Глава V. Дружба и уступки

Церемонию с цветами показали в выпуске новостей на следующий же день. Ни себя, ни кого-либо из друзей Зайчик не увидел, зато лицо Ягодки крупным планом красовалось целых пять секунд, а у одного из мальчиков-беженцев даже взяли интервью.
— Я надеющь, щто найду здещь хорощих дружей, — прошепелявил он с экрана, вызвав всеобщее умиление.
— Какой замечательный мальчик! — проворковала мама. — Почему бы тебе с ним не подружиться?
— Он вообще-то семиклассник, — отрезал Зайчик.
— Как же хорошо, что Содружество дало им крышу над головой и нормальную жизнь! Ах, это ужасное землетрясение! — мама любила повздыхать над проблемами из телевизора.
— А ещё сколько несчастных остались гнить в разрушенных городах, — заметил папа, — их сотни тысяч, всех сразу не вывезти и не расфасовать по дружеским объятиям.
— Содружество делает всё возможное! — воскликнула мама.
— Достаточно для того, чтобы исполнить свой долг, но недостаточно для тех бедняг.
Мама подняла руки в жесте нетерпения.
— Пожалуйста, не начинай философствовать! У меня уши вянут от твоих умозаключений.
— Ну вянут, так и не слушай, — обиделся папа и ушёл протирать искусственный цветок.
Тем временем в телевизоре не все остались довольны проведённой церемонией.
— Известная журналистка, активистка и защитница религиозных меньшинств, известная под именем Проксима, заявила, что директор школы номер шесть нанёс умышленное оскорбление беженцам, — сообщила ведущая.
На экране появилось плоское лицо девушки с выбритой полоской на брови и непропорционально длинным носом.
— Ни для кого не секрет, — почти закричала она, — что оранжевый цвет порицается религией Равнинной республики. Это цвет Заката, символизирующего смерть грешника, а также уход Бога с небес. Использование этого цвета сводится к минимуму, так как означает желание скрыться от Всевышнего. Это цвет греха! Директор плюнул в лицо всем беженцам, намеренно использовав цветы оранжевого цвета! «Вы не у себя дома, — хотел сказать он, — мы можем оскорблять вас как хотим, и вы ничего не сумеете с этим сделать». Только посмотрите на лица детей, которых вынудили пойти наперекор собственной вере! Посмотрите на их сдерживаемый гнев, на их смирение!
Зайчик посмотрел на их лица и не увидел ничего, кроме лиц. «Как всегда, раздувают скандал на пустом месте», — подумал он и отошёл от телевизора. Мама с увлечением смотрела в экран и, казалось, очень переживала за несчастных детей, страдающих от неправильных цветочков.
— Давай переключим, — предложил Зайчик, не желающий больше слушать крикливую Проксиму.
На другом канале диктор с приятным низким голосом рассказывал о готовящемся запуске космического аппарата в пояс Койпера.
— Вот это мне больше нравится, — обрадовался Зайчик и уселся перед телевизором.
— Научная станция будет запущена в начале октября, — говорил диктор, — это поможет получить больше информации о транснептуновых объектах.
— Ну, понеслась, — вздохнул папа откуда-то из прихожей, — засел перед умной передачей и делает вид, что понимает каждое слово.

 ***
На следующий день было целых пять уроков. Две математики Зайчик отсидел с большим удовольствием, на физике немного подустал, а к биологии был и вовсе вымотан. Зато Солнышко проходила эти стадии с точностью до наоборот: на первых уроках её одолевала сонливость, на физике она постепенно начала оживать и окончательно проснулась к биологии.
Биологичка, к удивлению учеников, не стала спрашивать, что они помнят с прошлого года, хотя под конец весны грозилась испортить оценки всем тем, кто за лето не перечитает учебник.
— Те, кто хочет поработать волонтёром в приюте, подойдите ко мне после уроков, — напомнила она и улыбнулась Солнышку. Все уже знали, что место дадут ей, поэтому никакого оживления в классе это не вызвало.
Солнышко ёрзала весь урок, ей не терпелось поскорее поговорить с учительницей, но та степенно рассказывала про клеточное ядро и хромосомы, не глядя указывая на схему в учебнике.
Когда учительница села за свой стол и начала что-то искать в ящике, Медвежонок, сидевший перед Зайчиком, повернулся и прошептал:
— Ты уже достал цветы?
— Какие цветы? — рассеяно спросил Зайчик.
— Забыл, что ли? Бусинка сегодня хоронит Президента.
Зайчик мысленно закатил глаза, сетуя на излишнюю любовь соседки к хомячку. Он знал о похоронах, но не хотел идти и надеялся пропустить их, будто бы забыв.
— Ах, точно же, — он притворился, что вспомнил. — Но я как-то не подумал о цветах.
— Ничего, я дам тебе половину своего букета. Конечно, получатся небольшие букетики, но Президент и сам маленький, ему много не нужно.
— Спасибо.
— Я пишу речь, — Медвежонок начал подводить разговор к делу, ради которого и обратился к другу. — Не поможешь мне?
— Ладно, — согласился Зайчик. Он любил речи и даже имел черновик выступления на день, когда получит какую-нибудь престижную премию.
Следующим уроком было обществоведение, совмещённое с пятым-два-штриха. Несмотря на то, что средние и старшие классы разделялись по своей направленности на параллели, на некоторых предметах, видимо, решили сэкономить и объединить два класса, чтобы не оплачивать учителям лишние часы преподавания. Во всяком случае, так говорили родители, но директор утверждал, что это какая-то хорошо продуманная система обучения.
Помещение, в которое они пришли на обществоведение, оказалось небольшим, поэтому парты были сдвинуты по четыре вместе, образуя две широкие колонны. Зайчик и Медвежонок сели в середине правой, пододвинулись друг к другу и принялись за дело.
— Смотри, — сказал Медвежонок, — я тут набросал черновик.
На тетрадном листе крупным почерком было написано:
«Мы собролись здесь, объеденёные трогедией. Погиб Президент! Наш друг и самый лутший на свете питомец! Хоть мы с ним почти не играли, но мы любили его. Увы, хомяки недолговечны. Их жизни прерываются всегда трогически. Я знал хомяка, умершего от птичьего гриппа, хотя он и не был птицей. Я знал хомяка, утанувшего в собственной поилке, поэтому им всегда нужно вешать подвесные.»
Далее перечислялись хомяки, погибшие от перегрева, переохлаждения, отравления ядовитым пауком, сожравшие детальки пластмассового конструктора, выпавшие из окна и даже унесённые воронами. Среди них не было ни одного, умершего от старости.
Речь заканчивалась словами о том, что хоть хомячки и самые маленькие домашние животные, они всегда оставляют на сердце самые большие раны. Зайчик усмехнулся последнему предложению и принялся исправлять ошибки.
— Прекрасная речь, — сказал он, — мне нечего добавить.
— Спасибо, — обрадовался Медвежонок, — теперь нужно, чтобы это переписал кто-то с красивым почерком.
— Давайте я перепишу, — раздался тихий голос.
Рядом с ними незаметно пристроилась Ягодка и уже некоторое время заглядывала через плечо Зайчику, слишком сосредоточенному, чтобы услышать её дыхание.
— Надо предупреждать, когда садишься, — разозлился Зайчик, — и вообще здесь место Солнышка.
— Мне уйти? — Ягодка чуть ли не с мольбой смотрела не него, чем вызывала ещё большее раздражение.
— Ну очевидно!
— Просто зайди с другой стороны и садись рядом со мной, тут место свободное, — предложил Медвежонок.
— Нет, я лучше сяду в другой ряд, — прошептала она и, поднявшись, похромала к задним партам.
— Я сяду с тобой, — крикнул Медвежонок и тоже побежал назад.
В это время вернулась Солнышко, запыхавшаяся от бега. Она провела перемену, играя в школьном дворе с разбросанной по разным классам бандой Медвежонка, из-за речи оставшейся без лидера на целый день.
— Зря ты её прогнал, — сказала она,  — всё равно тут четыре места.
— Да ну её, — отмахнулся Зайчик. — А ты что, полчаса бегала с мелкотой?
— А что, нам, пятиклассникам, уже не по статусу бегать? — засмеялась Солнышко. — Бери пример с Медвежонка. Ему скоро одиннадцать, но он ещё не забыл, как играть.
— Не сравнивай меня с Медвежонком. Я состоявшаяся личность, а не ребёнок.
— Ты так и в восемь лет говорил. Когда доказывал, что должен быть королём пиратов, — фыркнула Солнышко и состроила рожицу, — «Я умный и состоявшийся Зайчик, днём читаю взрослые книжки, а ночью втайне играю в супергероев!» Я-то знаю, что игрушки у тебя в комнате не для красоты стоят. И вообще-то…
Она вдруг замолчала и уставилась куда-то вперёд. Зайчик, копавшийся в сумке, поднял голову. По проходу между партами, небрежно шаркая ногами, шёл Уродец, он держал за лямку потрепанный открытый рюкзак, из которого выглядывали старенькие изрисованные по бокам учебники. Большая часть мест уже была занята разными компаниями, и Уродец направился прямиком к Зайчику с Солнышком.
— Здорово, — ухмыльнулся он и шлёпнулся на стул, закинув рюкзак прямо на парту.
Зайчик невольно отодвинулся и тут же сообразил, что слишком явно выказал свою неприязнь.
— Здесь место наших друзей, — соврал он.
— Ну придут, я встану.
Солнышко рядом встрепенулась, но ничего не сказала. Зайчик уже жалел, что не дал сесть Ягодке: уж лучше терпеть её жалобные глаза и несчастный голос, чем находиться рядом с хулиганом из самой омерзительной семьи в городе.
— Не то, чтобы я не хотел с тобой сидеть, — проговорил он как можно более равнодушно, — но…
— Просто уходи! — почти взвизгнула Солнышко. — Я тебе не простила твои угрозы!
Находясь в школе, она чувствовала себя под защитой и поэтому осмелела, иначе никогда бы не повысила голос на того, кто вполне способен её ударить.
Уродец нахмурился, будто не понимая, о чём она говорит.
— Какие ещё угрозы?
— Ты хотел дать мне в глаз!
Мальчишка вдруг расхохотался, некрасиво сощурившись, его лицо стало похожим на морду обезьяны.
— Больше не хочу, — сказал он, прекратив смеяться.
— Уходи! — Солнышко тряслась от возмущения. Ни один человек ещё не вёл себя так нагло, когда его прямыми словами посылали прочь.
Прозвенел звонок, и в класс, цокая длинными шпильками, вошла молодая учительница.
— Уходи, — беззвучно прошипела Солнышко, косясь на неё.
— Поздно, — усмехнулся Уродец, — урок начался, и я уже сижу.
Она в бессильной ярости отвернулась и заскрипела стулом, отодвигаясь подальше. Зайчик тоже хотел бы увеличить расстояние между собой и Уродцем хотя бы на пару десятков сантиметров, но побоялся его разозлить.
— Добрый день, ребята, — поздоровалась учительница. Её брови были сбриты и нарисованы тонкими линиями, а помада, хоть и немного, но заметно выходила за контур губ, из-за чего она показалась Зайчику похожей на безумного клоуна-суперзлодея в строгом костюме.
Уродец, совершенно не заинтересованный ни учительницей, ни уроком, повернулся к Зайчику.
— Тебе уже купили новый телефон?
— Купили, — буркнул тот.
— Дай поиграть, — повелительно сказал хулиган.
— Нет там игр. Не мешай слушать.
Уродец хмыкнул и посмотрел на учительницу, которая в это время с некоторой нервозностью объясняла детям, что это её первый год в школе и она надеется на взаимопонимание. Это было большой ошибкой с её стороны. «И семестра не продержится», — подумал Зайчик.
— Скачай игры, — не отставал Уродец, по-идиотски раскачиваясь на стуле.
Солнышко наклонилась вперёд, с неимоверной ненавистью глядя на него.
— Как же ты надоел! — приглушённо прорычала она, яростно сжимая челюсти. — Неужели не видишь, что здесь тебе никто не рад?
— Потише, пожалуйста, — попросила учительница, — я сейчас начинаю урок.
Уродец отвернулся и принялся что-то рисовать в тетради, а Зайчик и Солнышко уставились на доску, где преподавательница писала название темы.

К концу урока Зайчик уже почти забыл про сидящего рядом хулигана — тот молчал весь урок, старательно вырисовывая непропорциональные фигуры супергероев жирными твёрдыми штрихами, давя чуть ли не со всей силы.
Зайчик сперва внимательно слушал немного запинающуюся учительницу, но вскоре ему стало скучно и он задумался о своём будущем — вот, про него напишут статью в Википедии, вставив не самую удачную фотографию, но никому не будет дела до того, насколько он хорошо или плохо на ней вышел, потому что все будут сразу же кликать на ссылку «Научная деятельность». Некоторые пролистают его биографию: окончил шестую школу, в штрих-параллели с математической направленностью. «Ну и зачем этот штрих? — подумал он. — Так можно запросто забыть про направленность. Мир должен знать, что я с детства имел талант к точным наукам».
Зайчик улыбнулся. Вот он, высокий и широкоплечий, едва находит себе скафандр по размеру, почти через силу затягивает ремни, надевает шлем и торопится к выходу из пока ещё герметичной станции. За ним семенит Медвежонок, теперь называющий его исключительно «профессор». Он всё ещё маленького роста, едва достаёт до плеча Зайчика.
— Профессор, это слишком опасно! Мы не можем вас потерять!
Зайчик резко останавливается и поворачивается к другу.
— Пираты вот-вот уничтожат станцию. Только я способен остановить их боевые машины. Шанс один на миллион, но я должен это сделать.
К ним подбегает Солнышко. На ней белый халат, изорванный когтями впавших в панику животных, в плечо вцепилась двухголовая обезьяна с огромными перепуганными глазами на обоих лицах.
— Биологический блок почти пробит, — кричит она. — Ещё два удара и все животные погибнут! Зайчик, спаси нас!
Зайчик кивает и опускает стекло шлема. Его голос звучит приглушённо.
— У меня десять минут. Если я не справлюсь, сразу же эвакуируйтесь. Не пытайтесь меня спасти. Солнышко, если я погибну… скажи моим родителям, что я люблю их.
Он снова поворачивается, бьёт кулаком по кнопке, открывающей первые двери к выходу, и делает уверенный шаг вперёд…

— Зайчик, палишься, — толкнула его в бок настоящая Солнышко. — Вряд ли учительница подумает, что общественный строй неандертальцев может вызвать такую улыбку.
— О чём мечтаешь? О девчонке? — поинтересовался Уродец с отвратительно насмешливым выражением лица.
— О двухголовой обезьяне, — буркнул Зайчик.
Прозвенел звонок.
— Подождёшь меня? — спросила Солнышко, вскакивая с места и лихорадочно собирая сумку. — Сбегаю к биологичке и пойдём домой.
— Я тоже подожду, — вызвался Уродец, — всё равно делать нечего.
Солнышко резко обернулась.
— Даже. Не. Вздумай. — процедила она и направилась к двери.
— А вот и вздумаю, — хмыкнул ей вслед хулиган.
Зайчик вздохнул и потёр переносицу, подыскивая наиболее безопасные способы избавиться от прилипчивого мальчишки.
— Послушай, — сказал он, пытаясь сделать свой взгляд строгим. — Я не хочу тебя обидеть, но ты же сам видишь, что Солнышко от тебя не в восторге.
— Я от неё тоже, — ухмыльнулся Уродец, — слишком обидчивая. А вот ты мне нравишься. Видно, что ты умный и к тому же незлой, будешь помогать мне с уроками.
— Буду помогать?.. — опешил Зайчик, чувствуя, что его глаза от удивления становятся такими же огромными, как и у наглого собеседника. — Может, тебя ещё к себе домой взять и уступить кровать и компьютер?
— А что, я не против.
Опасения перед хулиганом испарялись, оставалась злость. Ягодка теперь казалась идеальным соседом по парте, да он бы даже подружился с ней, только бы не иметь дела с Уродцем!
— Не лезь ко мне. Никакой помощи не дождёшься, — с презрением сказал он и, закинув ранец на плечо, пошёл к выходу.
Но Уродец увязался за ним, раздражающе шаркая при ходьбе.
— Да ты не бойся, мы поладим.
— Я с отбросами общества не общаюсь.
Хулиган засопел за его спиной.
— Только ради нашей дружбы прощу тебе эти слова.
— Нет у нас никакой дружбы!
Зайчик поднялся на третий этаж, направляясь к кабинету, где учительница биологии должна была говорить с Солнышком. Уродец следовал за ним.
Мимо пробежали несколько старшеклассников, топая длинными ножищами так, что дрожал пол и тряслись листья цветов на подоконниках. Из кабинета слышались приглушённые голоса. Говорила учительница.
— Ты же понимаешь, что должна уступить.
— Но я же… — голос Солнышка дрожал, будто она изо всех сил пыталась не расплакаться. Зайчик поспешно подкрался к двери и замер.
— Я так давно об этом мечтала… Я целое лето занималась, и всегда учила ваши уроки… — она всё же всхлипнула. — Никто в классе не любит животных так, как я… И она тем более!
— Во-первых, ты не знаешь о ней достаточно, чтобы так говорить, — строго сказала биологичка. — Во-вторых, она потеряла всё, а у тебя есть любящая семья, дом и блага, которые только может пожелать ребёнок. Неужели мы не можем позволить ей хотя бы эту маленькую радость?
— Но вы же говорили…
— Я ничего тебе не обещала, — резко сказала учительница, и Зайчик ясно представил её лицо с глубокой морщиной между бровей, которая появлялась только когда она хмурилась.
— Вы знаете, что это было моей мечтой! — сдавленно проговорила Солнышко.
— Мне жаль.
Дверь внезапно открылась и Зайчик оказался нос к носу с подругой. Её глаза покраснели, а щёки слегка подёргивались, как бывало, когда она сильно нервничала. Биологичка сидела за своим столом и хмуро смотрела на них.
Зайчик тихо закрыл дверь и положил руку на плечо Солнышка.
— Не взяла?
— Не взяла, — прошипела она. — И если бы просто… Но нет! Она отдала моё место Ягодке!
— Ягодке? — изумился Зайчик.
— Да, именно ей! Не мне, а какой-то девчонке, которая неизвестно что из себя представляет. Только потому, что она такая бедная и несчастная. Сказала, мы должна помогать беженцам и всё такое… Но почему за счёт меня?
Зайчик растерянно потёр затылок.
— Не понимаю, как она могла отказать тебе. Лучшей кандидатуры в приют не найти.
— Она просто зашла раньше меня. Успела на переменке…
— Да на кой сдался тебе этот приют? — неожиданно вмешался Уродец. — Нашла из-за чего реветь.
Солнышко уставилась на него широко раскрытыми глазами. Было видно, что она на пределе, но от ярости не может сказать ни слова. На мгновение Зайчик испугался, что её хватит инсульт, но она молча повернулась и побрела к лестнице.
— Подожди, — крикнул Зайчик, — давай поговорим с Ягодкой. Может быть, когда она узнает, что ты давно туда хотела, то откажется от места?
Солнышка остановилась и вздохнула.
— Не знаю…
Уродец фыркнул.
— Чего не знаешь, дурёха? Она не додумается тебе уступить, пока не скажешь сама.
— Не знаю, хватит ли мне выдержки не выцарапать ей глаза!
— Так, — решительно сказал Зайчик, — никто никому ничего выцарапывать не будет. Сейчас найдём Ягодку и со всем разберёмся. А ты, — она повернулся к Уродцу, — иди домой. Нам не до тебя.
Тот только усмехнулся в ответ.
— Что я дома забыл? С вами поинтереснее будет.
Солнышко махнула рукой.
— Плевать. Пошли скорее, пока я ещё держу себя в руках.