Квартирный вопрос
Михаил Булгаков, "Мастер и Маргарита"
Квартирный вопрос
В один из тёплых весенних дней 1937 года на торжественном собрании в честь открытия второй линии Московского метро передовиков производства награждали почётными грамотами. Оркестр на площади между бараками, встрепенувшись после прочтения очередной фамилии, коротко выдавливал из себя нестройные бравурные звуки и смолкал так же внезапно. Когда первому из бригадиров вместе с бесполезной цветной бумажкой вручили ордер на комнату в коммуналке, сердце у Гурия забилось чаще... Затрепетала душа и отпустила боль в занывшем некстати натруженном плече. Вот уже второй и третий человек пронесли мимо него в собравшуюся у фанерной трибуны толпу заветный документ... Начальник строительства выкрикивал фамилии как лозунги. Издевались над тушем музыканты, собравшиеся отбивали ладони и тут, прозвучало как гром среди ясного неба: « Матвеев!» Митяй, стоявший рядом, толкнул оцепеневшего Гурия в бок: « Чего ты? Иди, тебя вызывают!»...
Перепрыгивая через мутные лужи вдоль бараков, бежал Гурий, сжимая в руке ордер. Улыбка не сходила с его губ, мысли метались в голове, как стая голубей, застигнутая врасплох коршуном. Значит, есть правда на земле, выходит, не зря он горбатился два года с тачкой и лопатой, утопая в грязи, мёрз и изнывал от жары, перевыполняя план. Перед глазами ещё стояли лица рабочих, улыбающиеся, поздравляющие своего молодого бригадира, а в ушах звенела Митькина частушка, лихо пропетая вслед:
Я в честь выборов в Советы
Обязательство даю:
На четыреста процентов
Норму выполнить свою.
В женском бараке пахло жареным луком, скипидаром, хозяйственным мылом, ещё чем -то кислым. Развешенные везде пелёнки скрывали его обитателей от глаз входящего и капали изредка на дощатый пол. Шумел примус, поскрипывало радио на облезлой стене и смеялись в конце тёмного прохода играющие в жмурки дети. Гурий позвал с порога: «Оля!» Из-за шторок выглянуло несколько, по- видимому, Оль. Одна из них, белокурая невысокая красавица с уже наметившимся от беременности животом, улыбнувшись, махнула рукой и поспешила на его зов. «Нам дали комнату, родная моя», выдохнул Гурий и обнял жену... Слёзы радости брызнули из глаз и, всхлипывая, она залепетала тоненько: « Я говорила, что тебя отметят, я знала, верила... Ведь ты лучший бригадир на участке! Кого же награждать, как не тебя?»
Новоселье отмечала вся бригада! Большая, восемнадцатиметровая комната наполнилась смехом работяг, их поздравлениями, пожеланиями счастья и любви, нарождения побольше детишек и всегда присутствия свежего каравая на столе... Заливалась гармоника, из-за тесноты вся пляска представляла собой топтание на месте и прихлопывание руками по бокам, пуститься вприсядку было негде, но от этого веселящиеся люди не страдали... Наливались стаканы и произносились тосты. Заходился голосистый весельчак и балагур, лучший друг Гурия - Митька, подмигивал он всем своим пьяным глазом и распевал - « Легко на сердце от песни весёлой...» На сердце у новосёлов было действительно легко! Казалось, что все невзгоды позади и жизнь теперь будет дарить им только приятные моменты, представать в цветных красках, улыбаться и благоволить молодой рабочей семье...
Ночью в дверь постучали. Ольга, только что накормившая грудью младенца и задремавшая было, сидя у самодельной кроватки, встрепенулась ото сна. Толкнув в бок крепко спавшего мужа, накинула на голые плечи платок и присела в сорочке на краешек матраца . Продрав глаза, Гурий подошёл к двери и на вопрос- кто там, услышал : «Открывайте, НКВД!»
Обыскивать в комнате было особо нечего. У стола с нехитрой кухонной утварью стояла растрёпанная жена с ребёнком на руках. Зажжённая под потолком лампочка тускло освещала пространство. Порывшись в единственном шкафу, выкинув оттуда на пол бельё и забрав все найденные бумаги, через полчаса, двое в кожанках увели оторопевшего хозяина, поскрипывая чёрными сапогами в тишине коридора...
Следователь, раскрасневшийся толстяк, сидел в прокуренном кабинете за массивным столом и постоянно вытирал пот со лба. « Фамилия, Имя, Отчество?» начал он, не глядя на введённого, со скукой в голосе. « Матвеев Гурий Иванович, 1909 года рождения, жена Ольга, сын Михаил, комсомолец, кандидат в члены ВКПб, бригадир метростроевцев, взысканий не имею, награждён двенадцатью почётными грамотами...» Вопросы казались Гурию простыми и мысль о том, что произошла какая-то ошибка, не покидала его сознание. Может, авария в шахте или подрался кто из бригады, но вдруг, следователь спросил: «Матвеев Иван, осуждённый Главным судом ТАССР 19 февраля 1930 г. по обвинению в ст. 58-8, ваш отец? «Товарищ следователь...» начал было Гурий. «Гражданин, гражданин следователь!» - осек его толстый и, наклонившись вперёд, навис над допрашиваемым передовиком. « Гражданин следователь» - продолжил смутившийся арестант, «ведь я тогда в армии был, и сам товарищ Сталин ещё сказал, что сын за отца не отвечает!» Удар в лицо был неожиданным, хлёстким и сильным. Не удержавшись на стуле, Гурий, отключившись на мгновение, грохнулся на пол. « Ты, сука кулацкая, ещё смеешь упоминать здесь имя великого Иосифа Виссарионовича Сталина, которого сам недавно поливал грязью и называл дураком?» - подскочил к нему неожиданно резво старший лейтенант. «У нас есть показания, что ты ругал Советскую власть и Коммунистическую партию страны Советов» - рычал следователь. «Я, я...» - захлёбываясь кровью из разбитых губ, мямлил что-то лежащий на полу стахановец. Удар сапога в живот перевернул его худое тело на другой бок, и перед глазами поплыли круги... Как эхо в голове, раздавалось - «Называл дураком... Дураком...»
Срывая сургучную печать с дверного косяка, в просторную, восемнадцати метровую комнату вошёл хмельной Митька. Обнимая молодую жену, он улыбался и шутил: « Я же говорил, что заберу тебя из деревни в Москву, а ты всё не верила. Ещё глупым меня называла, куда, мол, тебе дураку. Ну вот и всё - стали таки мы с тобой москвичами...» Угол за дверью занимал пустой шкаф, зияющий глубиной ниш в открытых дверцах. У стены с газетным портретом Сталина стоял топчан с матрацем и самодельная детская кроватка лежала на боку посредине. Подойдя к окну, возле которого располагался столик, и взглянув на пустой стакан, стоящий на нём, Митяй на секунду замер... Перед глазами вдруг промелькнула картина, будто сидят они опять с Гурием, обнявшись над бутылкой водки, и тот по-дружески треплет его за затылок. С улыбкой на губах, негромко, говорит ему: «Дурак ты Митька! Смотри как я зажил! Сколько раз тебе говорить, не будешь перевыполнять - не видать тебе своего жилья...» Мотнув головой, Митяй стряхнул видение, трясущейся рукой достал из кармана початую бутылку, налил себе и нервно пробурчав под нос «вот вам и дурак...», выпил...
Свидетельство о публикации №219051001251