До сих пор перед лицом тот его умоляющий взгляд пе

Рыбак Зубайраев Расул когда-то был богат. Он икру чёрную добывал так много, что деньги, полученные за неё, считать не успевал, а взвешивал их на весах, и в тетрадь записывал: «1 килограмм рублей по 1 тысячи… 5 килограмм рублей по 500 рублей… Занял 10 рублей килограмм пятитысячных …». Так к нему в изобилии всё валило в то время на море … Когда он ловил рыбу сетями на шлюпках на Кизлярском побережье. Но как давно это было … Расул сейчас сидит на гнилой скамейке из узкой доски во дворе, и докуривает сигарету, которую он попросил у проходящего мимо холостого сельского учителя. Проводив взглядом уходящего учителя, Расул произнёс: «Женился бы … И зарплату ведь получаешь … Дом целый выделили …». «Женится … Куда денется … Расскажи лучше, Расул, о море … Жизнь ведь твоя там прошла …», - сказал я, подвинувшись поближе. Выкинув в сторону окурок сигареты, Расул не с разу начал: «В то время нам часто встречались тюлени. Специально мы их не ловили, но они попадались в сети сами вместе с рыбой. Тюлени ценились из-за целебного жира, но ещё более ценилась чёрная икра осетровых пород рыб, за которой мы и проводили дни и ночи в открытом море. Поэтому тюлений жир был всего лишь второстепенный продукт нашей охоты на море. Попавшегося тюленя обычно убивали ударом палки по голове и кидали в шлюпку, чтобы снять изнутри жир, и варить для получения жира. Однажды рано утром, когда мы снимали в спешке сети, пока не было водной полиции или пограничников, и затаскивали в шлюпку их, вместе с осетрами в сети оказался тюлень. Он был очень красивый, и страшно переживал сейчас за свою жизнь, поглядывая на человека сквозь ячейки сетки, которыми он был опутан, как будто он знал судьбу своих исчезнувших собратьев, попавших в сети к людям, и представлял себе сейчас неминуемую казнь. Это все было видно по его лицу, которое выражало все его состояние. Нет, тюлень панически, как рыба, не бился в сетях, предвидя свою гибель. Он всё время смотрел на человека, и именно в глаза человека. Тюлень понимал, что единственная надежда на жалость человека. Поэтому он смотрел в глаза человека так жалостливо, как бы улыбаясь, прося его, моля о спасении и милости с его стороны. Когда я остановил на лице тюленя взгляд, то он начал, как ребёнок, водить мордочкой из стороны в сторону, широко улыбаясь, и умоляя меня о пощаде и жалости. Он не сводил взгляд с меня. В моих руках была та самая толстая и короткая палка, которой их убивали, и которой я через минуту должен был его убит. Периодически он издавал тонкий голос, как бы писк, больше похожий на стон. Было видно, что ему удавался этот стон с трудом из-за слабости и голода, но он был вынужден делать это, надеясь, что его услышит человек, и он его пощадит сейчас. Тюлень сейчас так боялся, как будто он однажды уже пережил свою казнь, или он был свидетелем такой казни над своими собратьями. Меня удивило это состояние животного и его умоляющий вид, просящий пощаду и спасение у человека, и я нагнулся над ним, над его мокрым лицом, запутанным в ячейках крепкой шёлковой сети. Он с трудом издал ещё три стона, как бы прося пощадить его, и говоря: «Пожалуйста … Ради бога … Пощадите меня … Не убивайте меня …». Было видно, что это молодой тюлень. Он был голодный, и исхудавший. Возможно, что он был в плену в сетях уже неделю. И всё это время он ничего не ел. Он переживал и страдал о приближающейся встрече с человеком, о приближающемся аде для себя. Он понимал, что это роковая встреча неизбежна, и что она приближается с каждым днём. У него была надежда, что человек, не найдёт сети и его, что человек, может, забыл про них. И, может, когда-нибудь ему удастся выпутаться из них. Тюлень иногда думал: «Ничего, если даже не удастся выбраться из сетей … Я тихо умру медленной своей смертью в своей воде … Лишь бы не попасться в руки человека … Он убьёт меня с разу и жестоко …». После того, как он издал стоны, по его лицу потекли слёзы. Я сначала подумал, что это были капли воды, оставшейся на его спине. Но это были слёзы молящего о пощаде, предчувствовавшего свою смерть. Тюлень несколько раз поводил мордочкой из стороны в сторону, и опустил голову. Видя это его состояние, я тоже опустил палку в правой руке, приготовленную для удара по его голове. Мой напарник Артур, сильный парень, и наркоман, на шлюпке уже ругался, видя, что я задержался над тюленьем. Я ответил, что я не смогу убить его, и сказал ему: «Не убивай его … Отпусти …». Сказав это, я взял кружку и подошёл к алюминиевой фляге в углу дна шлюпки, чтобы черпнуть воду для питья. Я не успел выпить и половину кружки, как сзади услышал почти одновременно громкий стон тюленя и глухой резкий удар палки … «Убил всё-таки … Сука ... Просил же не убивать …», - произнёс я про себя. В момент удара в его угасающем сознании мелькнуло: «Он убил меня … Зачем он это сделал … Кто он …». То улыбающееся, умоляющее лицо и глаза были залиты кровью. Тюлень умирал.
Через три месяца Артур утонул на море, попав ночью в шторм. Я потерял всё, что заработал на море. Влез в долги, пытаясь восстановить потерянное, покупая сети и шлюпки. Моя жена и сыновья и до сих пор расплачиваются за мои долги, сделанные мною на море. Всё, что я заработал на море, убивая рыбу, добывая икру, всё ушло, как сквозь пальцы, без благодати, без приумножения, без какой-либо мало-мальски ощутимой пользы для меня и моей семьи …». Посмотрев куда-то в даль, Расул тихо произнёс: «До сих пор перед лицом тот его умоляющий взгляд перед смертью».