Я вернулся

      -  Везите в реанимацию…- сухой и безучастный голос дежурного врача тотчас превратил грозный диагноз в обыденность. Движения медсестер, выполнявших указания доктора, лишены всяческой суеты и через пару минут в полупустом приемном отделении раздался грохот от колес каталки…
      В сотый раз Зайда поблагодарила небеса, что стала врачом, и следуя настояниям матери, после института пошла работать именно реаниматологом, чтобы понять, по плечу ли такая сложная профессия. Спустя годы она сменила специализацию, и напряженные дежурства, и ночной врачебный марафон стали для нее хорошей школой. Но сейчас, в эту минуту, находясь в нескольких метрах от отделения, Зайда перестала ощущать себя медиком. Она -  жена тяжелобольного пациента, которая не может быть уверена в том, что сулит завтрашний день и ощущая болотную топь в душе, засасывающую ее без остатка, попыталась отогнать мрачные мысли, наседавшие ее подсознание. Не в силах думать о чем-либо или ехать куда-либо, она устало опустилась на кушетку и перед ее глазами явственно проносились картинки - вот каталка движется по длинному коридору, теперь Стальбека укладывают на кровать, медсестры молча и споро устанавливают центральный венозный катетер, подключают прикроватный монитор…




       …Стальбек оглянулся и увидел за собой двух рослых молодых юношей. Нисколько не удивившись спутникам, которые молчаливо и шаг за шагом следовали за ним, он взял направление на восток, где в сизом предрассветном тумане горели огни костра.
       Он не может внимательно рассмотреть тех, кто идет за ним неотступно. Но даже беглый взгляд позволил понять, что они отдаленно напоминают ему друзей детства. Очень странно. Напоминают двух друзей, но они будто чужие. Тот, что справа похож на Сергея Матвеева, с которым вместе провели босоногое детство…
Когда годы спустя встретились они вдвоем в Москве, друг уже стал признанным врачом-офтальмологом. Обнявшись, закадычные друзья со смехом вспоминали детские проделки на Суусамыре и Сергей говорил с упоением по-киргизски, с радостью вслушиваясь в речь Стальбека.
       - А помнишь, как мы убегали на речку…
       - Конечно, еще помню наши шалаши, сооруженные из тала, и как наловленных рыб жарили на костре, нанизанных на прутья. Ммммм, вкуснотища…
       - Стальбек, а помнишь, как ты у бабушки выпросил банку сметаны и пожарил в казане шампиньоны, собранные на лугу возле речки…До сих пор не могу забыть аромат и вкус тех жареных грибов…
       - Да, потом мне влетело от родителей пацанов, что кормлю их чем попало и где попало…
       Грибы в киргизских селениях не признавали едой и когда ребята, наевшись до отвала необычным блюдом Стальбека, возвращались домой и отказывались от ужина, родители забили тревогу «ой-бай, дети едят грибы».
       - Папа, папа, - подбегали к оживленным мужчинам сыновья Сергея и вопрошали удивленно, -  на каком языке ты говоришь?
       - На киргизском…
       - Значит ты киргиз и мы киргизы!? Почему же ты похож на русского…
       - Я много лет прожил в России, - сквозь хохот Сергей договорил, - и поэтому стал похож на русского…
       Юноша, что следует за Стальбеком слева, больше напоминает ему Тылыбека. Он не был киргизом, но выросший с младенчества в аиле прекрасно владел языком. Его - чернокожего малыша - подкинули в гостинице семье киргизов, которые поехали вместе с родителями Стальбека в Москву на Всемирный фестиваль молодежи, который проходил с размахом в 1958 году. Нашлись добрые люди, помогли быстренько оформить документы на усыновление, и семья благополучно прибыла на родину с новоиспеченным ребенком. Вскоре экзотичный мальчик стал своим среди сельских ребят и лишь гости удивленно расспрашивали про его происхождение. Потом Тылыбек женился на русской девушке и заимел свой магазин…
       «Если горит костер, значит там есть люди, - подумал Стальбек и ускорил шаг, его спутники бесшумно передвигаясь, не отставали от него. 
       …Три аксакала в белых конусообразных войлочных колпаках на зеленой поляне Суусамырской долины выглядели естественно и гармонично. Они степенно восседали на пестром ковре шырдак и будто ожидали кого-то. Стальбек приложил правую руку к сердцу и поприветствовал стариков:
       - Я, Стальбек – сын Эсенкана…
       Белобородые старцы одобрительно закивали головами. Старейшина, сидевший посередине промолвил:
       - Знаем, знаем - внук Алымкула, мы тебя ждали…
       Они между собой называли имена всех его прадедов до седьмого колена и Стальбек нисколько не удивился тому, что аксакалы хорошо осведомлены в его генеалогическом древе.
       Тот старик, что сидел справа поворошил палкой тлеющие углями звезды, и вновь костер ожил, запылал, выбрасывая в пространство диковинные узоры из пламени.
       - Скажи нам Стальбек, сын Эсенкана, внук Алымкула, доволен ли ты своей жизнью?
       Стальбек выдержал долгий проницательный взгляд аксакалов и невольно оглянулся назад. Два его молчаливых спутника стояли как верные телохранители, не выражая никаких чувств и эмоций. Но их присутствие странным образом вселяло уверенность в Стальбека, и он неторопливо и вдумчиво начал держать ответ перед советом старейшин…






       - Может быть вы поедете домой, отдохнете, а утречком снова к нам, - обратился к Зайде врач, худощавый, слегка сутулой фигурой. Он снял очки и устало посмотрел на женщину. Вокруг его покрасневших глаз и на переносице остались заметные отпечатки от рамки оправы. – Кризис позади, вы вовремя привезли его к нам, что позволило избежать обширного кровоизлияния в мозг…
       - Доктор, - Зайда умоляюще взглянула на него, ее миндалевидные черные глаза наполнились слезами - позвольте на пару минут зайти к нему, просто взглянуть… потом, потом я поеду домой…
       Она была уверена, что никуда сегодня не поедет, и ночь проведет здесь, но об этом врачу говорить не обязательно.
       - Вы знаете, что это не положено, но… в качестве исключения, как коллеге-реаниматологу можно…на пару минут, - легкая улыбка тронула его серьезное лицо и он вновь надел очки, которые немного скрывали его усталый взгляд.
Зайда медленно зашла в палату реанимации. Стальбек лежал на кровати со спокойным и безмятежным лицом, будто спал на зеленом ковре Суусамыра, и только капельница и больничный интерьер свидетельствовали о его болезненном состоянии…






       «Суусамыр, Ой-кайын – моих предков земля
       Доброту, благородство вселили в меня…»
       Маадамбек чон ата в гневе был страшен. Его распахнутый тулуп, войлочная шапка намокли от ливневого дождя, он, не замечая этого, грозно размахивал руками и бегал вокруг верблюда, который поскользнувшись на влажном черноземе, свалился в овраг и беспомощно раскинул вверх свои конечности.
       - Куда смотрел, паршивец, - кричал дед благим матом, - вытаскивайте теперь его.
       Стальбек суетливо забегал, не зная с какой стороны подойти к несчастному верблюду. На голове мальчика красовался холщовый мешок, вывернутый наружу, который то и дело опускался на глаза. Он хотя и спасал подростка от проливного дождя, но придавал ему комичный вид, когда вместе с дедом и дядей Толегеном, увязнув и бултыхаясь в грязной жиже, пытался поднять вьючное животное из оврага.
       Весь домашний скарб кочевников, включая юрту, был навьючен на трех верблюдах. И один из них оказался слабым звеном в дождливый день во время нелегкой перекочевки на высокогорное джайлоо. Неудивительно, ведь этим покорным животным вольготно лишь в пустыне и на равнинной местности. 
       - Своеобразие верблюда в том, что у них нет копыт, они являются мозоленогими, - вспоминая прочитанное в энциклопедии, произнес Стальбек. Всякий раз, когда представлялась возможность, он подолгу просиживал в отцовской библиотеке.
       - Что у них по-твоему, вместо копыт мозоли!? - посмеиваясь, переспросил дядя Толеген, который после волнительного происшествия, весь измазанный грязью вальяжно сидел на коне. Их лошади шли рядом. Ливень прекратился, небо прояснилось и богатое пастбище щедрым зеленым ковром раскинулось перед глазами. Нежную поросль разнотравья буйными горстями украшали яркие горные цветы, которые после обильных дождей выпрямили стебельки и потянулись к солнцу…
       Стальбек, такой же чумазый, как его дядя, привстал на седле, чтобы посмотреть, как далеко находится от них дед, чтобы невзначай не услышал их беседу. После происшедшего в дороге любое напоминание о верблюде дорого им обойдется, и чтобы не попасть под горячую руку аксакала, еще не отошедшего от гнева, мальчик постарался убедиться, что фигура деда мерно раскачивается на скакуне далеко впереди.
       - Вместо копыт, - с серьезным видом продолжил свою мысль Стальбек, -  у них упругая подушка в виде двух пальцев с тремя фалангами на каждой конечности, которая образует широкую ороговевшую подошву…
       - Вот, умник, - расхохотался дядя Толеген, - посмотрим, из чего и каким образом там, на джайлоо будешь пить и кушать, все тарелки и пиалки разбились вдребезги из-за подошв твоих «бескопытных» и «мозоленогих» верблюдов…
       Все летние каникулы Стальбек проводил на благодатном урочище у дедушки Маадамбек чон ата. Он был младшим братом родного деда Алымкула, который сгинул бесследно в жерновах политических репрессий. Дедушка обучил внука премудростям кочевой жизни – пасти и стричь баранов, ездить на лошади, косить сено. Как и подобает аксакалу он тщательно скрывал чувство гордости и любви к всезнающему, бойкому и расторопному внуку, который вскоре превратился в рослого и крепкого юношу, да еще стал …летчиком.
       Звездным часом для Маадамбек чон ата стал полет на самолете АН-2, где за штурвалом сидел его любимец Стальбек, который выучился в Краснокутском летном училище и теперь о нем говорила вся округа, как о человеке, оседлавшего железного скакуна. Уговорить аксакала полетать на самолете оказалось непросто, и когда пилот все-таки поднялся в воздух с самым важным пассажиром и сделал несколько кругов, чтобы дедушка, с трудом скрывавший свой страх и растерянность, мог с иллюминатора лицезреть красоту Суусамыра, оба испытали невероятное чувство благодарности к Творцу, к родной земле, к кровным узам.
       Но как только самолет приземлился и сделал полную остановку, позеленевший и почти бесчувственный от полета дед, вывалившись оттуда как куль на землю, обхватил двумя руками голову и пытался телом ощутить твердь земли. Не переставая произносить молитвы «ля илляхи иллалла…», он, приподнявшись на колени, целовал то траву, то ворот своей рубашки…




       - Зажгите костры! Усталбек летит! Зажгите костры…- эти слова перед смертью все время шептал Маадамбек чон ата. Его разум угасал, а сердце слабело, но с огромной силой требовало лишь одного -мимолетного взгляда на любимого внука, его прикосновения руки.
       А Стальбек в это время был очень далеко… И всегда, в самом потаенном уголке души хранил печаль, что не сумел бросить горсть земли на могилу любимого деда…
       Ыракмет, Маадамбек чон ата!Спасибо, Маадамбек чон ата!



       - Осьминог! Настоящий осьминог! – кричали возбужденно одноклассники, - Стальбек принес в школу осьминога…
       Учитель биологии удивленно посмотрела на ученика, который держал в руке картон, на котором щупальца высушенного моллюска были аккуратно растянуты по периметру. Красивым каллиграфическим почерком Стальбек написал «Осьминог из Тихого океана»
       - Откуда взялся этот осьминог!?
       - Мама купила в магазине замороженные куски рыбы, - ответил сконфуженно Стальбек, - я помогал расколоть лед и там среди морских окуньков обнаружил его… вот принес Вам и хочу подарить кабинету биологии…
       Знал ли тогда мальчишка, что когда вырастет и станет летчиком, то увидит живых осьминогов в Индийском и Тихом океане, будет летать над Красным, Южно-Китайским и Андаманским морями, в Индонезии, Уганде, Судане, Афганистане, Турции, Малайзии. Он не знал… Он мечтал...
 


       Отец приснился Стальбеку… Трижды. В первые два раза он молча смотрел на сына, не решаясь сказать важные слова. Ему уже восемьдесят лет и годы берут свое. Когда в третий раз пришел к нему во сне и тихо промолвил: «ухожу я, сынок», Стальбек потерял покой. Он в Афганистане, занимается перевозкой гуманитарных грузов под эгидой ООН. Пока прибыли летчики на замену, пока он как инструктор не убедился, что экипаж готов справиться с непростыми задачами, прошли дни…
       Успел Стальбек. Он приехал к отцу, который уже не поднимался с кровати. Все чувства, которые отразились в отцовских глазах при встрече, почувствовал сын. Он успел. Он часами сидел рядом и рассказывал обо всем – странах, которые видел, людях, которые встречались на его пути, и благодарный отец медленно кивал ему головой…
       Когда он засыпал, Стальбек, глядя на родное лицо в глубоких морщинах, обострившие во время болезни свойственные отцу мужественность и силу духа, вспоминал как ему-  мальцу - папа сделал первые лыжи из старых, сломанных, а крепления на них из добротной сыромятной кожи.  А вокруг столько естественных горных трамплинов, что можно научиться сложным трюкам, а лыжи были настолько хороши, что вскоре на районных соревнованиях он стал призером. Еще отец научил детей играть в шахматы и шашки, выписывал научно-технические журналы, по схемам которых они собирали модели самолетов,увлеченный любительской фотографией,  терпеливо учил сыновей проявлять, закреплять, фиксировать, подрезать фотографии, сделанные фотоаппаратом Смена, который заменил потом более новый "Москва-5". Помнит Стальбек, как в четвертом классе он научил его ездить на машине ГАЗ-69. Гордый пацан по-хозяйски загонял его во двор, а утром, пока отец завтракал, прогревал машину и выгонял за ворота. Когда в долину Суусамыр отец привез цыплят индюшек, всем было интересно смотреть на диковинных птенцов. Они хорошо прижились и расплодились, а живность выращивал Стальбек, и как рачительный хозяин по осени насчитал их около 300 штук…

       Воспоминания, нахлынувшие в родном доме, окутывали теплом и светом сердце пилота и ему казалось, что он слышит, как зовет его бабушка,и как мама, спеша на работу, дает поручения старшему сыну…
       - Стальбек, посмотри за детьми, - бабушка успевает делать несколько дел одновременно, не забывая давать указания старшим внукам. Они с братом Туганбеком выносят десятиметровую ковровую дорожку из коридора и нещадно трясут ее, пока не почувствуют, что пыли в ковре не осталось. Затем разложив дорожку ровненько, он бежит посмотреть, куда подевались младшие братья и сестренка.
       - Ага, вот вы где спрятались! – малыши с визгом разбегаются в разные стороны и Стальбек играючи пытается их догнать, но дает в последнюю минуту вырваться и убежать им. Так малыши беззаботно и без устали носятся наперегонки на свежем воздухе. А у Стальбека и Туганбека хлопот невпроворот, особенно когда предстоит встречать гостей – министров и других важных лиц, которые часто посещали опытную станцию, но из-за отсутствия гостиницы, останавливались в уютном и гостеприимном доме Алымкуловых. В дни, когда гостило большое начальство дизель не отключали до 2-х часов ночи. Обычно генератор работал до 11 часов, и жители радовались такой редкой возможности почитать, пообщаться, неспешно проверить уроки детей…
       Двенадцатилетний Стальбек самостоятельно разделав барашка, передает женщинам большие чаны со свежим мясом, из которого готовят фирменное блюдо в казане. А он тем временем разносит кумыс гостям и слушает как отец убедительно приводит доводы высоким гостям, которые внимательно слушают главу хозяйства:
«Перспективы у нас самые заманчивые, надо только создать хорошие условия для проживания -  провести линии электропередач, водопровод, телефонную связь, установить ретранслятор на перевале, чтобы люди могли смотреть телевизор…» 
Они жили в поселке опытного механизированного животноводческого хозяйства, который находился на высоте 2400-2500 метров над уровнем моря. Условия для жизни были непростые. Зимы в Суусамыре суровые, высокогорье продлевало ее срок до шести месяцев, поэтому жителям полагались «горные» надбавки, приравненные к «северным». Температура зимой опускалась до минус 50 градусов. На отопление дома уходило до десяти тонн угля, а это две машины ЗИЛа. Воду носили из колодца. В хозяйстве работали высококвалифицированные специалисты – русские, украинцы, немцы. Зарплата по тем временам высокая за счет надбавки за высокогорные условия. Это и удерживало хороших специалистов в хозяйстве. Отец сдержал все обещания и в течение года на опытной станции были проведены линии электропередачи,телефонная связь, а на перевале установлен ретранслятор. Жители,оторванные от внешнего мира, наконец могли смотреть две телепрограммы Фрунзе и Алматы, а в 1970 году, к большой всеобщей радости, чемпионат мира по футболу... 
        Чтобы поехать в Бишкек нужно было преодолеть крутые серпантины, а во время снегопадов, когда закрывались дороги, на помощь чабанам приходили вертолеты, на которых доставлялись продукты для жителей, сено и соль животным.Эти летающие борта будоражили воображение маленького Стальбека и ему часто чудилось, что за штурвалом железной стрекозы сидит он!
       В хозяйстве дети с сызмальства были приучены к труду – участвовали в компании по стрижке овец, окоте ягнят, на сенокосе работали прицепщиками. Стальбек не был исключением.
       Однажды отец объезжал участки и поздним вечером, когда сумерки опустились на землю, он заприметил трактор с зажженными фарами, за которым оставалась борозда вспаханного поля. Что за трудолюбивый работник!? И в темноте не прекращает работу… – недоумевал директор. Каково же было его удивление, когда за рулем трактора увидел своего сына – семиклассника! От переизбытка чувств у отца чуть не брызнули слезы из глаз. Между тем Стальбеку очень нравилось управлять трактором, он не чувствовал усталости и стремился делать все хорошо, чтобы отец гордился им. Отец представал в его памяти крепким и здоровым,жизнерадостным и энергичным. Помнит Стальбек, как ходил с ним на охоту и после точного выстрела отца из охотничьего ружья, по его молчаливому знаку мальчик, подобно охотничьей ищейке бросался за подбитыми куропаткой или козерогом…




       Стальбек часами напролет сидел рядом с больным отцом, силы которого иссякали с каждым днем. Крепко сжимая обессиленную отцовскую руку, горько осознавал, что по молодости и суетности всегда откладывал возможность выразить отцу свою безмерную благодарность. Теперь уже слова излишни… Достаточно сидеть рядом и держать его теплую слабеющую руку в своих.
       Спустя неделю отца не стало...
        Иракмет, аке …Спасибо, отец…



       Зайда вышла во двор больницы, где ночные фонари освещали аккуратно подстриженные деревья и клумбы, которые притягивали взор яркой палитрой и разнообразием пахучих петуний. Она, едва сдерживая слезы, подняла голову и взглянула на небо, на котором изредка поблескивали потускневшие звезды.
«Да, Стальбек, это не звезды», - Зайде казалось, что муж сидит рядом на скамейке, приобняв плечи любимой, и ее воспоминания уносили в далекий Арал, где они познакомились и где зародилась их большая любовь – из-за прозрачной атмосферы на острове Возрождения от звездного шатра аж дух захватывал! Он показывал ей созвездие Рака между созвездиями Льва и Близнецов, и они контурно напоминали своих земных собратьев.
Звонок сотового телефона вывел женщину из раздумий. Звонила дочка.
       - Мамочка, ты еще в больнице? Как папуля?
       - Да, Лейла, останусь здесь, дома все равно не усну. Ему гораздо лучше, врач сказал, что привезли вовремя…
       - Значит, все будет хорошо…Мам…Я тут случайно наткнулась на твой дневник…искала документы…ты позволишь прочитать мне его?!
       Зайда попыталась вспомнить, о каком дневнике говорит дочь, и через долю минуты произнесла:
       - Да, конечно, я его завела в самые нелегкие годы моей жизни…Писала его для тебя…Так что имеешь полное право…видимо время пришло…
       Лейла держала в руках объемную общую тетрадь и не решалась открыть дневник. Какие тайны скрыты в нем? Готова ли она принять то, что написано мамой много лет назад? Какие разочарования вызовут в ней эти воспоминания!? Или напротив откроет для себя неизвестные грани нелегкой жизни ее мамы…






      
«Наконец-то… Поезд тронулся, а мне хотелось, чтобы он шел скорее, не тормозил на выселках и станциях, без остановки, сотрясая надрывным и протяжным свистом, промчался по пустыне, степи, оставляя вдалеке Алма-Ату…Только тоска по дочке не позволяет мне порвать все связи с этим городом…Перед отъездом я ему сказала, как отрубила: «Вернусь, разведемся…» Зачем, зачем он пришел на вокзал, еще и со цветами…Я не вышла к нему и считала минуты, пока поезд не тронется…»

«Мама, ты оказалась права! Ради любви можно выдержать испытания, лишения и простить ревность, измену…Если нет любви, то все выглядит бессмысленным существованием… Ты уходила и твердила мне эти слова «пообещай, что разведешься с ним», а я тебя не слышала. Я смотрела на твое лицо и не могла налюбоваться твоими чертами, твоим взглядом…Даже несмотря на болезнь ты красива, но таяла на глазах, недуг забирал тебя от нас, а мне было страшно…как же я буду жить без тебя, мамочка».

«Мама, слово «развод» был для тебя табу, ты всегда считала, что надо смиренно принимать свою долю, нести ее покорно всю жизнь. Поэтому вспоминая твои последние слова, не понимала сути мольбы-просьбы о разводе. Я тебя ослушалась, продолжала жить с мужем еще десять лет. Я считала, что он – мой крест и в том, что наш союз обречен - моя вина. Но вскоре истерзанная душа билась уже не в клетке, а в камере, основательно обнесенной плитами и бетоном, где не было даже окошка в решетках. И в этот момент я поняла: надо освободить его, возможно другая женщина сможет осчастливить его. И мне сбросить эти ненавистные оковы, как жизнь с нелюбимым…»

«Сбежать куда глаза глядят…Сбежать на край света… Мою мольбу услышали небеса. Так я оказалась на острове «Возрождение», его название многообещающее для моей души, хотя создается ощущение, что попала на иную планету… Я – единственный врач в научной экспедиции, которая занимается исследованием флоры и фауны острова. Вокруг кроме нас нет ни одной живой души - пресную воду и продукты привозят на самолете Ан-2 или вертолете.
Расположение лагеря в виде кольца. Посередине флагшток с голубым флагом. Это центр, где проводятся различные мероприятия. По сути мы находимся на дне Аральского моря и нас поражают невероятные находки -  диковинные ракушки, зубы акул, окаменевшие останки морских животных. Недалеко от лагеря есть удивительно красивое поле, усыпанное крупными белыми створками ракушек. Необыкновенная красота! Трудно поверить, что здесь, когда-то бушевало море, легко поднимая могучие волны, рассыпалось белой пеной…   
Неоднократно на нас стеной надвигались и обрушивались пыльные песчаные бури, и мы быстро снимали опоры палаток, заваливали чем могли, чтобы ураган не унес их и сами бежали на кухню. Это была единственная большая тяжелая брезентовая палатка, которая могла выдержать ураган…»

«Пришла подруга Халида и удивила новостью. Нет, скорее, расстроила… Пилот вертолета, чей пристальный взгляд всегда ловлю на себе, оказывается, заявил экипажу, как увидел меня на аэродроме - «если женюсь, то только на ней!»
Это немыслимо… Что за самоуверенный тип! Я не давала повода для подобной выходки и считаю это совершенно недопустимым…»

«Я часами не выхожу из медпункта, не знаю, чего боюсь. Его пристального взгляда или того, что чувствую в глубине души…Так он нахально заявился сам и огорошил признанием: «не знаю, когда, может через месяц или через год я на вас все равно женюсь…» От такого хамства я даже опешила и не знала, что сказать…
Все эти годы я жила и чувствовала себя как этот заброшенный и потерянный остров, возможно, поэтому мне здесь спокойно, я будто слилась с угрюмой красотой высохшего, умирающего моря…Я смирилась с чувством одиночества! Моя семейная жизнь трещит по швам. Мамочка, что мне делать? Бывают минуты, когда хочется выть, особенно ночью и тогда мое воображение начинает рисовать крепкое мужское плечо, за которым можно спрятаться от невзгод и бед, взявшись за руки идти по жизни, не ощущая чувства страха…Но я не легкомысленная и не взбалмошная женщина и не готова к новым отношениям!»
 
«Что я знаю про него!? Человек как человек, гораздо старше меня, коротко стриженный, с торчащими ушами. У него довольно крупные ладони, крепкие такие руки, заметно по рукопожатию. Очень коммуникабельный, вокруг него всегда молодежь, его смешные истории вызывают дружный хохот. И в тоже время он не был «рубахой-парнем», в нем чувствуется какая-то сдержанность, интеллигентность, мудрость и какая-то потерянность или растерянность в глазах. Как будто за «бравадой» он тщательно скрывал одному ему ведомую боль…»

«Руководитель экспедиции попросил меня записать данные членов экипажа в журнал и провести с ними инструктаж. Когда в столовой я попросила командира предоставить паспортные данные, он пообещал оперативно выполнить поручение. На следующий день я увидела, что у них документы не казахского образца. Удивленно спросила: вы не казахи? Стальбек ответил, что они киргизы. «В первый раз вижу живого киргиза» - почему-то выпалила я. Теперь он с удивлением смотрел на меня… Пока записывала данные, пилот пытался шутить и попросил меня помочь разыграть его экипаж: якобы, необходимы инъекции для их безопасности и уколы надо сделать не в стандартные места, а предположим, в нос…Я рассмеялась, представив лица его ребят. А он очень обрадовался, наверное, тому, что сумел рассмешить такую строгую матрону…Он тщательно следит за собой, всегда выглаженный и побритый, ногти подстрижены так, будто из маникюрного салона. Он живет один, отдельно от экипажа, рядом с ним его верная овчарка, которая появилась из ниоткуда и преданно следовала за ним по пятам, ждала на летной площадке, пока хозяин прилетит на вертолете. Вижу, что этот человек чистоплотен - ежедневно убирает и моет в своей палатке, в отличие от некоторых женщин, которые делают уборку намного реже…»

«Сегодня все сотрудники экспедиции решили сфотографироваться на память группой. Когда расселись на скамейки в несколько рядов, Стальбек оказался рядом со мной. Взглянув на него, заметила, что он надел на себя светлый летний пиджак, что в условиях острова выглядело чересчур торжественно. Не смогла сдержаться и съехидничала: Вы бы еще галстук надели бы!
Несмотря на мое замечание, он скромненько примостился рядом, чтобы сфотографироваться. Потом все дружно направились к вертолету, чтобы возле борта сделать несколько снимков. Я не пошла, наверное, из вредности. Хотя по его глазам видела, что он очень желает этого. Я была непреклонна и возле вертолета фотограф снимал группу уже без меня».
 
«Пилот продолжает делать знаки внимания, старается оказаться рядом, когда я обедаю или ужинаю, выглядывает, когда провожу обход в палатках. Если утром выхожу умываться, он тут как тут…Странно, но меня это уже не раздражает…
Его очень уважает экипаж, ребята буквально заглядывают ему в глаза, чувствуется, что он имеет огромный авторитет»

«Рано утром слышу гул вертолета…Мое сердце начинает учащенно биться, это мой пилот готовится к очередному вылету. Я по-прежнему держу дистанцию, хотя понимаю, что обманываю сама себя. При виде его высокой и худощавой фигуры меня охватывает волнение, но когда смотрю на его смуглое лицо меня покидают все страхи и тревоги… В основном я молчу, а он продолжает завоевывать мое расположение, обращается со мной так бережно, будто боится вспугнуть птичку…
Вчера он прилетел и зашел в столовую, держа в руках красивый букет тамарикса. Все ахнули! И вопросительным взглядом смотрели на него: кому предназначен этот необыкновенный букет. Он прошел через весь строй девочек и вручил мне со словами «это неопалимая купина для вас». Я спрятала смущенное лицо за душистыми веточками, усыпанными многоцветными цветочками … Мамочка, кажется, я начинаю понимать, что такое счастье…»

«Стальбек такой ранимый, хотя виду не подает. У меня чувство, будто читаю его душу как книгу и от этого сердце переполняет самыми разными эмоциями. Он – профессионал! Боже мой, какая жара стоит здесь на острове. Несмотря на высокую температуру и пыльные бури, ему приходится выполнять такие сложные задачи. К примеру, на подвесках перевозит машины скорой помощи из материка на остров через Аральское море, доставляет оборудование, влияющее на полетный вес. А когда Стальбек взлетает с переднего колеса, все восхищенно замирают, глядя на такую необычную картину – вертолет несется с опущенным носом и задранным хвостом…»
      
«Я не живу, я летаю…У меня появились крылья…Какое это невероятное чувство полета, когда мир вокруг становится светлым и лучистым, люди прекрасными и красивыми. Остров «Возрождение» возродил мое опустевшее сердце. Если рядом нет Стальбека, я задыхаюсь от недостатка воздуха, и он мне твердит о таком же состоянии. Мы можем говорить часами или молча смотреть в бездонное ночное небо, сияющее тысячами звезд. Научные сотрудники заканчивают исследования и скоро возвращаться в Алмату. И я не думаю, что нас ждет… Неужели конец… конец всему…Мама, что будет со мной?!»




       Лейла закрыла тетрадь. Дальше читать было трудно – мешали слезы, эмоции мощным водопадом бурлили в душе и ей очень хотелось в эту минуту оказаться рядом с родителями – с мамой, пережившей столько испытаний и познавшей радость любви и ее верным избранником, ставшим для нее заботливым отцом. Она помнит, как маленькой девочкой заглядывала в мамины глаза, ища подтверждения, что тоже поедет с ними в далекие страны. Но она лишь качала головой и упрямо твердила: «Доченька, там опасно, очень опасно!». На долгих пять лет растянулась их разлука, девочка подрастала в доме родной тети, окруженная ее заботой, но продолжала считать дни, недели, месяцы до заветной встречи. Она мысленно поверяла маме свои секреты, так как писем и звонков по телефону не было. Долгим взором провожая облака, чудилось ей, будто она плывет на них к своей семье, чтобы, встретившись наконец с ними, никогда не разлучаться. Взяв маму и папу за руки, не отпускать их. Девочка понимала, что осталось потерпеть совсем немного, и вернувшись наконец из Афганистана, родители купят на заработанные деньги большую квартиру, которая станет уютным семейным гнездышком…
       Лейла взглянула на часы – пять утра.Она представляла состояние мамы, ее переживания за отца, который лежит в реанимации. Девушка перевела взгляд на сотовый телефон и не решилась позвонить. Если уставшая мама вздремнула на кресле больничного коридора, пусть короткий сон придаст ей силы…

       Так и есть: Зайда, всю ночь не сомкнувшая глаз и без устали шептавшая  молитвы о выздоровлении любимого мужа, на рассвете забылась чутким сном…





«… Я так давно не писала в дневнике. Столько событий – трудных, тягостных, радостных и счастливых пронеслись в эти месяцы… В ноябре мы со Стальбеком официально закрепили брак. С двумя чемоданами начали новую жизнь… Простить и отпустить всех, кто был в прошлой жизни! Ты согласна со мной, мама! Начать с чистого листа! Пусть предстоит работать в горячих точках, но это единственный шанс заработать на квартиру и зажить в мире, в согласии!   
Мы в Афганистане… Первое впечатление, будто попали в восемнадцатый век.  Здание аэропорта маленькое, серое – кругом военные. Заезжая в город, можно увидеть здания, обнесенные колючей проволокой, наваленные мешки с песком вокруг домов, шлагбаумы для защиты от нападения и много, очень много вооруженных людей. Дома в основном, низкие, глинобитные, а кое-где выглядывают 2-х и 3-х этажные виллы обеспеченных жителей Кабула. На центральных улицах лежит асфальт, на окраинах его нет, кругом глинобитные дувалы. Поразило то, что женщины все ходят в чадрах голубовато-сиреневого цвета. На руках большинства женщин – маленькие детишки, веки которых подкрашены темной сурьмой. Позже, как врач, поинтересовалась почему подводят детям глаза и мне ответили, что это для профилактики глазных болезней. Люди преимущественно простые и улыбчивые, круглый год легко одеты, а зимой даже обходятся без носков. Там, где мы жили не было предусмотрено отопление, вместо печки небольшая квадратная ниша в стене с отверстием для трубы от «буржуйки». Для нас установили сплит-систему «зима-лето» и мы грелись масляными радиаторами».

«Как Стальбек хорошо поет, красиво танцует! Он часто рассказывает о своем детстве, а оно у него удивительное, интересное. В родительском доме всегда были музыкальные инструменты – баян, аккордеон, комуз, фортепиано и любимая гитара Стальбека. Старенькая «семиструнка» досталась ему от студентов, которые приезжали на сельхозработы в Суусамыр. Чтобы научиться играть на гитаре, он каждый вечер бегал к ребятам, носил им еду. С замиранием сердца запоминал аккорды и к отъезду студентов хорошо освоил инструмент. Однажды вечером, тогда Стальбеку было 12 лет, его не дождались дома, и все были обеспокоены. Оказалось, что он на свадьбе «зашнуривает на баяне», а подвыпившие гости отплясывают «цыганочку» под его аккомпанемент. Тогда мама и узнала, что ее сын является «местным гармонистом». Пригрозила наказать его ремнем, но гости взмолились, искренне восхищаясь музыкальными способностями ее сына. В то время стереосистем не было в помине, а танцевать всем хотелось, особенно на свадьбах.  А еще, выяснилось, что Стальбек пишет стихи,я же только знала, что он прекрасный рассказчик и юморист. Мамочка, о нем я могла бы рассказывать бесконечно. Очень вкусно готовит еду, а как он рисует! Постоянно совершенствует английский язык. И человек благородный – никогда ни о ком плохого слова не скажет. Помочь человеку для него не представляет труда. Однажды я видела, как он купил голодному бомжу еды, много еды, еще дал денег. Старается прийти на помощь всем пилотам, независимо из какой они страны. И в каком государстве не оказался, он встречает приятелей и друзей, которые ему искренне рады. Мамочка, тебе бы он понравился!»

«С продуктами в этой обездоленной стране проблем нет, на базаре продается все, что душе угодно – овощи, фрукты, одежда, посуда. Недорого. Мы любим ходить по магазинам по улице Чикен-стрит (раньше там продавалась птица, поэтому старое название сохранилось). Здесь на прилавках - украшения с натуральными камнями, изделия из серебра, женские шарфы, платки из натурального шелка, афганские шапки- «пакули» и платки «арафатки». В контраст этим базарчикам в центре Кабула возвышаются многоэтажные торговые центры, с кафешками, эскалаторами, бутиками. В продаже все от хорошей косметики и парфюмерии до дорогих костюмов, сумок, дубленок и часов.
В Кабуле мы видели микрорайоны, построенные нашими специалистами, точно такие в каких жили мы, но изрешеченные осколками от снарядов и пуль. Школы, госпиталь, построенные еще советскими строителями, музей авиации под открытым небом, где находятся все виды самолетов послевоенного периода. В музее мин собрано большое количество различных видов боеприпасов, как ни странно и в виде игрушек, очень тяжело смотреть на фотографии детей, пострадавших от них…Ездили во дворец Амина. Там выставлена охрана, можно смотреть только со стороны. Все стены дворца изрешечены пулями, все обнесено колючей проволокой. Тяжелое зрелище…»

«Сегодня нас пригласили на афганскую свадьбу. Мужчины гуляют отдельно от женщин. Все одеты очень красиво, одежда вышита красивыми орнаментами, много украшений. Очень легко общаться с афганцами, многие из них прекрасно говорят по-русски, даже дети. Несмотря на то, что жизнь у них тяжелая, они любят делать подарки, особенно тем, к кому привязались всем сердцем…»

«Сегодня выдался выходной день, чтобы как-то спастись от жары, мы забиваемся в самой дальней комнате, и я с огромным интересом слушаю воспоминания детства и молодости Стальбека.
Часто на Суусамыр приезжали съемочные группы, в этом живописном месте снимали такие фильмы как «Прощай, Гульсары», «Выстрел на перевале Караш», «Небо нашего детства». Стальбек вместе с друзьями участвовал в массовках, они лихо скакали на лошадях и им платили по три рубля в день. Целое состояние для аула!!! В фильме «Небо нашего детства» снимался прирученный орел Стальбека, а в фильме «Серый лютый» снималась волчица Эра. Он выкопал ее еще слепым щенком и сам вырастил. Родной дядя по материнской линии Суйменкул Чокморов еле уговорил Стальбека продать ему волчицу и выкупил аж за 70 рублей. На эти деньги Стальбек приобрел велосипед «Урал» на зависть всем ребятам в округе.
Становление Стальбека как пилота, учеба в Краснокутском летном училище в Саратовской области не менее интересны. Здесь летчиков готовили основательно, будучи выпускником уже имел 80 часов налета на самолете Ан-2. В Пржевальске он служил в объединенной авиационной эскадрильи под началом знаменитого летчика Зарлыка Исмановича Исманова. В основном там летали киргизы и казахи, из-за сложности полетов на высокогорье в шутку называли «дикая эскадрилья Зарлыка», она стала настоящей кузницей кадров и здесь на периферии встали на крыло лучшие пилоты Кыргызстана. Стальбек с большой теплотой вспоминает эти годы."

"В магазине мы увидели чешский хрусталь на 12 персон. И Стальбек рассказал с улыбкой, что точь-в-точь такой ему вручили в подарок в Ленинграде в 1980 году, где проходил конкурс командиров воздушных судов Советского Союза, где он занял третье место по теории и первое место по технике пилотирования на самолете АН-2. Ему еще досрочно вручили звание пилота гражданской авиации второго класса  Такую высокую оценку сумел получить после многолетней летней практики на химических работах, проводимых в сельском хозяйстве, когда Стальбеку приходилось делать до сорока посадок в день! На самолетах малой авиации в общей сложности он отлетал 14 лет, прошел путь от второго пилота до командира эскадрильи.  Детская мечта стать вертолетчиком не давала покоя и наконец в Омском летном училище он прошел переподготовку, получив допуски к полетам на вертолетах. В начале 90-х годов ему довелось работать у нефтяников на севере, в Ноябрьске – практически все работы вертолетчики проводили на подвесках. Но самые тяжелые годы, по признанию Стальбека пришлись на начало 2000-х годов, когда работы стало меньше, рухнули банковские системы, деньги приходилось возить мешками и вносить наличными за оплату аэронавигации, топлива, услуги аэропорта, ремонтные работы. Брались они за любую работу- возили туристов, альпинистов, лыжников, геологов, золотодобытчиков Кумколя. Будучи командиром летного отряда Стальбек понимал, что период безвременья затянется и отразится на бюджете его пилотов, которые и так испытывали нужду. Десятками начали уходить вертолетчики в другие профессии, одним словом, выживали как могли. В 1995 году Стальбек первый из вертолетчиков перегнал борт в Турцию и в течение года работал со своими пилотами в городе Измир, занимаясь перевозкой туристов. В его биографии есть интересные факты, которые очень удивили меня. Семь лет Стальбек был личным пилотом президента Аскара Акаева, а во время визита Ельцина в Киргизию возил двух глав государств в горах… Не представляю, как в одной человеческой жизни можно пережить столько событий, пропустить через себя столько судеб. Удивительный он человек! Благодарю судьбу за встречу…».

«На нашей вилле появился большеглазый красивый подросток. Его взяли помощником повара. Мы познакомились с ним, по менталитету от нас ничем не отличается. Выяснилось, что во время боевых действий в конце 80-х его семья перебралась в Советский Союз.  Халид, так его звали, учился в Бишкеке (Фрунзе), где и закончил школу. Когда обстановка в стране нормализовалась, они вернулись в Афганистан. У него хорошая русская речь, ведет себя как обычный коммуникабельный советский школьник! После Бишкека ему очень трудно было привыкать к жизни на родине. Его мама тяжело больна, папа находится в госпитале в другом городе. Чтобы прокормить младших братьев и сестренку он устроился на работу и очень обрадовался, когда почувствовал в нас родственные души, по его признанию: «будто сделаны из одного теста». Мы передаем его семье продукты, одежду, помогаем деньгами. Как будто это наши родственники! Как-то незаметно он начал обращаться ко мне «мама», а Стальбека называет «папа», и мы с радостью обращаемся к нему «сынок».  Он водит меня по магазинам. В целях безопасности, мне приходится надевать чадру голубого цвета, которую носят афганские женщины. Он придерживает меня, и когда подол запутывается, заботливо подсказывает: «мама, не упади, ведь ты не умеешь носить чадру, тебе непривычно». А на чадре в районе лица есть сеточка, через которую ничего не видно и очень душно…»
 
«Нам, людям постсоветского пространства, оказавшимся здесь в Афганистане по воле судьбы, очень трудно. Но мы держимся вместе, теплота в отношениях помогает нам выдержать невзгоды – мы проводим дни рождения, встречаем Новый год.
Эта страна таит в себе столько опасностей…Мне страшно за Стальбека, его вертолет обстреливали трижды. Первая пуля прошла возле уха и застряла в щитке за спиной, пробив висевшую куртку. Хвала Всевышнему, что сберег любимого…
После пережитого инцидента он очень плохо себя чувствует - не спит, не ест, жалуется, что у него болит все, даже волосы на голове...Я капаю системы, ставлю обезболивающее, но понимаю, что это большой стресс и медикаментозной помощи недостаточно.В эти дни он часто вспоминает про авиакатастрофу в горах,которую он пережил несколько лет назад. Не могу слушать его рассказ без слез.  Тогда вертолет попал в нисходящий поток и упал с высоты 3900 метров. Погибли люди… Стальбек сломал ногу, руку, несколько ребер, получил сотрясение мозга,у него треснула лицевая кость. Три года он не летал, прошел хождение по мукам – реабилитация, списание с летной работы, судебные процессы. Его судили и грозил приговор сроком 12 лет…Благодаря амнистии президента его выпустили из зала суда…Я впервые увидела скупые мужские слезы… Жить с такими воспоминаниями в сердце…
Что делать? Он не спит неделю, кроме бессонницы еще и апатия, отсутствие аппетита. Халиду тяжело видеть отца таким и вскоре признался, что знает, как поступить. Он привел в дом знакомого муллу, который несколько часов читал Коран возле постели Стальбека. Слушая красивые напевы муллы, я ощутила в сердце такое умиротворение! Позднее мальчик рассказал, что это священные суры Ясин, и они обладают большим целебным свойством.На следующий день Стальбек был здоров, собран, именно такой, каким я привыкла его видеть. Халид так радовался. И я тоже...Всегда считала себя прагматичным врачом, отметающим все, что далеко от традиционной медицины. Жизнь в Афганистане и роль жены пилота изменили, кажется, меня до неузнаваемости...»

«Надо ехать за мясом. Вечером будем отмечать мое день рождения. Проехали половину пути мимо женской школы, остановились возле магазина и тут раздался взрыв такой силы, что машина подпрыгнула. За нашей спиной поднялось в небо большое облако пыли…
Оказалось, что взорвали дорогу возле школы, по которой мы проехали несколько минут назад. Крики, плач, вой сирены – все смешалось. Везде оцепление, дорога перекрыта, уехать не можем, только один путь на американскую базу. Там просидели три часа, пока знакомый американец не помог и вывез нас под охраной …»
   


«Прошло два года. Нас перекинули из Афганистана в Судан – город Эль-Фашер, здесь нам предстоит жить три года согласно контракту. Стальбек сделал пять перегонок из одной страны в другую. А я смотрела в иллюминатор и поражалась превратностям судьбы. Разве думала я, что придется в качестве врача международной группы и жены пилота побывать в горячих точках планеты, спасать жизни, лечить людей… Как единственный врач-инфекционист столкнулась с большими проблемами, когда приходилось принимать экстренные меры в лечении летчиков и местных жителей от малярии, дизентерии, гепатита. Столько событий, опасных, счастливых и курьезных пришлось пережить в Афганистане. Когда уезжали очень трудно было расставаться с нашим названным сыном Халидом. Он плакал, не переставая, и мы со Стальбеком тоже. Мальчик не может оставить своих родных, а мы привязались к нему всем сердцем и уже не сумеем позаботиться о нем и его семье. Напоследок вкладываю Халиду в руки конверт с деньгами, адрес, хотя понимаю, что ему нереально вырваться к нам…»

«Этот день можно отмечать как второе день рождения. При взлете на аэродроме в суданском Хартуме произошел инцидент и экипажу чудом удалось избежать катастрофы. Вертолет забит имуществом под завязку, перевозим все, что понадобится для работы и житья. На высоте 20 метров обороты вертолета стали падать, бортмеханик побледнел, обреченно махнул рукой и отвернулся. Я поняла, что происходит ужасное! Слышу голос Стальбека «Ля иллахи ил аллах Мухамад Расул Аллах», он повторяет молитву вновь и вновь… Вторым пилотом был Чоро, который «падал» вместе со Стальбеком там, в киргизских горах. Он выжил в той катастрофе, находясь на волоске от смерти, полгода лежал в реанимации, где лечили его от сильнейших ожогов, площадь которых составляла 60 процентов. Вскоре после долгой реабилитации он присоединился к своему командиру. Я начала читать молитвы, все, которые знаю. Вижу, как вертолет на последних сантиметрах «переваливает» бетонный забор и низко летит над футбольной площадкой. Минуты, секунды…я закрыла глаза! Конец! Время идет медленно, и я чувствую, что вертолет понемногу набирает высоту, наконец решаюсь открыть глаза вижу, что мы пролетели шоссе, высотные дома, реку Нил и начали подниматься выше. Все облегченно вздохнули. Когда через три часа мы прибыли в город Эль-Фашер, инженеры осмотрели машину, долго искали проблему и нашли…Неисправность вызвана оплошностью завода-производителя, техники перепутали регуляторы температуры...я в тонкости не вникала… Главное – остались все живы-здоровы! Бывалые люди восклицали: как груженный под завязку борт при малом газе мог восстановить обороты и лететь еще три часа… Как? Бог нас миловал!»

«Когда Стальбек рассказывал о своей десятидневной командировке в Афганистан, я воочию представила, как все происходило. Вот он берет багаж и направляется к выходу, когда через весь зал аэропорта с криком «папа, папа» несется высокий усатый молодой человек, бросается обнимать растерянного Стальбека. Спустя несколько минут он едва узнает в красивом афганце Халида, нашего сыночка. Юноша не отпускает его из объятий и с волнением повторяет одни и те же слова: «папа, ты приехал, как я счастлив…». Он повзрослел наш мальчик, возмужал, работает в международной компании и приехал встречать гостей в аэропорт. Когда он узнал в прохожем мужчине своего названного отца, то не поверил своим глазам и не сумел сдержать эмоций…Каждый вечер Халид приходил в гостиницу, приносил вкусности, расспрашивал обо всем, повторяя слово «папа», поведал и о себе и семье, у них все хорошо…
Слушаю рассказ Стальбека и плачу… Будь счастлив, наш сынок Халид! Пусть на твоей многострадальной земле наконец воцарится мир и согласие!»
"Как пролетели пять лет на чужбине...Я возвращаюсь домой, к доченьке. Наконец-то появилась возможность обрести кров над головой.Единственное, что тревожит меня -разлука со Стальбеком. За эти годы кажется мы стали как сиамские близнецы. Ему лететь дальше в Уганду, контракт обязывает. А я поеду домой, чтобы обживать наше уютное семейное гнездышко. Стальбек будет знать, что у него есть дом и там ждут его..."   







       Радужные брызги восходящего солнца оранжевым цветом рассеивают предрассветный туман. Горы замерли в ожидании чуда, смолкли птицы, будто электрическим током заряжены цветы и растения. Стальбек вдохнул чистого горного воздуха и с любовью окинул взором родную долину Суусамыр, которую живописно окружали с севера Киргизский хребет и с юго-запада Сусамыртау. Стальбек не мог насладиться красотой горного рассвета и удивительного пейзажа.
       Исчезли с рассветом три белобородых старца и его два молчаливых спутника, похожих на друзей детства… Лишь тлеющий костер напоминал ему о напутствиях, сказанных аксакалами:
       «Стальбек, сын Эсенкана, внук Алымкула, ты прошел достойный путь, наполненный победами и ошибками. Ты падал, но находил силы подняться! Жил ты по совести и полной грудью… С одинаковой кроткостью обращался к сильному и неимущему! Ты искал отраду и утешение в вине и женщинах, тщеславии и призвании! Добрые помыслы и благие дела перекрывали твои слабости и заблуждения…Возвращайся сынок…Твой земной путь не окончен…Живи и радуйся жизни…Загляни в свою душу и вспомни то, в чем истинная отрада и это приблизит тебя к Творцу …»
       Когда Стальбек открыл глаза, рядом сидела его любимая Зайда, будто и не уходила никуда от него. Она нежно улыбалась и потаенные чувства, вспыхнувшие в ее взоре, стерли с лица ночную усталость и переживания… Увидев, что Стальбек едва шевелит губами, будто желает сказать ей, она низко наклонила свою голову.
    Ее любимый тихо прошептал два слова: я вернулся…


 Цикл рассказов:начало в "Пилот и пес"
 http://www.proza.ru/2019/02/07/1742