Некомпетентные журналисты и грамотный прокурор

644
Заместитель прокурора С. Крынин (см. «Литературная газета» № 13 от 30.03.1988) обвиняет журналистов, пишущих судебные очерки, в элементарной юридической неграмотности. Они, мол, вместо «дело прекращено» пишут «закрыли дело». Да, обвинение в некомпетентности в последнее время стало модным. Особенно из уст тех, кто компетентностью отродясь не обладал. Хочу заметить, что именно «компетентные прокуроры, судьи и адвокаты» доводили невиновного человека до высшей меры, а виновного в тысяче смертных грехов возводили на пьедестал непогрешимости. И нет здесь никакого обобщения. И тот, кто пытается спрятаться, уйти от обвинений, предъявленных фактами, боится не обобщений, а конкретных своих слов и дел. Никто не заставит и тем более не убедит честного человека в том, что судьи, приговорившие честного человека к смерти, неподкупны. Одна невинная жертва, один несправедливый приговор дает мне право заявить: наше правосудие не имеет права называться ПРАВОсудием. Такое обобщение ни в коей мере не обвиняет честных следователей, прокуроров и судей, но оно бросает на них тень, задевает их честь и честь их мундира. И их первейший долг не выискивать ошибки у журналистов, а безжалостно изгнать из своей среды тех, кто опозорил честь их корпорации. Все это элементарно. И мне жаль, что приходится это объяснять некоторым грамотным и компетентным слугам Фемиды, превращающихся в ее холуев под напором князьков-удельщиков. Холуй же, окончи он хоть десять университетов, компетентным быть не может, и это – аксиома. Ибо компетентный человек ищет истины (в социальном плане – это обратная сторона справедливости), а холуй – только личной выгоды.
Е. Мысловский жалуется, продолжая начатую тему, что у них в правоохранительной системе люди разные. Я не могу понять, что тут плохого? Ведь это хорошо, ведь это прекрасно. Плохо не то, что люди разные, а беда в том, что люди лживые и коррумпированы до мозга костей. Люди должны быть разными, на то они и люди, а не утюги. Ложь же делает из юриста недочеловека, что гораздо хуже, чем быть зверем. В условиях гласности и демократии не требуется никакого мужества при принятии собственного решения, если оно, конечно, принимается на основании таких нестареющих моральных критериев, как честность и искренность. Только в этом случае, даже ошибочное решение не приведёт к необратимым процессам, последствия которых уже начинают обрушиваться на нашу правоохранительную систему. Мужество же лжи всегда называлось, да и сейчас называется, наглостью, подлостью и хамством. Это тоже общеизвестная истина.  Я, конечно, понимаю, что это гипербола, когда Е. Мысловский называет следователей самыми страждущими и бедными людьми на нашей планете. Но неужели следователь завидует, может завидовать явно оклеветанному человеку, сидящему напротив?
Е. Мысловский: «И почему о хороших следователях перестали рассказывать? Где же объективность?». О хороших следователях рассказывали 70 лет без перерыва на обед и сон. И не только рассказывали, но и награждали, выдвигали, повышали. Что из этого получилось – видно невооружённым глазом. А объективность, о которой так печется Е. Мысловский, в том и состоит, чтобы говорить об отклонениях от закона, чести и морали. Доброе дело не нуждается в рекламе, а награду оно носит в себе самом. Если же человек требует себе орден, подкрепляя своё требование ссылками на объективность и справедливость в своём собственном её понимании, то в ста случаях из ста он в лучшем случае необъективен, а после того, как обозреватель «ЛГ» зачитал письмо Генерального прокурора СССР, то и лжив.
И еще раз об эмоциях, которых так боится Р. Попов, которые, мол, берут верх над здравым смыслом. Тут надо напомнить тов. Попову, что эмоции – это чувство справедливости народа, который только через них и с помощью их может прийти в общество здравого смысла.