Муся-Мусенька

    Жила-была девочка. Верней, только начинала жить и быть в новом мире, который долго будоражил воображение, врываясь разноголосым шумом в раскрытые окна палаты.
    Теперь она дома. Почти в другом измерении. Только мир этот — словно из чужой сказки, где мама и папа, по которым истосковалась душа, давно живут без неё. И с ними ещё предстояло по-настоящему познакомиться.
   - А где Муся? - поинтересовалась, едва переступив порог.
   - Гуляет где-то, - ответила встретившая их мама.
   - Но она живет с нами?
   - Да, с нами.
    Придерживаемая бабушкой, девочка остановилась, изумленная большой компанией новых кукол, рассаженных в кресле и распахнувших навстречу ей пухлые ручки. Замерев от восторга, она в следующий миг ринулась к ним и чуть не потеряла равновесие в, качнувшейся перед глазами, комнате.
   - Осторожно, Лариса, - приподняла брови мама.
   Бабушка, стоящая начеку, кинулась поддержать внучку, но та, отстранившись, пошла сама, упрямо выпрямив спину.
   - А почему она так долго гуляет? – снова спросила погодя, усадив кукол вокруг себя, как воспитательница.
   - Она уже большая.
   - Большая?.. А она будет со мной играть?
    Мама в сомнении покачала головой.
   - Она больше любит лежать и спать.
   - Она тоже болела?
   - Нет. Природа у нее такая.
    Лариса притихла: «Странная природа. Лежать и наблюдать из окна кусочек неба и покачивание верхушек деревьев?”...
   - А вот и наша Муся! - голос мамы вывел из невеселых дум. Обернувшись к двери, она удивленно перевела взгляд на маму.
   - Да вот же, ниже смотри!
    Опустила голову и вдруг встретилась с парой огромных настороженных глаз.
   - Кисонька!- догадалась она.
    Но та выгнулась вопросительным знаком и, гипнотизируя неподвижным взглядом, пригвоздила её к месту.
   - Мусенька! Не пугай мою дочку! - мама встала с места и опустилась рядом с кошкой, которая вдруг сладко зажмурилась, податливо прогибаясь под гладящей её рукой.
   - А мне можно? – приблизилась Лариса, опасливо протянув пальчик.
    Шерсть у кошки оказалась мягкая, как шёлк, а нежное проведение кончиком хвоста по щеке, привело в счастливое умиление.
   - Вот, и познакомились! - улыбнулась мама.
    Учебный год был в разгаре. Может и приняли бы новенькую в первый класс - она и читала бегло, и считала, но после бабушкиного вердикта "не окрепла еще", перенесли учебу на следующий год. Еще бабушка установила строгий санаторный режим. Только с занятием образовался вакуум. Воспитателей заменили родители, которые, по выражению бабушки, горели на работе и возвращались хоть и целы- целёхонькие, но поздно и очень усталые. Особенно папа. А бабушке, на которой кроме ухода за внучкой повисло всё хозяйство - только бы не свалиться без задних ног! Правда, можно выходить на улицу, но и тут незадача. В прежней жизни был приоритет знаниям и смекалке, в этой - силе и ловкости. Лариса с интересом наблюдала за местной детворой, не отходя далеко от штакетника своего двора. Особенно смущали мальчишки, снующие шумной ватагой, которые к счастью мало обращали на неё внимание. 
    Однажды один из них, проносясь мимо, зацепил её и чуть не сбил с ног. Он так и пробежал бы, не заметив, но вдруг резко затормозил, опешив:
   - Это чё у тебя на спине? Книга? А почему в ранце не носишь, как все? - и, как невзначай, шаркнул рукой по спине. Изумление его достигло апогея и он заорал оглушительным дискантом:
   - Пацаны, да она вся картоном обмотана!
   - Потому и ходит, как деревянная! - пояснил кто-то.
   Втянув голову в плечи и выставив острые локотки, Лариса спрятала лицо в ладони. Краем глаз она успела глянуть на свои окна, но бабушка, наверно, свалилась-таки без задних ног, а то бы обязательно пришла на помощь.
    Но помощь пришла совсем с неожиданной стороны.
   - Не трожь её, а то получишь! - прикрикнул кто-то громко и требовательно.
    Мальчишки обескуражено отступили.
   - Это от тебя-то? А попробуй - догони! - опомнился один, - Или от этой, неживой? - добавил ехидно.
   - Не от меня. Знаешь - кто её отец? Вот влепит твоему выговор на работе или премии лишит - вот тогда и надерёт тебе уши твой же батяня!
    От этой новости Лариса ещё больше округлила и без того расширенные ужасом глаза и тут заметила рослую девочку, окруженную стайкой малышей.
   - Это ей надо уши надрать! Она мне палец отшибла своей кольчугой! - дурным голосом завопил мальчишка, комично потрясая им, как неопровержимым доказательством.
    Ватага - с гиканьем и улюлюканьем унеслась.
   - Все они – ду-ра-ки! - акцентируя каждый слог, подытожила спасительница, подойдя.
    Это была настоящая сестрица Алёнушка или даже - Василиса Прекрасная с длинной светлой косой, голубыми глазами и россыпью веснушек на щеках и носу круглого личика. 
   - А ты, как городская! - погладила она Лрисуу по короткой стрижке.
   - Ещё не отрасли, - смутилась та.
   - А что, ты и правда книгу под платьем носишь?
    Ларисаа отрицательно качнула головой, не решаясь открыть свою тайну. Но под пытливым взглядом пришлось объяснять, что это корсет, который по утрам зашнуровывает бабушка.
    Глаза спасительницы округлились, почти как у того мальчишки:
   - А-а, это для тонкой талии, как раньше носили светские барышни? - выдала она свою догадку, - А тебе - на что? У тебя и так талия от шеи до колен! - и засмеялась собственной шутке.
    Лариса потупилась, но тут выглянула бабушка и, убедившись, что объект её заботы на месте, пригласила всех во двор.
   У Ларисы никогда не было столько подруг. Она с удовольствием приносила показать им свои куклы, настольные игры.
  - А ещё у меня есть Муся! - похвалилась она, заметив, что последние не очень их заинтересовали. Попросила обождать минутку и поспешно скрылась в доме.
   Вернулась, тяжело ступая под тяжестью, перехваченной поперёк и повисшей у неё на руках, кошки. Муся обречённо издавала утробные звуки, но, улучив момент, вырвалась, негодующе передергивая взъерошенной шерстью, и опрометью скрылась под дружный хохот развеселившихся гостей.
    Вышла бабушка и позвала внучку обедать. 
   - Вечером я выйду с ними гулять? - Лариса с готовностью принялась за еду, желая угодить бабушке. 
   - Кушай, кушай! - направляла её бабушка.
   - А Настя, она такая хорошая!, - возбужденно говорила Лариса, стараясь не морщиться от ненавистного сала, заправленного в борщ с пережаренным луком.
   - Настя - это самая большая? - поинтересовалась бабушка.
   - Да. Знаешь, как она сегодня за меня заступилась перед мальчишками?
    Бабушка внимательно слушала.
   - Ты больше не будешь выходить на улицу, - чётко проговорила она, подытожив рассказ.
   - Как!? - опешила девочка. - Она обещала принести скакалку и научить меня прыгать, как все!
   - Прыгать? - бабушка округлила глаза, - Ты уже забыла как четыре года лежала в гипсе?
   - Нет-нет! Я не буду прыгать! - поспешно замотала головой девочка. - Я буду только ходить и просто гулять с подружками.
    Бабушка сосредоточенно помешивала что-то в кастрюле.
   - ... Тогда они будут приходить ко мне!
   Бабушка не ответила.
 
    Тихий час. Он закончится, когда маленькая стрелка часов ровно установится на цифре 4. Но сейчас она далеко, да и большая - будто зависла в одной точке. Бабушка, отлучаясь по делам, разрешила, если не спится, просто тихонько лежать. Поэтому Лариса честно смотрела в потолок, перебирая в памяти последние события.
    А они были не радостны. Настя не пришла ни в тот вечер, ни в следующий, ни в потянувшиеся скучной чередой, дни. Иногда она появлялась, издали приветственно прмахав рукой, но на приглашение – уклончиво отводила глаза.
   - Нечего висеть на заборе! - ворчала бабушка, отгоняя внучку от штакетника, - И вообще: что у тебя может быть общего с этой большой девочкой?
    Взглянув на мерно тикающие ходики ещё раз, Лариса вздохнула и отвернулась к стене... Настя больше не придёт к ней. Бабушка заметила на её руках цыпки и, конечно же, постаралась оградить внучку от «всякой заразы».
    Прикрыла глаза, желая снова ощутить счастливый миг, когда она с замиранием сердца взлетала вверх, подхватываемая крепкими руками Насти.
   - «Гой-да! Гой-да!» 
   - Ещё, ещё! Ну ещё разочек! Пожалуйста!!!- захлёбываясь от счастливого смеха, просила Лариса. Короткие объятия Насти, казалось, придавали ей силы.
   - Ой, какая ты лёгкая! – смеялась Настя, - Как эти малышата!
   Жаль, что этими счастливыми мгновениями не с кем поделиться. Расскажешь дома – заругают или ещё хуже – потащат к врачу, и это может закончиться новым заточением в палату. Других подружек обрести не получалось. Девочки стали сторониться её, приставив прозвище «бабушкина внучка». С Мусей тоже дружба не заладилась, несмотря на все старания завоевать её расположение: кутала в одеяльце, укачивала на руках, придерживая своенравную, чтоб не сбежала.
   - Не мучай кошку! - сердилась мама, - Дождёшься, что она тебя поцарапает. И очень больно!
    Но Муся не царапала, хотя и выставляла предупредительно саблевидные когти. Видно терпела её, как придаток к своей хозяйке.
    Лариса взглянула на часы и просветлела лицом: стрелка приближалась к желанной отметке. Скоро вернётся бабушка, потому что полдник после тихого часа - неукоснительная составляющая установленного режима.
    Последнее время отношения с Мусей разладились окончательно. Она ни за что не хотела сидеть рядом, как сидела возле мамы, самозабвенно мурлыча. Не давалась погладить её по шелковистой шёрстке. Она вообще не желала водиться с ней и убегала, недовольно крутя хвостом... Вот и сейчас её нет, потому что нет хозяев.
   "Я у неё не в счёт!" - с горечью думала Лариса.
    Она всё чаще поглядывала на часы и на душе становилось всё тревожней. Маленькая стрелка уже чётко утвердилась на цифре 4, а большая - устремиась вперёд. Наверно с бабушкой что-то случилось. Вспомнился тягучe-пряный запах корвалола, который она недавно, считая капли, наливала в стаканчик.
   - Это всё из-за твоего непослушания, - упрекнула она тогда.
   Но вчера бабушка разволновалась вовсе не из-за неё. Из разбудившего её громкого разговора за дверью, из-под которой сочилась узкая полоска света, Лариса узнала, что папа больше не может молчать и собирается донести куда-то вопиющие факты о головотяпстве и приписках. Что руководство не компетенто и вообще - далёкое от сельского хозяйства, спускает безумные планы. Бабушка спорила с ним и требовала отдать какой-то дневник, чтобы самолично его сжечь и жить спокойно.
   - Ох, и как же тебя шуганули по жизни! - распалялся папа, - Уже и Усатого давно нет, а ты - всё живёшь с оглядкой!
   - Тише, тише!- предостерегающе понизила голос бабушка.
    Девочке был непонятен их разговор, но она видела, как папа с суровым уставшим лицом снимает поздно вечером бушлат, садится на табурет, стаскивает облепленные жирной грязью сапоги и сливает из них воду. Острая жалость к нему захлестнула её, хотя он не баловал её и вообще мало бывал - в отличие от других пап - дома. А так хотелось, чтобы он поднял её своими сильными руками и подкинул высоко над головой, как тогда Настя. Однажды, когда она цеплялась за его руку, стараясь успеть за его широким шагом, идя с ним по улице, попросила об этом его неловко: "Папа, а возьми меня на ручки, а?" На что он, приподняв брови брови от удивления, ответил: "На ручки? Ты уже большая!"
    Вошла бабушка. Озабоченная чем-то, она не заметила вздрогнувшую от неожиданности внучку, невольно подслушивавшую разговор, и с напряженным лицом стала развязывать пояс халата.
   - Бабушка, а что и правда наш папа большой начальник? - робко спросила Лариса.
   - Кто тебе это сказал? - встрепенулась бабушка.
   - Так - все говорят!
    Бабушка вздохнула.
   - А что и правда из-за него у нас тут могут быть большие неприятности? - снова зашептала Лариса, не дождавшись ответа, когда бабушка заворочалась на кровати.
    На что та только строго ответила: "Всё, что ты слышишь дома - ни слова никому, никогда! Понятно?"
   - Понятно, - пролепетала Лариса и тут ей стало действительно страшно.
    И сейчас, впервые оставшись одна, она просто цепенела, прислушиваясь. С улицы доносились отдалённые звуки, но в комнате, наполняющейся сумерками, сгущалась зловещая тишина. Набравшись храбрости, Лариса откинула одеяло и осторожно опустила ноги. Было непривычно чувствовать парящую лёгкость тела без корсета. Покачиваясь, как одинокий стебелёк, на цыпочках подошла к окну. Долго вглядывалась в пустынную улицу. Может и правда папу уже забрал этот чёрный воронок? Мама, наверно ещё ничего не знает. Не известно что с бабушкой...
   Лариса тяжело вздохнула. Мама и папа были как герои из книжки, которую читали воспитатели в санатории. Красивые, правильные, но... не настоящие. Настоящей была бабушка – она знала, как Лариса спит, что любит, чего боится. А мама с папой... они смотрели на неё, как на незнакомую девочку, которую нужно полюбить, потому что так надо.
   Оторвав наконец, мокрое от слёз, лицо от холодного стекла, обречённо побрела назад. Теперь, под натянутым на голову одеялом и чувствуя себя брошенной и вконец несчастной, рыдала в голос. Сколько так продолжалось? - за часами уже не следила.
   Вдруг со стороны окна послышался шорох. Приоткрыв одеяло, она встретилась с устремленным на неё пристальным взглядом. По ту сторону на подоконнике... сидела Муся! 
   - Мусенька! - только и смогла выдохнуть девочка сквозь спазмы душившего плача.
   Муся, примерявшись, вскочила в форточку и, устроившись там, продолжала на неё смотреть, как будто изучала заново.
   - Мусенька, только не уходи! Не уходи! Мне страшно! - молила Лариса.
   Пораздумав, кошка мягко спрыгнула и выразительно мяукая, словно утешая, направилась к ней, будто это была не прежняя её мучительница, а беспомощный котёнок.
    Лариса, как завороженная, следила за ней. В огромных глазах Муси сейчас были озабоченность и сочувствие. Приблизившись, она щекотнула усами протянутую ей тонкую ладошку, провела по ней мордочкой, как бы давая понять о своих намерениях и в следующий миг ловким прыжком оказалась на постели. Нырнув под одеяло, осторожно устроилась на груди девочки и стала мерно надавливать, словно массируя, передними лапами. Сладко зажмурилась и замурлыкала.
   - Мусенька, миленькая, хорошая, я больше никогда не буду тебя мучить! Честное-пречестное! - клятвенно обещала Лариса, обняв свою утешительницу и стараясь не поддаться искушению прижать её покрепче.
     Но та и не думала убегать, и не возражала против поглаживания по своей шёрстке.
    Так они и лежали умиротворённо-притихшие, в обнимку, делясь теплом друг дружки, пока не послышался звук поворота ключа в замочной скважине. Муся резко соскочила и, как ни в чём не бывало, подняв хвост, преисполненная достоинством, пошла прочь. Лазить по кроватям ей строго запрещалось.
   - Как ты тут? - заглянула бабушка, сконфуженно посмотрев на часы.
   - Бабушка, боольше не оставляй меня одну! - взмолилась девочка.
   - Не оставлю! Никогда не оставлю! Прости меня, прости! - покаянно просила бабушка, переводя дыхание
   Платок её сбился на плечи, который она поспешно стянула рукой, одновременно освобождаясь от растёгнутого на ходу пальто.
   

   Шло время. Обещание своё Лариса выполнила и больше никогда не допекала Мусю настырной опекой, усвоив урок: даже безгранично любя, нужно уважать свободное пространство любимых. И Муся стала подходить к ней сама - уютно устраивалась рядом и даже иногда запрыгивала на колени, когда подросшая Лариса делала уроки.
   Свой недуг Лариса переросла. Многое изменилось в её жизни, но это уже совсем другая история.