всю ту боль, что причинил ей когда – то город, ТАКОГО она не ожидала увидеть. И также ей было невыносимо жаль свою убитую молодость. Потраченную непонятно на кого и на что. Убитую не на тех людей, Иных и еще мнооого чего. Не на ту любовь. Не на тот секс, что желался со свадьбой с любимым по имени Гвелд Кельтский…
     Озлобленность. Усталость, усталость от абсолютно всего и всех. От мужа в первую очередь. Который убил всю веру в хорошее. Наркоман, психопат, жертва рассеченных ДНК и лишней хромосомы.
     Крейт Майрен. Он же Олег Михайлов.
     И вот, Тиль наконец в городе Братске. Точнее, в том месте, что от него осталось. Трупы крыс в подъездах, стекло от окон, трупы Иных и людей во дворах, иногда обглоданные скелеты… крыс, кошек, собак, скелетированные мумии… Ошметки плоти. От такого страшного зрелища просто кровь стыла в жилах. И листья желтые на тротуарах, тихо так на все падающие, скрывающие под собой весь этот УЖАС. На останки всего и всех. Город Юности превратился в Город Смерти и Мрака, город, находящийся на последнем издыхании. В смертельных судорогах, в постапокалиптическом Мире.
     Качели в парке на улице Мира возле коррекционной школы были давно сломаны. И возле Автостанции было то же самое. Некоторые автобусы так и не поехали в другие места. Они были опрокинуты. На железе оставалась вмятина от громадных лап. Качели же вышеперечисленные выглядели так, будто громадная рука их вырвала и скрутила. Оставив помимо изуродованной конструкции лишь два столбика. Конечно, до такого Апокалипсиса молодежь могла все что угодно в этом городе сломать, и многие результаты и в девяностые видели. Но теперь словно кто – то неведомый просто брал и доканчивал тут последнее – машины, парки, трупы, лестницы… ВСЕ рушил. Все, что встречалось на пути. Часть деревьев оказались выворочены с корнем. Березы, тополя, кусты лежали в таком виде, будто из переломили, как спичку. Или перекусили. Или снесли наконец. А еще где – то были дыры в асфальте, что свидетельствовало о гигантских следах рептилий. Может уже рапторов. Кто его знает…
     Ночью здесь громадные ящерицы дрались то за территорию, то за самку, сваливая деревья и выворачивая их с корнем. Молодняк забирался на стволы. А в парадных домов уже были кладки яиц. Так ящеры осваивали свое пространство. И молодые особи разного возраста уже бегали по дороге. И даже новорожденные ящерки были ОЧЕНЬ опасны. Но таких громадных, как самая первая Мегалания, больше не водилось. Которую грохнул Энрике в Эдеме. С большим трудом, рискуя жизнью.
     Этого как раз и следовало ожидать – скоро из яиц полезет живность. Вот он, Мир без людей, кишащий существами из Сумрака. Просто он вышел в реальный мир, выкинув оттуда все лишнее. Это было СТРАШНО. И убивать бесчисленных тварей было НЕКОМУ, кроме Призрака и Энрике.
     Тильсирвэ подошла к подъезду одноклассницы, и увидела на лестнице шкуру Мегалании. Пока что это был детеныш. Существо недавно полиняло. Иная просто присела на корточки и взяла ее в руки. Как змеиная. Обычная белая кожа. Только ее размер был с собаку породы ротвейлер. А то и больше. Не говоря уже о том. Что неизвестно было, ЧТО теперь творилось на верхних этажах дома номер тринадцать. Пахло сыростью, кровью. Плесенью. Пылью… Где – то валялись пустые бутылки из – под пива, под ногами хрустнуло что – то маленькое. Череп кошки. Давно высохший. Когда – то здесь их было очень много. Бабки даже травили животных. Да и мыши в свое время по стенам бегали, и их приходилось попросту сбивать тряпкой да топить в ведре с водой.
     Ведьма – Темная откинула белоснежные волосы со лба. Ей было очень горько. И также женщину распирало любопытство, куда же именно исчезли ее родители. Она просто жила. Мать с бабушкой и братом просто писали письма, что у них все в порядке. Правда. Не так давно дед от пьянства умер, причем смерть его была страшной. От дочери, да и от внучки бабушка скрыла, что творилось в квартире. Вдобавок. Когда случилась такая трагедия, мать уже перебралась с сыном жить в другое место. Получила жилье и вздохнула с облегчением.
     А перед смертью дед принялся из жены выжимать последние соки. Женщина по совковым принципам ухаживала за ним. Невыносимо мучаясь. Даже врачи, которые поначалу брали анализы (дед был лежачим и пива требовал, находясь в маразме), брезговали. Потому как это уже был полутруп с букетом заболеваний. В молодости этот человек на спор, ради смеха, прострелил себе обе лодыжки, и не считал это плохим. Было в порядке у него с головой на тот момент, или не было, - большой вопрос. А потом снова. – перепилил за дружбу себе ногу… тоже типа случайно. Да так. Что пришлось пришивать отскочившее сухожилие к пальцу. А после он стал пить как неизвестно кто, превратив в Ад жизнь домочадцев, коллег и друзей. Нормальная женщина давно бы ушла от алкаша законченного, и человека, который просто летел в пропасть. Но только не бабушка Ирины. Ее приучила мать: раз вышла замуж, то заткнись и терпи. Лишив ее воли. Да вдобавок вышла замуж бабушка ради КВАРТИРЫ. ОЧЕНЬ глупо и мерзко так было поступать, но воспитание ломом не выбьешь… Итог – сорок лет боли, слез, и драки каждый день. Она буквально таскала мужика на себе, отказывая себе ВО ВСЕМ. Прозвали его так – пивной бочонок. Да и нечего на самом деле было ловить с мужика, - в Братске пили ВСЕ. Человек, бывший начальник какого – то там кооператива, превратился в деградировавший субстрат, который срал где попало, ссал где попало, все ломал, и не понимал, что творит, зачем и почему.
     Остальное от внучки, как позже выяснилось, тщательно скрывалось. Но девушка оказалась далеко не дура, чтобы понять, что от нее скрывают правду. Выясняла все самостоятельно, по – тихому. Либо родители боялись, что, узнав правду, дочь их пошлет раз и навсегда, либо непонятно что сделает помимо посыла. Ну вот НЕ ХОТЕЛА Ирина – Тиль жить в этом Аду вообще, слушать бабушку, что надо терпеть всех и вся и молчать, и просто ударилась в работу. А потом и вообще оказалась в Питере. Там, где прошлой жизни не стало.
     Ее осудили все домочадцы за тот побег. А она всего лишь хотела спасти себе жизнь. Но все вышло совсем иначе.
     Не так, как хотелось бы.

     Кожа твари была мягкая, и напоминала своим видом о том, что на жизненном пути может подстерегать все, что угодно, прикрываясь добротой. И при этом приманка может выглядеть весьма привлекательно. Ничего, может шкурку и получится сохранить на память. Но что – то дикое веяло от простой кожицы. Детище Химауры… она уже была КРУГОМ, наполняла город… собой. И вдруг, на третьем этаже, заскреблось что – то, лязгнули когти по каменным ступеням… А потом просто какая – то тварь вихрем понеслась вниз, по лестнице. Но. Не успев добежать до Ирины, она упала мертвой, - неизвестно, от чего. Женщина испугалась, но и очень удивилась. Хотя чего тут думать, - в торбе лапа Мегалании, и кровь капала. Крупными каплями на бетон. Это и привлекло монстра. Но Ирина даже отпрыгнуть не успела, а монстры – небольшая ящерица – уже трупами валятся. Хотя нет, один труп уже был, - у той помойки.
     Темная поднялась выше, и увидела Мегаланию. Лежащую на брюхе. Она отличалась от взрослой пестрым окрасом. И поняв, что дело пахнет нехорошим, Тильсирвэ просто побежала вниз. Стало ясно – на чердаке и в подвале кишмя кишат порождения Химауры. Пять минут – и сожрут живую плоть. Вместе с костями.
     Но вдруг что – то невидимое, мягкое, как эфир, успокоило ее сознание. Стало как – то все равно. И подъезд одноклассницы стал простой заброшкой. На первом этаже, если смотреть с улицы, (на окно той особы) решетка от воров была неимоверно скрючена, отогнута, как крышка на консервной банке, или как простой лист стали. Было видно, что ящеры в квартиру неистово ломились. Да и окно также оказалось наполовину выбито. Как Тильсирвэ знала, - эта одноклассница, не блещущая интеллектом, вышла замуж за парня, с которым по пьяни в компании подралась, - ну и родила потом от него. Выставляла ребенка куда только можно. Что категорически нельзя было делать. Но ведь, блин, заиграло самолюбие, надо выпендриться, вякнуть, про свое достижение. Что обычно и делает большинство. Когда показать больше нечего. Или дети, или сиськи с подобным. Смотреть на все это в Интернете было просто ТОШНО. И быдлу это невозможно растолковать. Потому как быдло плохо развито, чтобы критически мыслить и адекватно смотреть на элементарные вещи.
     Тиль не знала, что в подъезде был еще кто – то. Призрак. Ее самой. Он спокойно стоял возле почтовых ящиков и молча смотрел в окно, в парк. В разбитое окно. Не чувствуя абсолютно никакого холода. Ветер ласкал его лицо, и брякал пустые ящики – дверки, - на них давно уже не было замков. И раскачивались они со скрипом туда – обратно. У ног Призрака лежал труп молодой Мегалании. Той самой, что с третьего этажа сиганула. А на щеках сущности появился свежий румянец. Шелковые на ощупь, слегка вьющиеся, темно – русые волосы ниже пояса, шикарные, блестящие, свели бы с ума любого мужчину. Дубль – Тиль тяжело вздохнул и также видел, как его физическое тело с седыми волосами, белыми, словно снег, село на корточки с мыслями о своем, рассматривая ящерку. Видеть Призрака Тильсирвэ никак не могла. Так и были рядом эти двое, - Призрак и Оригинал. Не замеченные более никем.
     Солнце светило в оконный проем парадной, играя оттенками на катане, лице, волосах… Улыбка цвела на устах Призрака. И знал он, что в подвале, и на чердаке еще двадцать – тридцать ящеров разного возраста, особенно много молодняка. Много также валялось скорлупы по подъезду. Так что молодь здесь прекрасно расплодилась.
     - Нехилый получился завтрак… Однако… Пока я здесь, вы не тронете мое физическое тело. Несколько тварей сдохло, а остальные забились там. У себя, и дрожат, меня боятся. Я теперь и тут буду за своим физическим телом следовать. Королева Братского Юрского Периода. Не очень на вкус. Сладковатые ящеры… двадцать трупов за раз. А в подвале и брать нечего, - там сплошные кладки. Но яйца мне не выпить. Непригодны они. Мне нужна живая плоть… Так что, Ирина, можешь просто прогуляться по дому… А что с твоей одноклассницей… да съели ее при налете на город Мегалании. Раз – и нету! Перекусили пополам. И после квартира была разгромлена. После расползлись по всему дому. Нет, твоих родителей никто не сожрал. Они просто уехали первыми после сигнала о эвакуации. В первые дни.
     Призрак, напитанный Смертями, был немыслимо, невыносимо прекрасен. Стройная и нежная фигура, словно статуя Афродиты, завораживала Энрике всегда что в одежде, что без. И когда Гвелд раздел свою Тиль, то просто потерял дар речи. Донельзя возбужденный, он даже дышать на девушку боялся. Обращаясь в постели с ней так, будто она была из хрусталя, ласкал, обцеловывал, дарил себя всего.
     Оригинал за десять лет не утратил своей красоты, просто у него было нехило подорвано здоровье из – за нервов.
     - Эх, сколько же мне еще убивать надо, чтобы ты выжила, да и я тоже… И придет тот день, когда все равно придется слиться с физическим телом. Когда Ира – Тиль собственноручно Илльо прикончит. Другого способа вернуть ей ее первоначальный Свет и красоту просто НЕТ. Она просто постарела лет на десять!!! Тьма сжигает мое физическое тело постепенно. Ведь ты ведьма, потому что Тьма Илльо тебе заполнила разум. И еще она потеряла свое сокровище… даже не заметив. Ребенка. Хотя о чем это я, во мне даже инстинктов нет. И очень хорошо, что Максим свалил из этого прокуренного выбросами города, а то бы он точно начал безвинных людей убивать. Настает утро, и вообще, зачем мой оригинал лапу монстра засунул в торбу? Неужели на добрую память…
     Полюбовавшись на трупы Мегаланий, призрак побрел дальше за Оригиналом. А Тильсирвэ вновь почувствовала непонятное тепло. Можно сказать, себя ощутила прошлую, когда не гадала на вокзале, не говорила вещи, от которых волосы дыбом вставали. Какую – то даже юношескую наивность чувствовала молодая женщина. Из которой давным – давно выросла.