Иван пичуга часть вторая

                Чёрный  глаз
                Александр  Маляревский

           Другой раз Ивана  направили на осенний забой оленей в  тундре, в пяти километрах от села. Стационарного  пункта забоя   совхоз не имел, поэтому каждый раз  сооружался временный, а значит примитивный, кораль - загон  для  забоя оленей. Его строят  в виде деревянного забора или частокола, внутри которого,  среди нескольких отделений, куда загоняют оленей, сооружается рабочая камера -  небольшая  площадка, огороженная забором. Именно здесь происходит забой. Сегодня убивают оленей, как считается, более гуманным методом - при помощи пневматического пистолета, приставленного  к затылку животного. Во времена же  Ивана Пичуги это делалось при помощи куска металлической трубы, которым забойщик, с размаха, сильно ударял оленя в область затылка,  отчего тот оказывался напрочь парализованным.  Бывает, забойщик не с первого удара  укладывает оленя, а гоняется за ним по замкнутому пространству забойной камеры, нанося удар за ударом по голове животного, пока не добьётся нужного результата. Его тут же за ноги, с ещё работающим сердцем, выволакивают на площадку для  освежевания и разделки. Незамедлительно перерезается горло для обескровливания, сдирается  шкура, и так же немедленно туша освобождается от требухи... В своё время Ивану предлагали  быть забойщиком. Но, понаблюдав   за предложенным процессом, Иван категорически отказался.  Нет! Это не для Ивана. Другое дело  - охота. Выстрел -  и олень или сохатый падает замертво...               

        На следующие утро после забоя Иван отправился в тундру на своём "Буране" пополнить запасы куропаток, зайцев, а если повезёт, то и от оленя не откажется. Только вот старая лицензия кончилась, а новую забыл выписать у охотоведа. Всё потом, да потом...  Перебравшись по заснеженному льду реки на другой берег, Иван выехал в тундру и через пару километров наткнулся на  встревоженное, сбившееся в  кучу, стадо оленей. Тут же палатка, возле которой стоял Николай,  чукча-пастух. Иван узнал его - только вчера общались на корале.                -Что случилось?- подъехав, спросил Иван.                -Волки, отнако. После кораля мы решил дать олешкам пастись малость. Наши  ушли  село, навестить своих.  Я остался тут вот с ними, отнако, - чукча показал на трёх  собак-оленегонок у его ног.
-Ночью олешки зашумел, Собачки лаял.  Понял: волки, отнако.  Стрелял вверх, стрелял. Темно, не витно.  Опять  стрелял. Олешки разбежался. Утром с собачками хотил, собирал их место. Три олешка волки резал, отнако. Там лежат, - пастух махнул рукой в сторону небольшой сопочки.                - - Забирай на приман, если нато.                -  -- А вы разве не будете их разделывать?-  нарочито удивился Иван.                -Олешка  замёрз с требухой. Мясо плохое.
Конечно, Ивану было известно, что чукчи едят мясо только тут же  забитого оленя и разделанного так, как это делали их деды и прадеды.


         Подъехав к одному из лежачих оленей, Иван легко перекатил окоченевшую тушу оленя в сани и отправился в тундру, проверить петли, капканы, да пострелять куропаток. Через несколько километров он остановился, сбросил груз с саней и прикопал наполовину в снег. Вокруг  туши замаскировал четыре капкана, закрепив их цепи с чурками на концах глубоко в снег, - заякорил.

          Продвигаясь дальше, Иван вдруг заметил: что-то чёрное мелькнуло впереди и исчезло. Прибавив газу, подъехал к неглубокому заснеженному руслу ручья и увидел слева, внизу, убегающую росомаху. Развернув "Буран," Иван поехал вдоль ручья, прибавляя скорость, вдогонку за  ней. Вот он уже сравнялся с бегущим по дну ручья зверем. Но та продолжала бег. Расстояние до неё было метров пятнадцать. Стрелять Иван не решался.  Во-первых, в стволах ружья патроны с третьим номером дроби, а  во-вторых, зверь был справа, значит стрелять надо было с левого плеча, что для Ивана было не удобно. Поэтому он решил обогнать, выйти вперёд зверю, чтобы остановить его. Стоило Ивану опередить росомаху метров на пять, как та резко изменила направление своего бега. Легко взобралась на противоположный обрыв ручья  и понеслась в открытую тундру, в сторону Пекульнейского хребта. Пока Иван искал удобное место для пересечения ручья, росомаха была уже далеко. Наспех перезарядив ружьё картечью и уложив его на колени, Иван ударил по газам. Достаточно ровный снежный покров тундры позволил "Бурану" набрать приличную скорость.  Расстояние до убегающего зверя заметно сокращалось. И когда до бегущей росомахи оставалось  пять-семь метров, Иван сбросил  газ и "Буран" резко остановился. Схватив  лежащее на коленях ружьё и встав с сидения на ноги, прицелился и нажал на спусковой крючок - выстрела не последовало.                " Фу ты, чёрт...- ругнулся Иван - Предохранитель!.."
Этих несколько секунд замешательства хватило, чтобы зверь снова стал недосягаем для выстрела наверняка. И опять погоня. Те же пять-семь метров. Остановка... Прицел...  В момент, когда палец нажимал на спусковой крючок, росомаха резко поменяла направление  бега, и выстрел не достиг цели. Разворачивая снегоход, Иван решил на этот раз приблизиться к зверю вплотную и не дать ему уйти. Вот лыжа снегохода  уже почти касается бегущего зверя.  И только Иван сбросил газ, росомаха развернулась и прыгнула прямо на капот "Бурана". И если бы не ветровое стекло, о которое клацнули звериные клыки, она точно вцепилась бы в него. Иван опешил от такой нежданности. Он  даже забыл  про ружьё. Резко нажал рычаг  газа и снегоход рванул с места, сбросив с капота росомаху, которая тут же попала под правую гусеницу. "Буран" качнуло так, что не только ружьё улетело с колен, но  и сам  Иван с трудом удержался на нём. Отъехав с полсотни метров, не сбавляя скорости, он  оглянулся. Росомаха, как ни в чём не бывало, убегала прочь. Иван остановился. Его  била мелкая дрожь. Он с ужасом вспомнил её раскрытую, клыкастую пасть в полуметре от себя...  Решив не испытывать судьбу,  вернулся, подобрал ружьё и долго провожал взглядом удаляющуюся чёрную точку, пока та не растворилась в белом безмолвии...               

        Стрессовое состояние не давало ему покоя. Он плохо соображал и никак не мог двинуть "Буран" с места - тело не слушалось его. Попытался что-нибудь произнести, но вместо внятной речи получилось какое-то мычание. "Ого!"- только и смог проговорить Иван, щупая рукой штаны между ног - сухо ли там...               

         Мало-помалу приходя в себя,  он поехал в сторону дома. Но уже через километр  остановился и не поверил своим распахнутым настежь  глазам: из-за небольшой сопочки, навстречу ему, грациозно вышагивая, двигался красавец-олень. Увидев охотника,  остановился. "Так вот по какой причине здесь крутилась росомаха! - мелькнуло у Ивана. - Но почему он не убегает?.."                Рука сама потянулась к патронташу за патроном с пулей. Перезарядив ружьё и сняв с предохранителя, он какое-то время решал:   стрелять или нет. А вдруг этот олень с того чукотского стада.  В этот момент олень рванул с места  и  у Ивана сработал охотничий инстинкт: привстав на ноги, он  выстрелил и красавец-олень, подкосившись на все четыре ноги, уткнулся мордой в снег... И - тишина... Несколько минут Иван , не двигаясь, тупо смотрел на лежащего оленя:                " Ну зачем я его завалил?" - укорял себя Иван, проглядывая пространство вокруг - не видел ли кто? Теперь он точно утвердился в том, что этот олень из стада. Дикий сразу бы убежал и   не подпустил бы охотника на выстрел. Это только во время гона дикари-самцы, сексуально озабоченные, могут не обращать внимание на опасность и даже быть настолько агрессивными, что  не исключено нападение на человека, как на соперника. 

Посокрушавшись о содеянном, Иван обошёл вокруг бездыханного оленя, решая, что делать. Надо разделывать, не бросать же столько мяса.  Подогнал снегоход, перекатил тушу оленя в сани и поехал к ближайшему распадку с большим надувом снега.                День катился к своему завершению, поэтому разделать надо быстро. Что и было сделано. Но тревога не покидала Ивана: "Как  поступить? Зачем мне это мясо? В магазине оленины - завались!..." Бесконечно кляня себя за несдержанность, искал выход из сложившейся ситуации. Ведь его могут встретить и потребовать объяснить, откуда мясо оленя? Завалил дикаря? Где лицензия? И чтобы не нарваться на неприятности, Иван решил мясо и все отходы от оленя оставить в тундре. Выкопал в снегу две глубокие ямы, в одну уложил мясо, в другую - отходы.               

          Сумерки плотно укрыли тундру и Иван, включив фары снегохода, отправился домой. Уже подъезжая к реке, заметил  светящуюся точку слева. Она двигалась как бы наперерез.                "Ну вот, - подумал Иван. - Правильно, что подстраховался". Светящаяся точка постепенно приближалась и, наконец, два снегохода встали  друг против друга. С встречного "Бурана" сошли двое мужчин и направились к Ивану. Это были зоотехник совхоза Андрей Симкин и  Николай - чукча, с которым Иван утром разговаривал у палатки. Андрей поздоровался с Иваном, пожав ему руку. А чукча молча прошёл мимо и направился к саням Ивана. Через несколько секунд Николай вернулся  и на вопрос Андрея:       -Ну что там?- ответил:                - Ничего нэтту...   
- А где же олень?- Андрей посмотрел прямо в глаза Ивану.                - Какой олень?                -А тот, в которого ты стрелял.                - Не стрелял я ни в какого оленя.                - Ты стрэлял! Стрэлял!- почти закричал чукча. Тыча пальцем в висевший на его груди бинокль, не умолкал: -Мой черный глаз всё   видел! Я был на сопка.  Я тебе кричал: "Нэ стрэляй, нэ стрэляй!." - а ты стрэлял...                "Ага, можно предположить, что за пять километров я мог услышать твоё "нэ стрэляй!"- подумал про себя Иван.                -Так,- заключил Андрей,- поедем  к палатке, там разберёмся.             

         Уже у палатки,  долго ещё препирались Николай и Иван, каждый доказывая свою правоту, пока, наконец, зоотехник  отозвал в сторонку Ивана и потихоньку  объяснил ему:                -Ты же не первый год живёшь здесь и прекрасно знаешь, что чукчи врать никогда не станут, даже ради собственной выгоды.            Иван, наклонив голову, молча слушал.                -Поэтому - мой тебе совет: как хочешь, но договорись с Николаем о мирном решении этого конфликта. Иначе тебе мало не покажется, если  узнает директор, что  ты отстреливаешь совхозных оленей...

          Иван подошёл к чукче, похлопал  по плечу:                -Слушай, Коля, сегодня уже поздно, давай завтра встретимся. Я приеду утром, поговорим...                - Латно, тавай завтра. Если завтра  мы не уветём стато в тунтру.
Домой Иван вернулся в подавленном состоянии. На вопрос жены:    -Что случилось?- только отмахнулся.                -Потом расскажу. А сейчас - сходи к бабе Даше, возьми у неё трёхлитровую банку браги, - жена в недоумении подняла брови.       -Давай, давай, сходи,  может  она ещё не спит.                Жена молча оделась, взяла банку и вышла.                "Устал, небось, шибко Ваня, - подумала Катя,- Хочет с устатку выпить. Но зачем три литра? Хватило бы и полторашки..." 
Вернувшись с брагой домой, Катя обнаружила Ивана спящим на диване. Будить не стала, а только прикрыла пледом из шкур оленей и сама отправилась в постель.               

        Утром Иван подхватился чуть свет и первым делом увидел стоящую на столе трёхлитровку с брагой. Проснулась и жена. Наскоро одевшись, прихватив банку, Иван направился к выходу.                - Ты можешь объяснить, что происходит?                Он повернулся к жене, обнял её, поцеловал:                - Всё нормально, Катюша, не переживай. Скоро я все объясню.

         Напрасно Иван торопился. Стада на месте не оказалось, как и палатки оленеводов. Чуть присыпанные позёмкой следы от снятия палатки говорили о том, что чукчи со стадом оленей ушли не только что, а значительно раньше. Постояв немного и погоревав, что не удалось угостить Николая брагой и тем самым загладить свою вину пред ним, Иван запустил снегоход и стал разворачиваться. И вдруг из под лыжи, в снежном комке, показался бинокль. Тот самый, что висел на груди Николая.                "Чёрный глаз!  Вот это да! Как же он его забыл?" - вертелось в мозгах Ивана. Поковырявшись в снежных наносах на месте палатки и ничего больше не обнаружив,  отправился домой.               

        Дома  Иван, в общих чертах, рассказал жене о событиях вчерашнего дня. Конечно, жена, поохав, пожурила за неосторожность с росомахой и отчитала за оленя.                - Ведь дома есть и оленина, и зайцы, и куропатки, и рыба всякая и разная... Зачем надо было рисковать?!                - Извини, Катюша, не удержался... Сработал охотничий инстинкт. 
- И не вздумай везти это мясо с тундры домой. Я его всё равно выброшу...
- Нет, нет. Я не буду его забирать. Пусть остаётся там, звери съедят.

        На следующий день Иван отыскал зоотехника Андрея и отдал ему бинокль для передачи Николаю.                - Хорошо, передам, но когда я буду в его бригаде - пока неизвестно.               
Только через полгода Иван узнал от Андрея, что бинокль уже у Николая, и что тот передал ему привет и благодарность.               
- Не переживай,- внимательно глядя в глаза Ивану и похлопав по плечу, с ухмылкой, как показалось ему, произнёс Андрей...               

         И правда, все эти полгода Ивана не покидала  каждодневная тревога: а вдруг Николай пожалуется, или уже пожаловался...   Эта мысль измучила его. Да и  чего это Андрей так ухмыльнулся... Конечно "привет и благодарность" от Николая несколько успокоила его, но червь сомнения делал своё дело.  А  через пару месяцев, бригадир строителей, придя с планёрки,  сказал  Ивану, что его  персонально вызывает директор...

 " Вот и приехали!" - подумал Иван,  понуро плетясь  в контору...


Апрель, 2019 г.