Когда зацветет сакура

Знаете, есть такие люди, которые способны найти неприятности на свое мягкое место, стоит им проявить толику любопытства. Я одна из числа этих «счастливчиков». До тех пор, пока в мою голову не приходит светлая идея сунуть свой длинный нос, куда не следует, меня можно считать вполне обычной девочкой. Однако стоит свернуть не на том повороте, чтобы узнать, что же за ним, как начинают происходить непредвиденные события, переворачивающие жизнь с ног на голову.

Считается, что я учусь в одной из самых лучших частных школ. Возможно, так выглядит снаружи, но, узнав это место изнутри, вы поймете, что все не так радужно, как расписано в рекламах, которые мы раздаем на дне открытых дверей потенциальным ученикам. В нашей школе господствует строгая иерархия. На вершине «пищевой цепи» дети, что учатся на пятом этаже. Одаренный класс! Ха, как бы не так! Скорее класс одаренных толстыми кошельками родителей. Остальные ученики тихо ненавидят выскочек из А класса, но не решаются сказать об этом вслух, ведь если кто из учителей узнает, что к спонсорским детишкам относятся плохо, то появляется риск вылететь из школы в мгновение ока.

Мне грех жаловаться на свое положение. Возможно в другой школе и в другом классе моя жизнь не была бы такой беззаботной, ведь таких как я принято называть «не от мира сего». Нет, я не общаюсь с пришельцами и не делаю по ночам ритуальные жертвоприношения, призывая нечисть покарать врагов. Я немного нестандартная девочка: меня не интересует мода, сёдзе-манга, количество калорий в батончике шоколада, Акира из выпускного класса… В 16 лет этого вполне достаточно, чтобы стать изгоем среди девочек.
В компанию мальчиков же меня не берут, потому что я не симпатичная. Невысокая, с пухлыми щеками (наверное, однажды я все-таки стану считать количество потребленных калорий), раскосыми глазами и жесткими непослушными волосами. Губы у меня тонкие, нос крупноват, хорошо хоть уши не топорщатся, как у героя русского мультфильма…

Мои школьные дни проходили за чтением в каком-нибудь укромном местечке на пятом этаже. Простые ученики не приходили сюда, а «элитных детей» было не так много, чтобы они могли занять весь этаж. Так что, мне удавалось спокойно прятаться от назойливого внимания и попыток одноклассниц показать мне все прелести их мира.

Если вы спросите, какой черт дернул меня в тот день зайти в туалет на первом этаже нашей школы, то я не смогу дать ответ. Спишу все на проделки проказницы судьбы.

На улице стоял прекрасный солнечный день. Прохладный ветерок подхватывал лепестки сакуры, которыми было усыпано футбольное поле нашей школы. Он кружил их в причудливом танце. Я оторвалась от своего чтива, чтобы посмотреть на этот цветочный вальс. Один из лепесточков, уставший отплясывать, плавно спикировал в мою книгу и удобно устроился между страницами. Он красивый: розовый, похож на сердечко… Губы невольно тронула улыбка. Я прикрыла томик и, встав с лавочки в самом дальнем конце стадиона, направилась к школе.

Вновь обув сменную обувь, оставленную в шкафчике у входа (наверное, это единственное, что не отличало мой класс от остальной школы), я собралась подняться на свой пятый этаж, когда вдруг услышала смех. Он не понравился мне: издевательский, злой… Постаралась пройти мимо, но стоило занести ногу над ступенькой, как раздражающий хохот раздался снова. Вздохнув, сделала шаг назад и посмотрела по сторонам: компания веселых ребят толпилась у женского туалета и что-то кричала сквозь закрытую дверь. У подоконника стояли девочки и, злорадно улыбаясь, что-то обсуждали.

Никогда не считала себя миротворцем, но такой толпой нападать на одного было верхом отсутствия совести. Я быстро прошла по коридору и протиснулась к туалету. Дверь придерживали два парня, стоявшие ко мне спиной.

- Разрешите пройти, - попросила дружелюбно, даже добавила в голос девчачьей застенчивости.

- Сходи в другой, - бросил мне один из мальчиков.

- Хиде, - боязливо позвал товарища кто-то из-за моей спины. – Это Накамура Натсуке из А класса…

Сегодня Хидеки (скорее всего таким было его полное имя) чувствовал себя героем, потому бесстрашно обернулся и уставился на меня с высоты своего немаленького роста. Рядом с таким бамбуковым шестом не мудрено почувствовать себя жалкой травинкой, но трудности меня никогда не останавливали. Хидеки понял это в следующее мгновение.

- Иди в СВОЙ туалет, выскочка, - усмехнувшись, сказал парень и попробовал толкнуть меня в плечо.

Как польстило мне его выражение лица, когда я чуть отклонилась в сторону, чтобы пропустить удар мимо, а Хидеки, не ожидавший этого, погарцевал вперед, стараясь удержать равновесие. «Позвольте представиться, Накамура Натсуке, 16 лет, воспитывалась без матери, отец – глава центра айкидо». Думаю, если бы я носила на спине такую табличку, то Хидеки бы не стал противиться моей маленькой просьбе: посещению ИХ туалета.

Второй парень сам отошел от двери, которую я спокойно открыла и вошла внутрь. На подоконнике сидел юноша (если судить по форме). Его взгляд был устремлен к небу, виднеющемуся за окном. На прекрасном, но слишком нежном для мальчика лице, танцевали темные тени листвы, а в темно-каштановых длинных волосах играли солнечны лучи. Выразительные карие глаза устремили на меня измученный взгляд, под которым я почувствовала себя виноватой и…покраснела. Вовремя во мне проснулась девочка.

- С тобой все в порядке? – спросила я, подойдя ближе.

Теперь удалось рассмотреть, что юноша слишком сильно сжимал одну руку, а его школьная форма была перепачкана. На полу валялись девчачья юбочка и блузка. Наверное, другие парни хотели, чтобы он надел их.

- Ты ведь из А класса? – удивился незнакомец. – Что ты тут делаешь?

- С тобой все в порядке? – повторила я вопрос. Не говорить же: «Строю из себя Иль Чжи Мэ».

- Бывало и похуже, - улыбнулся он. Теплая, открытая улыбка, глаза искрящиеся жизнью…

- Что у тебя с рукой? – спросила я и, не дождавшись ответа, бесцеремонно посмотрела сама. Кто-то пытался потушить о его ладонь окурок сигареты.

- Пойдем в медпункт, - скомандовала и потащила парня вслед за собой.

- Стой, тебе влетит от тех, кто меня сюда загнал. Думаешь, я просто так сижу в женском туалете?

- Ничего они мне не сделают, если только не хотят вылететь из школы. Идем.

Как я и говорила, никто не стал нас задерживать, только взглядами посылали молнии и огненные шары в наши спины, а девочки недовольно перешептывались. Интересно, а они то что на него взъелись? Хотя, если бы проходил конкурс красоты, то любая школьница проиграла бы этому ангелу. Настрадается же он с такой внешностью… Все же, иногда хорошо быть дурнушкой.

Я усадила пострадавшего на кушетку в медпункте, а сама стала собирать все необходимое, чтобы обработать рану. Уже не первый раз мне попадался подобный ожог. Брат пару раз приносил домой такие. Правда, делал их сам, на спор…
- Как тебя зовут? – спросил парень. Я чувствовала на своей спине его пристальный взгляд, который встретила, когда обернулась, чтобы представиться.

- Накамура Натсуке, очень приятно, - поклонилась, волосы упали вперед, спрятав раскрасневшееся лицо. Обожаю эти поклоны.

- Ямада Мисима, рад знакомству.

Села рядом и взяла его пострадавшую руку. Тонкие длинные пальцы, безумно изящные и нежные, кожа бледная, гладкая, словно бархат… Да, рядом с таким парнем любая девушка себя пугалом чувствовать будет. Откинула эти мысли прочь, предупредила Мисиму, что будет больно и вылила ему на ладонь дезинфицирующего раствора, от души вылила. Парень только поморщился. Вытерла салфеткой излишки и начала наносить мазь.

- Все-таки, как ты оказалась в том туалете?

- Люблю совать нос, куда не следует, - призналась я. – Стало жаль того, на кого такая компания охоту объявила.

- Добрая душа? – улыбнулся Мисима.

- Наверно, не было до сих пор возможности проверить, - как следует сдобрила его руку мазью, начала наматывать бинт, еще немного и можно будет вернуться на пятый этаж и перестать чувствовать себя спелым помидором. – Часто с тобой такое приключается?

- Раз в неделю точно, - посмотрев в полоток, сказал Мисима. – Мать жалко, приходится тратиться на новую школьную форму минимум раз в месяц.

- У меня есть запасная, могу отдать, - почувствовала, что он изменился в лице. Подумал, что издеваюсь? Ну да, я же не уточнила, что форма мужская. – Не моя, не смотри на меня так. Когда-то тут учился мой брат. Его уже нет, а форма осталась.
- Хиросе? – я встрепенулась, услышав такое родное до боли знакомое имя.

- Что?

- Твой брат – Накамура Хиросе?

- Да, - кивнула я, вмиг погрустнев. Зря вспомнила о форме.

- Он много о тебе рассказывал, - на моем лице застыла неподдающаяся описанию гримаса удивления. Мисима рассмеялся.

- Мы играли в одной группе.

Я кивнула, а сама принялась вспоминать, что брат рассказывал о свой «банде отвязных рокеров». За несколько месяцев до того, как покинуть нас, он принял новенького. Хиросе говорил, что он еще очень молодой, но безгранично талантливый музыкант, какого не часто встретишь. Какую же кличку они ему дали?...

- Ты пришел в группу за несколько месяцев до его смерти, да? – смогла выдавить я из себя это кислое на вкус слово.

- Да, - кивнул Мисима. – Если честно, я бы не отказался от запасной формы. Не очень хочется в таком виде домой возвращаться.

Он остался в медпункте, а я поднялась на пятый этаж, зашла в кабинет к старшим классам, которые уже перестали удивляться моим визитам, и забрала форму, одиноко висевшую в просторном шкафу. Хиросе так ни разу не надел ее.

Авария, унесшая его жизни, случилась три месяца назад. Он должен был перейти в выпускной класс старшей школы, я в первый. Брат часто говорил: «Как только зацветет сакура, мы вновь будем целые дни напролет вместе, Натсуке. Братик подберет тебе достойного парня, такого, что все одноклассницы будут ногти грызть от зависти».

Как только зацветет сакура… Дерево в нашем саду зацвело на следующий день после аварии, но Хиросе уже не было рядом. Он так и не исполнил свое последнее обещание…

- Ты чего плачешь? – спросил Мисима, пристально смотря на меня. Я и не заметила, что по моим щекам текут горячие слезы.

- Ничего. Все нормально, - наспех стерла их тыльной стороной ладони. – Вот форма. Пока.

Я сунула форму Мисиме и убежала. Бежала так быстро, как могла. Не знала куда. Не знала зачем. Просто бежала вперед, не разбирая дороги. Но разве можно обогнать боль и воспоминания?

Я очень любила брата. Он был моим лучшим другом. Мы никогда не ссорились, как это бывает у детей с небольшой разницей в возрасте. Хиросе пытался дать мне ту любовь и ласку, которую не мог дать отец в силу своего характера. Мы похожи с папой: прямые, подчас грубые, упертые, резкие… А вот Хиросе пошел в мать. Он был веселым, нежным, добрым парнем. Пока он жил с нами, в доме всегда было тепло и уютно, а сейчас это обитель скорби. Нам с отцом трудно без него. До сих пор трудно. До сих пор больно.

- Стой же ты! – наконец я стала осознавать происходящее и слышать людей вокруг. Остановилась. За мной бежал Мисима. – Куда ты так припустилась?

- Извини, - промямлила я, не придумав оправдания. – Зачем ты бежал за мной? – спросила я, шмыгнув носом. Слез уже не было, но противный насморк остался.
- Беспокоился. Ты убежала с таким выражением лица…

- Добрая душа? – вспомнила, как Мисима назвал меня.

- Не ко всем, - улыбнулся парень и, нахально обняв за одно плечо, растянув губы в очаровательной улыбке, развернулся по направлению к школе. – Идем. Ты убежала в сменке.

- Может, ты отпустишь меня? – раскраснелась я. – Не то, чтобы мне было неприятно, просто мы совсем не знакомы…

- Ты забавная, - рассмеялся Мисима, но все же отпустил и отошел на расстояние широкого шага.

С его губ не сходила счастливая улыбка. Он шел, задрав голову к небу, смотрел на облака и намурлыкивал себе под нос какую-то мелодию. Раньше я ее никогда не слышала, наверное, придумал сам.

Мы шли молча. Мне было неловко, хотелось что-то сказать, но из-за долгой пробежки мыслей в голове не осталось, как и сил говорить. Однако тишина вокруг, кажется, нравилась Мисиме. Украдкой я разглядывала его и понимала, что никогда прежде не видела такого лица. Он и вправду был похож на ангела, слишком неземной и прекрасный.

- Тенси (яп. Ангел), - вслух сказала я, и Мисима удивленно посмотрел на меня.
- Откуда знаешь, как меня в группе звали?

- Брат говорил, - улыбка засветилась и на моих губах. Вспомнила, с каким выражением лица, каким голосом говорил Хиросе об этом парне. – Он сказал, что принял в группу самого талантливого человека, которого когда-либо встречал.

- Правда? – улыбка с налетом грусти. Искренняя грусть. Мой брат много значил и для Мисимы, иначе быть не может. Интересно, почему?

- Хиросе многое сделал для тебя, да? – не выдержав, спросила я.

- Он первый сказал, что у меня талант от бога. Принял в группу, всегда прислушивался ко мне. Те два месяца, что я играл с ними, были самым счастливым временем в моей жизни.

- Почему группа распалась?

- Больше ее никто не удерживал. Хиросе был нашим лидером, связующим звеном, без него все умерло. Акира уехал в Корею учиться, Ичиро перешел в другую группу, куда его давно звали.

Мы попрощались у входа в школу. Мисима пошел в свой класс, я в свой. Видно братик не успел выполнить еще одно обещание, которое, скорее всего, дал себе. Я не знала, как это объяснить, просто чувствовала, что Хиросе хотел помочь Мисиме. Но как теперь это сделать?

Я медленно брела домой по аллее, по одну сторону которой росла вишня, по другую - текла речушка. Мою голову не покидал новый знакомый. Меня посетила странная идея: если я помогу Мисиме, то смогу сказать «прощай» своему брату. Забуду боль и отпущу ее.

Решение пришло неожиданно, когда я увидела отца, выходившего из машины. Не так давно он говорил мне, что школьный совет обсуждает новый кружок, который можно было бы открыть в школе, чтобы она отличалась от других. А что, если предложить создать школьную группу?

За ужином ковырялась в плошке с рисом, даже не смотря на разные лакомства, что приготовил отец. Он был прекрасным поваром, но за плиту вставал неохотно. Обычно, такие сытные ужины у нас бывали, когда папа что-то хотел у меня попросить. Что-то, что я совершенно не захочу делать. Наши намерения совпали, как никогда. Мне нужно было попросить его выдвинуть предложение о создании школьной группы, но после смерти Хиросе отец не любит поднимать темы так или иначе связанные с музыкой. Что ж, была не была, когда отец попросит у меня то, что ему нужно, предложу сделку. С ним всегда срабатывал только такой способ договориться. Жаль только, что чем старше я становлюсь, тем меньше приятного остается в его просьбах. В детстве мы как-то могли ограничиться генеральной уборкой квартиры.
- Ты не заболела, Натсуке? – я встрепенулась.

- Нет, пап. Ты ведь хотел о чем-то меня попросить? Пытаюсь предположить, что именно, - улыбнулась, отец откашлялся. Кажется, поверил.

- Дочь, я прошу тебя, вернись в клуб айкидо, - если судить по его тону, то не будь я дочерью, встал бы на колени.

- Зачем?

- Ты моя лучшая ученица, - гордость в его голосе мне льстит, но совершенно нет желания вновь вставать на татами. – Скоро международные соревнования, а у меня совершенно не осталось учеников твоего уровня.

Я задумалась. После смерти Хиросе отец не наседал на меня с тренировками, но было глупо думать, что больше он не попросит меня вернуться в клуб. Действительно, я была лучшей, но осталась ли? Айкидо не бездумное махание кулаками. Это способ самовыражения, философия. Меняется человек – меняется его способ самовыражения, меняется философия его жизни. Сможет ли новая Я быть так же хороша, как та, что ушла вместе с Хиросе?

- Просто так не соглашусь, - улыбнулась. Папа понял, что я что-то задумала и немного напрягся, но все же его глаза блестели юношеским озорством: любитель сделок. – Уговори школьный совет собрать музыкальную группу из наших учеников, тогда я вернусь.

Папа аж побледнел. Точно не ожидал от меня такой просьбы. Конечно, он никогда не замечал, что музыка меня как-то интересует. В какой-то степени это было правдой, если сравнить мое увлечение и увлечение Хиросе. Но брат учил меня играть на барабанах, обучил нотной грамоте. Я хорошо играла на фортепиано, в отличии от братика, который так и не сумел подружиться с этим инструментом. Все мелодии, придуманные им, играла я, чтобы звучало лучше. Иногда мы играли вместе, когда папы не было дома. Он не любил шума в гостиной.

- Странная просьба, Натсуке. Зачем тебе это?

- За несколько месяцев до… аварии, - не люблю слово смерть, особенно, когда оно касается Хиросе, - брат принял в группу нового парня. Говорил, что он очень талантлив, хотел помочь ему добиться успеха… Если бы все было по-старому, их группа уже бы стала известной. Их песни были потрясающими.

- Хочешь, сделать это вместо брата? – отец понял меня, но с недоверием отнесся к этой затее. Конечно, его шестнадцатилетняя дочь вдруг озаботилась судьбой какого-то парня, да к тому же музыканта, которому нужна помощь… любой отец бы напрягся.
 
- Да. Думаю, так я смогу отпустить его, пап. Завершу то, что начал он, а потом двинусь своей дорогой.

- Если ты так говоришь, то я сделаю все возможное.

Протянул мне руку. После того, как скрепили наш «контракт» рукопожатием, пути назад не было, но меня это уже не заботило. Я чувствовала, что выбрала верное направление и готова идти вперед, чего бы мне это ни стоило.


Если мой отец чего-то очень хочет, то он непременно этого добьется. Школьный совет и не знал, что этот спортсмен способен думать о чем-то, кроме своего айкидо, а его дар убеждения даже на нашего директора произвел неизгладимое впечатление.

Папа пришел на заседание с мощными аргументами за музыкальную группу, которые мы предварительно весь вечер собирали в интернете. Школ с музыкальным уклоном было не так много, но они стремительно набирали популярность. В нашем городе уже даже проводился ежегодный музыкальный фестиваль между школами. А если сделать две группы: одну из мальчиков, другую из девочек, то когда они станут популярны и известны, хотя бы в масштабе города, то в школу потянется множество фанатов, чтобы учиться бок о бок с кумирами. Молодцы мы с папой? В общем, победила идея семьи Накамура. Ура нам!

После того, как директор сделала официальное объявление о наборе группы, я тут же купила билет на пригородный автобус и отправилась в наш загородный дом. Именно там я оставила все, что связывало меня и айкидо: кимоно и нагинату (дословный перевод — «длинный меч» — японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения и изогнутым односторонним клинком).

Упаковав их так, чтобы не пугать людей в автобусе, я отправилась в храм. Когда мой дедушка был еще жив, то перед началом нового этапа в жизни всегда ходил в храм, не забывая брать с собой внучку. Дедушка умер, да привычка у внучки осталась. Пусть молитва донесет до бога мои планы, может быть, он поможет.
Я проходила через тории, когда меня неожиданно окликнули. Обернувшись, я увидела Мисиму. Мы не пересекались со дня нашей первой встречи. Без школьный формы, признаюсь, я бы его ни за что не признала: типичный японский рокер. Брат тоже, как выходил за двери школы, одевался довольно странно, наверное, если бы не привыкла видеть парней в кожаных ошейниках с шипами, то шарахнулась бы от такого кадра. Люди вокруг вот опасливо ускоряли шаг, проходя мимо него.

- Это ведь твоих рук дело? – его подведенные глаза сверкают озорными искорками, неестественно бледные губы растянуты в благодарной улыбке. Жуткое зрелище. Если бы он так смотрел на меня без макияжа, растаяла бы, а сейчас еле улыбку выдавила. Все-таки привычка уходит в прошлое.

- Смотря что ты имеешь в виду, - притворилась дурочкой.

- Прослушивание, школьная группа. Все болтают о том, как твой отец отстаивал этот проект. Я не так много слышал о нем, но знаю, что он скорее стал бы отстаивать что-то спортивное.

- Да, это я его уговорила.

- Ради меня? – все-таки даже накрашенный, Мисима похож на ангела, точно не Купидона, но все же ангела.

- Ради своего брата, - парень кивнул, а потом подошел ко мне и взялся за нагинату, убранную в чехол.

- Давай помогу донести, - взяла его за руку и настойчиво отодвинула ее от оружия. Никому не позволяла его трогать. Это личное, что нельзя доверить кому-то постороннему.

- Девушка, у вас все в порядке, - спросил какой-то прохожий. Видно, лицо я сделала слишком выразительное, а парень рядом со мной выглядел слишком подозрительно.

Пропустила свои пальцы сквозь пальцы Мисимы и крепко сжала его руку, а затем ярко улыбнулась прохожему, виновато, но все же ярко. У дяденьки аж глаза на лоб полезли от вида такой странной парочки, слова куда-то пропали и он просто пошел дальше.

- Что это было? – удивленно спросил Мисима.

- Думаешь, если бы я сказала: «Просто не люблю, когда трогают мою нагинату», было бы лучше? А так его и след простыл.

- Там нагината? – удивленно вскинул брови. Не думал, что я такая боевая.

- Да. Я возвращаюсь в спорт, так что забрала свое обмундирование из загородного дома.

Поняла, что все еще держу Мисиму за руку. "Черт, как бы теперь ее незаметно вытащить. Незаметное точно не получится. Ладно, подожду, пока сам высвободится… Видно, не собирается. Смотрит на меня вызывающе, игриво, улыбается. Ангел коварства". Молчим, как дураки, держимся за ручку. Парень с тонной косметики на лице и девочка с нагинатой. Та еще парочка. Засмеялась собственным мыслям, как ни странно Мисима засмеялся почти в тот же момент. Мы посмотрели друг на друга и вновь засмеялись. Наконец разжали руки.

- Мой отец хотел познакомиться с тобой, - сказала я. Кажется, эта новость слегка шокировала Мисиму. О чем он интересно подумал? Лучше не представлять. – Когда я уговаривала его, то сказала, что брат хотел помочь одному очень талантливому музыканту. Папа хочет узнать, кого же мой брат считал талантливым человеком.

- Если я заявлюсь к тебе домой в таком виде, то твой отец меня за дверь выставит, - рассмеялся Мисима.

- Он привык. Хиросе всегда в таком виде ходил.

- Даже дома? – я кивнула и направилась в сторону метро. Мисима за мной.

- Моя мама всего один раз меня в таком виде увидела и сказала, чтобы больше ей на глаза так не попадался. У меня и так внешность приметная, а в таком прикиде…

- Главное, что тебе комфортно, - улыбнулась. Если задуматься, то ему идет этот стиль. Хотя сложно найти стиль, который бы такая внешность не смогла бы облагородить и подстроить под себя.

Когда мы пришли домой, отец еще не вернулся из супермаркета. По пятницам там всегда были очереди. Мисима захотел посмотреть комнату Хиросе… Я боялась этого, но знала, что рано или поздно войти туда придется. Вдохнув поглубже, щелкая ногтем указательного пальца о большой, проводила его к заветной двери, к ручке которой не прикасалась уже три месяца.

Тут все осталось как раньше. Спасибо госпоже Нодзи, нашей домработнице. Она убиралась так аккуратно, что все осталось лежать так, как в день кончины Хиросе, но нигде не было пыли. Даже носок, который брат кинул посреди комнаты лежал на своем месте, но пол под ним был тщательно вымыт.

Я вошла, как зачарованная, и села на край кровати, точно на то место, где сидела в тот вечер, следя за тем, как брат собирается на прогулку. Он прыгал по комнате на одной ноге, пытаясь натянуть на себя севший после стирки серый носок, говорил о том, что как только зацветет сакура, он даст первый концерт в новом составе. Опять когда зацветет сакура…

- Он начал писать слова для моей песни, - прошептал Мисима, но я все же услышала.
 
- Какой песни?

- За неделю до его смерти я сыграл мелодию, которую написал. Он обещал, что напишет для нее слова. Вот, смотри, - Мисима протянул мне листочек. Текста не хватало ровно для половины нот.

- Может быть, я смогу дописать, - не думая ни о чем, машинально, сказала я.

- Правда? – удивился. "Правильно, удивляйся, я сама в шоке, что такое ляпнула, словно какой-то дух в меня вселился. Теперь слова обратно не забрать".

- Не знаю. Могу попробовать. Мы с братом были близки, во многом похожи, если смогу понять, что он хотел сказать, то допишу.

- Было бы здорово.

- Можешь ее сыграть?

- Да. Спустимся вниз?


Я кивнула и отправилась в гостиную, села на диванчик, поджав под себя ноги, и устремила взгляд на Мисиму. Его изящные пальцы легли на белоснежные отполированные клавиши, и нашу гостиную впервые за долгое время озарили звуки музыки. Не знаю, что больше меня поразило в тот момент: красота мелодии или лицо человека, игравшего ее. Наверное, все сразу. Мисима выглядел так, словно был не человеком, а пришельцем, прилетевшим в наш мир, чтобы принести сюда эту полную чувства мелодию. Именно в этот момент я влюбилась в него. Нет, не как девушка, как фанатка. Брат был прав, человек, который пишет такую музыку, одарен богом.
Он закончил играть и посмотрел на меня, тепло улыбнувшись. Опять расплакалась. Горячие ручьи слез стекали по моим щекам, а я как всегда заметила их слишком поздно, чтобы не выставлять себя сентиментальной глупышкой.

Услышала всхлип. Обернулась. У входа в комнату стоял отец, по щекам которого тоже текли слезы. Пакеты с продуктами, которые он поставил на пол, упали. К моим ногам подкатился оранжевый апельсин. Такой яркий и забавный, что я начинаю улыбаться сквозь слезы.

- Вы действительно великий музыкант, - только и сказал отец.
Потом он выставил меня из гостиной, сказав, что хочет поговорить наедине с молодым человеком. Мужчины.


Через неделю после того, как Мисима побывал у нас в гостях, в школу начали принимать учителей музыки и создавать специальный класс. Меня все эти события не касались, так как теперь моя жизнь состояла из сплошных тренировок с отцом. Руки и ноги отныне постоянно были в синяках, и хорошо, если только руки и ноги. Один раз неудачно удачно упала, так фиолетовый смачный фингал образовался прямо под глазом. Пришлось неделю ходить по школе в солнечных очках.

Я редко видела Мисиму, но часто думала о нем. Особенно вечерами, когда садилась за рояль и писала песню, которую не сумел закончить мой брат. Это оказалось сложнее, чем я думала. Хиросе писал о любви, чувстве, которое пока что мне было неведомо. Хотя, насколько я знаю, брат тоже не успел полюбить по-настоящему. У него была одна девушка, но однажды он сказал, что музыку любит больше. Так или иначе, потихоньку дело двигалось.

Набор в группу начался через два месяца после открытия музыкального класса. Туда взяли самых талантливых, за Мисиму даже просить не пришлось. Учителя говорили, что без него группа будет пустышкой. Наверное, они были правы.
Я часто замечала его гуляющим по школьному стадиону. Теперь он никогда не был один. В музыкальном классе нашлись люди, которые смогли оценить этого одаренного человека, наверное, они стали ему друзьями. Теперь на его лице всегда светилась улыбка, а матери не приходилось тратиться на ежемесячное обновление формы. Учителя музыки почти добились того, чтобы ей не пришлось тратиться и на оплату обучения – совет школы решил обеспечить одного ученика стипендией. Кандидатура была одна.

Чувство, что брат гордится мной, не покидало ни на минуту, но на душе оставался какой-то осадок. Серое гнетущее чувство. Что это? Одиночество? Скорее всего, да. Я знала, что тут не мое место, но покидать его было рано. Вот с такими не радужными мыслями я упражнялась с боккеном (бамбуковый меч) в пустом спортивном зале.

Вы когда-нибудь видели меч в руках истинного профессионала? Если видели, то знаете, что их движения, напоминают танец. В момент боя, в момент тренировки, в момент соревнования… они становятся единым целым. Мне было далеко до такого уровня, но когда я закончила, все же услышала аплодисменты. Одинокие овации разлетелись по всему спортивному залу.

- Это было очень красиво, - сказал Мисима и подошел ко мне.
Что-то изменилось в его взгляде. Пропала открытость, на ее место пришло самодовольство. Звездная болезнь? Быстро, однако, его подкосило это тяжелое заболевание. Ничего, однажды он с ним справится. Я уверена.

- Спасибо, - без отдышки и тени усталости. Папа бы мной гордился. – Ты о чем-то хотел поговорить?

- Знаешь, ты странная. - молодец, заметил. – Столько сделала для меня, а теперь избегаешь.

- Я сделала это ради брата, - повторилась я. – Или ты хочешь быть чем-то мне обязанным?

- Ты злишься на меня? – яд моего тона его явно смутил.

"Злюсь. На себя злюсь. Мисима, я влюбилась в тебя по самое не могу. Глупо оправдываться тем, что это простая увлеченность фанатки. Первое время, может, это и было так, но теперь все по-другому".

- Прости, просто устала. Через две недели у меня соревнования, так что отец меня загонял. Еще и документов кучу нужно оформить.

- Далеко ехать?

- Лететь в Америку.

- Не думал, что все так серьезно, - Мисима улыбнулся. Виновато и неловко. Все-таки мой тон его задел, наверное думает, что в чем-то виноват. – Вообще-то, я хотел пригласить тебя на мой день рождения. Мама очень хотела с тобой познакомиться. Я так и не успел представить ей Хиросе, пусть хоть его сестру узнает, тем более, что ты тоже многое для меня сделала… С тобой точно все в порядке?

- Да, все хорошо, - улыбнулась я. – Скинешь мне адрес?

- У меня нет твоего телефона, - дала ему номер.

Запищал звонок, возвещающий о приходе сообщения. Убрала телефон в карман. Мисима никуда не ушел. Смотрел на меня, словно чего-то ждал, а я не могла понять, чего он хочет. Тишина, висевшая в воздухе, тяжело давила на нас обоих.

- Ну, я пойду, - сказал Мисима и ушел.

- Пока, - бросила я ему в след.

После этой сцены на меня накатила странная волна, наверное, именно она называется вдохновением. Я вернулась домой, скинула с себя обувь, швырнула сумку на диван и принялась писать. Знала, что хочу сказать, знала, что хотел сказать Хиросе. Отец даже трогать меня побоялся. Поставил стакан сока на журнальный столик и закрылся в своей комнате, не мешая чаду творить искусство. Уже утром, когда я спустилась к завтраку, папа сказал, что я напомнила ему брата. Вчера я действительно чувствовала, что он был рядом со мной, что он помогал мне писать, но сегодня он весь остался в этой песне. Теперь, когда Мисима споет ее, я смогу проститься с Хиросе и улечу в Америку с чистой душой.
 
Мисима не уточнил, во сколько мне нужно было прийти к нему домой, потому я пришла в три часа дня. Нормальное во всех отношениях время, но видно не для музыканта, потому что виновника торжества еще не было дома. Я и его мать неловко переминались на пороге, пока я не представилась, рассказав о себе куда больше, чем требовала традиционная церемония, чтобы женщина не подумала, что пускает в дом совершенно постороннего человека.

Маюми-сан и Мисима жили в небольшом двухэтажном домике типовой застройки. Таких было много в этой части города, но каждый отличался от предыдущего хоть чем-то: цветом штор, наличием ставень на окнах, клумбой, забором, почтовым ящиком… У входа в дом Мисимы стоял улыбающийся гном в желтых штанах и красном колпаке. Забавный малый.

Взрослая женщина долго благодарила меня за все, что я и моя семья сделали для ее сына. Мне было неловко до невозможности, хотелось убежать и спрятаться в какой-нибудь угол, лишь бы не слушать все эти комплименты. Однако эта мучительная часть закончилась, пора было думать, что делать теперь. Мисимы не было, хозяйке предстояло готовить угощение для скорых гостей, одна из которых, не уточнившая время прихода, сидела в ее гостиной на диване и медленно попивала чай. Не оставалось ничего, кроме как предложить свою помощь.

Мы готовили праздничный ужин, а Маюми-сан все рассказывала о своем сыне. Она любила его больше жизни, ощущалось в ее благоговейном тоне. Мисима был хорошим человеком, я уже знала это, а рассказы его матери только подтвердили убежденность.

Когда я шла в дом семьи Ямада, то не думала, что будут гости кроме меня. Зря не думала. Мисима пришел с большой и шумной компанией своих новых друзей, которые, увидев меня, тут же поутихли и почувствовали себя неловко. Конечно, странная девочка из А класса. Меня представили всем шести музыкантам, а потом я испарилась на кухню к Маюми-сан.

- Ты чего такая бледная, Натсуке-чан? – спросила женщина.

- Просто, зря Мисима позвал меня. Его друзья не будут рады такой компании.

- Почему ты так думаешь? – удивилась женщина.

- Потому что для них Накамура Натсуке – странная девочка из элитного класса, которая ни с кем не дружит.

- Когда-то и мой сын был таким, но они приняли его. Примут и тебя.

- Не могли бы вы передать это Мисиме, когда все уйдут? – я протянула Маюми-сан конверт. Было похоже, что там лежат деньги, причем немаленькие. Женщина удивленно на меня посмотрела. – Там песня, которую я дописала. Не хочу, чтобы все думали, что я дала Мисиме деньги.

- Понимаю, - женщина улыбнулась и спрятала конверт в карман фартука.

Оптимистичные расчеты Маюми-сан не оправдались. Мисиму и этих ребят связала музыка, к которой я причастная не была. У них были свои истории, свои шутки, своя компания, в которой мне не было места. Я знала, что Маюми-сан наблюдает за нами, чувствовала, что она расстроена. Но что я могла поделать? Постараться понравиться? Хотелось ли мне этого? Нет. Единственный близкий человек в этой компании – Мисима, сейчас тоже был далек. Мы жили в разных мирах, которым, казалось, не суждено было соприкоснуться друг с другом.

Стало невыносимо грустно. Отец позвонил, чтобы узнать, как у меня дела, а я стала нести в трубку какую-то околесицу: извинялась, что не уследила за временем, говорила, что сейчас приеду в спортзал… В общем придумывала отговорку, чтобы поскорее исчезнуть с праздника, на котором мне не были рады.

Выйдя из дома Мисимы я позвонила отцу и все объяснила, сказала, что еще погуляю, и отключила телефон. Не было настроения говорить с кем бы то ни было. Вечерний город прекрасен: небо чуть розоватого оттенка, прохладный ветер, из окон домов доносятся разговоры за семейным столом и дурманящий аромат материнского ужина, приготовленного с любовью и заботой. Никогда не ела еды, приготовленной матерью. Только сегодня Маюми-сан угостила меня. Ни с чем несравнимое лакомство, вне зависимости от сложности исполнения блюда.

Как я оказалась на той самой аллейке по дороге в школу? Не знаю. Ноги сами привели. Сев на мягкую траву, что росла на покатом берегу речушки, я откинулась на спину и стала смотреть на проплывающие по вечернему небу синие и розовые облака. Только на закате небо может быть таким ярким, как палитра художника.
- Ну и от кого ты бежишь? – спросил меня знакомый родной нежный и красивый голос. Хиросе. Кажется, я задремала. Перевела взгляд на призрачное видение. Братик улыбался мне.

- От себя, наверное, - ответила ему правду.

- Зачем?

- Потому что не чувствую себя на своем месте.

- А где чувствуешь?

- Пока что нигде.

- Это подростковое. Со временем пройдет, - рассмеялся и растрепал мне волосы на макушке. – Как тебе Мисима?

- Я влюбилась.

- Так и думал, что это произойдет.

- Это был твой коварный план?

- Если честно, да. Но, кажется, ты еще не готова. Да и он. Вы молоды. У вас впереди вся жизнь, чтобы понять…

- И когда мы будем готовы?

- Когда зацветет сакура…

- Это твой любимый срок?

Видение не ответило. Вновь посмотрела на него, но рядом уже никого не оказалось. Только воздух как-то странно колыхался в этом месте, словно марево от раскаленного асфальта… Проснулась. Даже марево исчезло. На его месте человек, вполне реальный, высокий, весь в черном, только рубашка красная, одетая на черную майку. На шее ошейник с шипами. Мисима.

- С кем ты говорила? – удивленно спросил он.

- Я задремала, наверное, говорила во сене.

- И в кого ты влюблена? – сел рядом. Спросил явно с каким-то потаенным интересом.
- Секрет, - улыбнулась я и перевела взгляд на реку, мерно текущую по своему руслу. – Что ты тут делаешь, Мисима? Тебя гости ждут.

- Ты мой главный гость. Убежала, как будто пожар тушить нужно было, а теперь мирно спишь на берегу реки. Как это понимать? – опять обиделся.

- Прости. Просто мне было не комфортно среди твоих друзей.

- Твоя стихия – одиночество?

- Нет, в средней школе у меня много друзей было. Просто сейчас мне комфортнее одной.

- И как долго это еще будет продолжаться? – странный тон. Нетерпение. Повернула голову к нему и посмотрела снизу вверх: лицо напряжено, глаза сосредоточенно смотрели на водную гладь. "О чем думает этот парень? Не могу его понять. Наверное, это одна из причин, по которой он мне нравится".

- Пока не зацветет сакура, - ответила первое, что пришло в голову.
 
Мисима устал ждать. Он резко развернулся в мою сторону, наклонился и навис надо мной. Я со свой спортивной реакцией и то уследить не смогла. Два красивых, словно у ангела, глаза смотрели на меня испытующе. Осознание того, что сделает Мисима, если я не оттолкну его, пришло ко мне довольно быстро. Ни за что не оттолкнула бы.

Его губы мягко коснулись моих, а затем он чуть отстранился, чтобы посмотреть на мое влюбленное красное и счастливое лицо. Кажется, увиденное его устроило. Мисима вновь поцеловал меня, теперь уже увереннее и настойчивее. По телу, словно мед, разлилось тепло, пробежала легкая дрожь… Мисима отстранился от меня не без труда.

- Тогда, я буду ждать…

Он встал и ушел, насвистывая себе под нос бодрую песенку, а я так и осталась лежать на берегу, смотря ему в след. Стрела Купидона вонзилась в сердце так, что вытащить ее уже бы не смог ни один хирург. Не думаю, что кто-то, кроме Мисимы, сумел бы понять меня лучше. Сумел бы понять, что для того, чтобы быть со мной, нужно позволить уйти. Залечить свои раны и вернуться, когда пройдет «подростковое».


До отъезда оставалось всего два дня, а мы с отцом уже неделю лаялись, как два бешеных добермана. Я хотела побывать на школьном фестивале. Мисима обещал спеть песню брата, а папа хотел, чтобы я летела в Америку вместе с ним и не на день позже. Как же он не мог понять, насколько это для меня важно? Доводило до бешенства.

Звонок от Мисимы раздался поздно ночью, когда я уже приготовилась отправиться в страну грез и потушила ночную лампу.

- Слушаю.

- Прости, не разбудил?

- Нет. Что-то случилось?

- Ребята из школьной группы не потянут эту песню, Натсуки. Я много думал об этом. Она слишком сложная, а у них еще нет опыта.

- И что же делать? – я забеспокоилась. Песня брата должна прозвучать, без этого я точно не смогу улететь в Америку.

- Мне нужно, чтобы ты села за барабаны. Я уже уговорил Ичиро выступить один раз с нами. Без барабанщика ничего не получится.

- Это шутка? – я почувствовала волнение. Неужели на один вечер сяду на место брата?

- Когда речь идет о музыке, я не шучу, - прям как Хиросе, честное слово.
- Хорошо. Я постараюсь уговорить отца.

И я действительно смогла, но заплатила за это чудовищную цену: мне предстояло остаться в Америке на целый год, так как папе предложили там очень выгодную работу. Интересно, он хотел рассказать мне об этом только по прилету?.. Я сильно обиделась на него, но все же согласилась на такое условие. Решила, пока что не рассказывать о нем Мисиме. Знал ли он, что сакура для него зацветет только через год?.. Если бы отказался ждать, то я бы смогла это принять. Я так думала.

Наша новоиспеченная группа собралась у меня дома в гостиной и шумела там по полной программе все два дня, что остались до школьного фестиваля. Отец снял себе номер в отеле и домой не приходил. Правильно делал, я все еще была неимоверно зла на него, хотя обидеться как следует не получалось, все-таки это был мой отец, да и тем более, где-то в глубине души я чувствовала, что это правильное решение.



Никогда бы не подумала, что люди увидят меня, одетую в футболку брата, в его ошейник и тяжелые ботинки (благо размер обуви у нас был один). Впервые на мне оказалось столько косметики: черные тени вокруг глаз, темно-коричневая помада, выпрямленные непослушные волосы, которые в этот день вдруг стали вести себя хорошо. На пальцах перстни, на руках браслеты, в груди бешено бьющееся сердце. Машинально раскрутила палочки, у Ичиро невольно вырывался смех – совсем как брат перед выступлением. Эта мысль меня успокоила, пусть и немного. Еще чуть-чуть успокоили руки Мисимы, лежащие у меня на плечах, но до конца от паники избавиться не удалось.

Парни вытолкнули на сцену. Думала, что испугаюсь нескольких сотен глаз, направленных на меня, но они наоборот помогли мне собраться. Осознать всю ответственность ситуации.

Держась за руки, мы подошли к краю сцены и поклонились, а потом заняли каждый свое место. Ичиро – клавиши, я - барабаны, Мисима, хотя нет, сейчас это был Тенси – гитара.

Мелодия зазвучала совсем не так как на репетициях. Она была полна энергии зрителей и нашей энергии. Каждый мой удар шел от души, на мгновение показалось, что я вижу себя со стороны, а на моем месте вовсе не я, а Хиросе. Его последняя песня, его последнее выступление, как только смолкнет последний аккорд, он отправится на небо, чтобы присматривать за нами. Но пока мы играем, пока поем, братик здесь. Он во мне. Он в словах песни. Он в каждом, кто слышит ее.

***

Сакура зацвела, и я вернулась в Японию. Дождался ли меня Мисима? Я не знала ответ на этот вопрос, но теперь я точно знала, что готова быть с ним, потому что именно рядом с Мисимой мое место. В Америку стоило уехать, хотя бы для того, чтобы понять это. Я вернулась так скоро, как смогла, как только отцу надоело слушать мои нескончаемые влюбленные вздохи. Он лично купил мне билет на самолет и усадил в него, сказав, что прилетит домой, как только закончится контракт. Попросил к этому времени не сделать его дедушкой. Я рассмеялась, но папа явно не шутил. Надеюсь, что потенциальный отец его внуков все еще ждет меня.

Теперь Мисима популярен. Не только в нашем городе, но и во всем интернет пространстве, ну, а где интернет, там и весь мир. Что до меня, я выиграла золото на соревнованиях, получила свой заслуженный 6 дан и вскоре должна была приступить к обучению первой группы детишек в нашем с отцом центре айкидо.
Никто не знал, что я вернулась в Японию, потому никто не встречал меня в аэропорту. Наверное, мой способ возвестить о своем возвращении был самым глупым на свете: я написала Мисиме смс: «Встретимся на нашем месте», - и выключила телефон. По мне лучше было весь день просидеть на берегу реки, чем сразу прочитать ответное сообщение: «Наивно полагаешь, что я все еще тебя жду?». Отогнала от себя навязчивую картину с подобной смской и, улыбнувшись, двинулась к выходу, чтобы поймать такси.

На входе в парк мое сердце неистово билось. Вдруг его там нет? Хотелось поскорее проверить, но так же сильно не хотелось разочаровывать себя.
Вот он – берег реки. Мисима в своем рокерском прикиде сидит на берегу и, напряженно смотря на горизонт, думает о чем-то. Медленно подхожу к нему. Ноль внимания.

- Мисима…

Его глаза, его прекрасные глаза обиженно смотрят на меня. Похож на щенка, которого хозяева бросили одного в пустом доме: он бы рад покусать их за такое отношение, но любит и ничего не может с этим поделать, тем более они обещали вернуться…

- Ты не могла сказать, что уедешь почти на год?

- Боялась, что тогда не будешь ждать…

- Я прощу тебя только в одном случае. У тебя одна попытка, - встал на ноги и посмотрел на меня. Знаю, что уже простил. Глаза озорные, как у чертенка. Скрестил руки на груди, наверное, так и тянуло обнять меня, но он держался.

- Я люблю тебя, - три заветных слова. Те самые, которые он хотел услышать.
Наконец оказалась в его объятьях, наконец вдохнула его аромат, наконец запустила руки в его волосы, вновь коснулась его губ… Здесь мое место. Рядом с человеком, которого я люблю всем сердцем.


Сакура зацвела, Хиросе. Дни напролет слова твоей песни со мной, а, значит, и ты где-то рядом. Парень, которого ты нашел для меня, самый лучший на планете. Все девочки грызут ногти, смотря на нас. Спасибо, братик. Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня. Однажды, мы вновь будем вместе, а пока я буду жить, чтобы тебе было не скучно наблюдать за мной с небес…

Конец.