Александр и старуха

  Александр Македонский, царь великой империи, куда входила значительная часть мира, потомок Зевса, по линии Геракла и Ахилла, его жрец и представитель на Земле, упивался любовной страстью и вином земного происхождения, с юной дикаркой из племени варваров, отцу которой в перерывах от постельных утех, даровал земли и титул своего сатрапа.

   Роксана лежала рядом с  Александром. Он приподнялся на локте, слегка склонив голову над юным телом и дотронулся ладонью  до обнаженного бедра.  Волна удушающей нежности перехватила дыхание, он наклонился ниже и поцеловал в место, где пышные пряди-завитки цвета дикого меда строптиво  распадались на небрежные кудри. Касаясь линии изгиба талии, скользя по гладкой коже, опасаясь повредить ее грубыми мозолями на фалангах пальцев, он наслаждался чувствами, которые испытывал в этот миг.
 
  Утомленная ненасытностью своего господина, чья физическая сила и выносливость оказались равноценной его боевым заслугам, Роксана тихо спала. Ее светлые волосы сплелись с шерстью шкуры, застеленной на царском ложе. Красивое лицо не портила даже игра света и тени, от дрожащего пламени огня, тем более оно не выражало никаких эмоций, погруженное в глубокий сон. Губы Роксаны были приоткрыты, казалось, что она дышала ртом.


 - Как она прекрасна и целомудренна!
 -  Её послали боги...


 - Проклятая старуха! Что она сказала? - вспомнил он ведунью с черным котом и вдруг понял, что не ощущает боли в раненом бедре. Осторожно, чтобы не разбудить свою пленницу, он развернулся и поднялся с ложа. Накинув на обнаженное тело шерстяную тогу, мягко отодвинул полог, отгораживающий его покои и приказал доставить старуху.

   Походная роскошь, созданная в шатре царя царей, была принята не так давно. Александр с раннего детства рос в  спартанских условиях и не признавал комфорт в походах. Но с недавних пор ему хотелось погрузиться в помпезное убранство восточной роскоши, поэтому в царском шатре затянутого белым войлоком с вышитыми звездами, были не только шелк и ковры вавилонского мастерства, серебряная и золотая посуда, искусные сундуки и шкатулки из сандалового дерева персидской работы, инкрустированные алмазами и цейлонским жемчугом. Александр желал находиться в окружении и обилии разнообразных -  уместных и неуместных вещей - среди того, что было добыто уничтожением не одной сотни и не одной тысячи людских жизней, судьбы которых переставали быть и существовать в одно мгновенье, если отказывались подчиниться армии великого завоевателя.
 Когда к нему, погруженного в трон ранее принадлежавшего Дарию, привели старуху, он пил вино из его же золотого кубка.
 
- Приветствую тебя, Великий царь! - старуха опустилась на колени и прильнув к его стопе, поднялась с удивительной легкостью.
  
   Александру нравился ритуал приветствия, принятый на востоке. Он внимательно смотрел на старуху и кота, присевшего в шаге от нее. На тощих плечах висел тяжелый темно-серый плащ, подбитый мехом. Из под плаща выглядывала, прикрывая ноги до пят, теплая рубаха-туника.  

- Ответь, Нора, ты можешь предвидеть будущее? - с видимым равнодушием спросил Александр, остановив взгляд на кончике остроносого башмака, под ниспадающими складками рубахи, мокрой от снега и с прилипшей бурой грязью.
Старуха молча склонила голову.
- Ты знала... - медленно проговорил  Александр после напряженной паузы и глотка вина, - что я полюблю прекрасную Роксану?

   Внешнее равнодушие и внутреннее нетерпение услышать слова, подтверждающие его догадки, отразились в его глазах, которыми он ловил каждый жест странной старухи. По лицу вмиг пробежала волна гнева, а в глазах вспыхнул огонь, как у кота, когда он увидел его впервые.

- Ты правильно все понял! - кратко ответила старуха, склоняя голову еще ниже.

  С трудом сдерживая свои эмоции из-за медлительности старухи, Александр терпеливо продолжил:
- Нора, а что еще говорят твои боги?

   Но старуха молчала и пауза затянулась. Нетерпение Александра накалилось до предела. Он вскочил, сделал шаг в ее сторону, с намерением встряхнуть старуху за плечи. Одновременно, кот хищно прянул вперед, подпрыгнув со своего места и в один прыжок оказался между ними. При этом он издал гортанный вопль, похожий на боевой звук труб армии македонян. Александра остановило  необычное поведение животного -  бесстрашие и преданность своей хозяйке. Он вернулся на трон. 

  Шипящий звук, в этот раз показавшийся царю  зловещим, прервал вопль кота. Александр не смог удержаться от смеха над собой - его, отважного воина, испугал кот! Он снова искренне смеялся над одной и той же сценой, разыгранной перед ним жизнью, как на сцене его театра, где актеры- комедианты пытались это сделать преднамеренно.

- Отдай своего кота и мне не понадобятся телохранители!

- Кот сам выбирает себе хозяина, - торопливо пробормотала старуха, - ты правильно все понял! - и еще ниже наклонила голову.
 - Я хочу услышать от тебя..., -  телохранители уловили грозные вибрации его голоса, не предвещавшие ничего хорошего. 
- Прости, Великий! Я знаю, что ты хочешь, -  взгляд  Норы был устремлен на фигуру маленькой статуи сидящего Геракла, созданного Лисиппом, его придворным мастером, которую Александр возил с собой повсюду.
- Культура и искусство твоего народа сольются воедино с покоренной землей, а потом разольются. Ты - единое целое, они - нет... и нет связи между вами.
- А если я женюсь на Роксане? И эллины, вместе со всеми народами,
которые есть в моей армии женятся на других Роксанах? - вложив стратегические замыслы в простые выражения, он надеялся услышать подтверждение правильного выбора.

   В эту минуту Нора закатила глаза, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Голова черного кота, сидящего на задних лапах, еле заметно вздрогнула и наклонилась в сторону...потом в другую - не обращая внимания на ошеломленные  взгляды нескольких пар глаз, стала раскачиваться, будто кот погружался в транс вместе со своей хозяйкой. Это продолжалось довольно долго. Александр ждал. Он должен услышать все, что скажет ведунья.

  Наконец старуха открыла глаза. Взор ее был туманным:

- Ахурамазда!
  ...вижу жестокую битву добра и зла, когда придет чудовищная зима...
  ...над миром будет властвовать дракон Ажи-дахака, потом на земле начнется пожар..., -  ровным, ледяным голосом, от модуляций которого мурашки пробежали по коже Александра, как перед битвой при Гавгамелах - его решающем сражении...

   ... над землей сразу поднимутся несколько светил, которые опалят землю и очистят ее в огне, и всех грешников будут пытать расплавленной бронзой, пролившейся с неба..., - вещал  потусторонний голос, заполняя своды шатра и завесая голубой дымкой, затопившей пространство и ниоткуда возникшей... 

   ... мир снова возродится и обретет ашу - незыблемое начало и порядок... праведники отделятся от грешников и грешники исчезнут, как зло... навсегда!

   Старуха замолчала. Александру показалось, что  время остановило свой привычный ход. Тягостный миг тишины нарушил порыв ветра с южной стороны, волной прошумевший по стене шатра. 
   Отстраненный взгляд прояснился и обрел человеческую сосредоточенность. Старуха наклонилась и кот, запрыгнув на плечи, лег вокруг ее шеи, накрыв  туловищем диадему, сверкнувшую отблеском камней и металла. В тот же миг Александр услышал монотонную песню мягкого вибрирующего звука. Два-три мгновения волнующей вибрации и вот уже мощь струящегося звука, проникающая, заполняющая, резонирующая...
-  Отпустишь меня, царь? - голос старухи, прервал струю леденящего кровь потустороннего звука, сфокусированного в нужной точке пространства.
 
- Иди! Будь рядом.



  Александр развернулся в сторону своего ложа, где спала Роксана - причина его душевного беспокойства и, одновременно, источник физического наслаждения.  Мгновенно освободился от кокона загадочного и необъяснимого явления, пробудившего в нем  устойчивое чувство животного инстинкта плоти, которым ему хотелось поделиться с дикой варваркой.  Предвкушая, взобрался на ложе...


   В тусклом свете факелов, в отдаленном углу шатра, за грудой драгоценной утвари, блеснула пара глаз, внимательно наблюдавших за сценой, ставшей неожиданным поворотом в минувшем прошлом, и с этой минуты потянулась стремительная череда событий, изменившая настоящее и будущее.

  Миндалевидные глаза были полны слез. Крупными каплями они стекали на щеки и подбородок, а затем на грудь. Теплая накидка из овечьей шерсти - первый подарок царя и знак особого расположения, сползла и на смуглой коже появились влажные полосы.
  Глаза наполнялись гневом, замещая пустоту, образовавшуюся от горечи, страха и неизвестности.

   Они принадлежали красивому юноше, персу по происхождению, толмачу по статусу. Он был мальчиком царя Дария с особыми привилегиями, дарованными владыкой за услуги, а точнее - за умение оказывать особые услуги. Все, что принадлежало Дарию, теперь принадлежит Александру, с той лишь разницей, что юноше пришлось завоевывать свое положение в окружении великого царя, принося ему наслаждение, искусству которого он был обучен.
   Александр стал для него не только живым богом, но и плотью и кровью, за которые он любому был готов отрезать голову.
  С тех пор, как в лагере появилась старуха, в его счастливой жизни произошли значительные перемены - его личное пространство потеснила дикарка, недостойная варварка, неспособная оценить дар судьбы и богов, обрушившийся на ее голову и вознесший,  до небес славы и величия Александра.

  "Устранив причину своих потерь, я верну утраченное положение и восстановлю рухнувшие надежды!" - внезапное решение, открывшееся юноше вдруг, показалось посланием его демона. 
   Он вытер слезы с глаз и щек ладонями и завернувшись в мех, неслышной поступью прошмыгнул вслед за старухой.

   Выйдя из шатра царя, старуха сгорбилась, натянув на голову теплую накидку, стала быстро удаляться к окраине лагеря. Пробираясь между обозов и бивуаков, устроенных солдатами - пехотинцами, старуха выбралась на горную тропинку.
 
  Растаявший снег, оплавленный палящим солнцем, за несколько дней оставил после себя только ночную изморозь. Юношу удивила  легкость передвижения старухи, с какой она стала подниматься по тропе, ведущей в горы. Она перебирала ногами, словно точно знала, где находятся самые безопасные  участки  по  маршруту, известному только ей одной. 

  Юношу удивило и то обстоятельство, что на их пути не встретилось ни одного дозора, охранявшего доступные  подходы к лагерю.                               
   "Наверное, впереди тупик".

   Так, они поднимались еще некоторое время, пока перед старухой не открылась зияющая пасть небольшого входа в пещеру. Со стороны тропы она была почти незаметна и только, подойдя ближе, можно было понять, где находится тайное убежище.
   Старуха пригнулась и вошла вовнутрь, бесшумно, как будто погрузилась в темноту вод. Вслед за этим, не видя ее, юноша услышал звук похожий на стук огнива при добывании искр, только раз прозвучавший из кромешной темноты. Вслед за звуком темнота расползлась и тусклое голубое мерцание, которое увидел юноша, испугавшее его своим необычным светом, открыло пространство входа в пещеру.

" Проклятая колдунья! Это не от факела..." - подумал он. Но вспомнив об утрате, раздавившей его душу, он услышал слова своего демона, который приказывал ему:
-  Убей старуху! И ты восстановишь свое положение!

   Юноша нащупал рукой кожаные ножны на своем поясе и крепко взявшись за рукоять, осторожно вытащил наружу маленький кинжал- гладиус, который он выменял за  плотскую услугу у знакомого фракийца. Несмотря, на запрет ношения оружия для евнухов, опытный воин фракиец не только подарил кинжал, но и  научил обращаться с ним.

   Рукоять ножа была дорого инкрустирована и когда-то принадлежала богатому персидскому вельможе. Его лезвие было длинным, слегка заостренным на конце и заточенным особым способом искусным мастером-оружейником.
  Юноша пригнулся и проник в пещеру. Озираясь на отвесные стены, с которых беззвучно стекала вода, дрожа от страха всем своим существом, он увидел старуху, пробирающуюся  вглубь прохода. На расстоянии нескольких метров от него, ее силуэт удалялся на фоне голубого свечения. Презирая свою трусость и животный страх, от которого холодели руки, юноша ускорил свой шаг.
 
  Приближаясь к ней, в два длинных прыжка, как его обучил фракиец, нанес колющий удар кинжалом, подняв  его двумя руками над головой, используя не только силу, но и вес своего тела.
  Старуха не издала не единого звука. Удар кинжала был смертельным, его лезвие проникло через голову и шею, в грудь, перерезав артерии. Теряя сознание, юноша рухнул на каменистый пол вместе со своей жертвой.


  Когда он открыл глаза, в пещере, по-прежнему, были видны стены освещенные тусклым голубым светом. Юноша вспомнил все, что произошло. От страха и отчаяния он снова  был готов упасть в обморок, но почувствовал, что лежит на чем-то мягком и теплом.
  Вскочив от ужаса, со всей силы, он отпрянул от страшного места и с разбега, потеряв ориентир, ударился о каменную стену пещеры. Вскрикнув от боли, он сел на пол и, потирая ушибленные места, стал присматриваться к силуэту, лежащему рядом. Опустившись на четвереньки, он тихонько подполз к старухе и пнул ее ногой. Не услышав ничего, он подполз ближе и склонился над ее окровавленной головой.

  Старуха упала навзничь и лежала лицом вниз. Юноша нащупал рукоять  кинжала и вытащив его, перевернул старуху на спину. Вдруг что-то сверкнуло в темноте. От испуга отпрянул от тела, но тут же вспомнил об ожерелье на ее шее.

" За это ожерелье, я куплю новую одежду"! - на ощупь, аккуратно, отстегнул его, и поднес ближе, чтобы рассмотреть. Он знал толк в украшениях, поэтому мгновенно оценил его стоимость по весу и наличию камней. Украшение было липким от крови, но на удивление, неповрежденным - клинок кинжала не задел его звенья.
 
  Юноша услышал какой-то шорох из глубины пещеры, откуда по-прежнему, исходил свет. Ему хотелось поскорее убежать от этого  страшного места, и он стал искать нишу для тайника, чтобы спрятать свою добычу. Осматривая и прощупывая стены, он нашел подходящее углубление у основания стены. Сняв с себя кожаный мешочек для хранения денег, засунул в него украшение и положил  в отверстие. Затем нашел камень, и заложив им отверстие сверху, пнул ногой, закрывая, таким образом, свой тайник. Камень оказался подходящим под отверстие полости в стене - он плотно закрыл дырку.

  Проделав все быстро, юноша развернулся в сторону выхода и, стремглав, побежал вон. Ему мерещилось, что за ним кто-то бежит, его сердце колотилось, заглушая все звуки вокруг. Наконец, он остановился, почувствовав свежий, морозный воздух и обрадовался, что сейчас окажется на свободе. Он пригнулся и вылезая из пещеры, поднялся во весь рост. Вдохнув всей грудью свежий воздух, юноша поднял голову и посмотрел вверх. Звездное небо было таким близким, а звезды яркими, что ему казалось - протяни руку и дотронешься до них.

" Теперь все изменится"! - облегченно выдохнул он, радуясь успешному завершению задуманного плана, который должен был изменить его будущее. Юноша погружался в состояние  эйфории: то ли от шока, ведь он первый раз убил человека, то ли от предвкушения изменений в его жизни. 

  Он не услышал и не почувствовал, как в его горло вонзались острые зубы, в одно мгновенье разорвавшие кожу и мышцы. В первую секунду он не ощутил боли. Только его глаза отреагировали на черную тень, метнувшуюся из-за каменных валунов у подножия пещеры. Боль достигла мозг, когда зубы добрались до левой внутренней яремной вены и перекусили ее.

"Демон"! - пронеслось в голове юноши, падающего на камни с помутневшим сознанием. Его руки сжались в кратковременных конвульсиях и обмякшее тело рухнуло, замирая в полной неподвижности.

  Черный зверь сжимал  челюсти, даже тогда, когда из разорванной раны перестала фонтанировать кровь. Наконец, оторвав зубы от своей жертвы, зверь сел на задние лапы и, подняв окровавленную морду, издал страшный и продолжительный вопль, огласивший на все ущелье весть об удачной охоте.

  От звука душераздирающего вопля, на мгновение смолкли все звери и ночные птицы. Победитель поднялся и скрылся в светящемся проходе пещеры.

   Пролетающий по ущелью филин, бесшумно хлопая крыльями в поисках укромного места для отдыха, заметил свет, пробивающийся из пещеры. Его ночная охота была неудачной. Слишком далеко и высоко, он удалился от своей территории. Утомившиеся мышцы крыльев требовали кратковременного отдыха,- он должен успеть вернуться в свое гнездо, до наступления рассвета.  Подлетая на свет, который его привлек, филин увидел лежащую плоть. Его мозг среагировал на доступную пищу и скорректировал изменение траектории полета. 

  Насыщаясь, хищник не заметил, что странный голубой свет исчез, как будто, его никогда не было.
   Невозможно было понять, от чего на небе появились зарницы - от приближающейся весны или от неизвестного природного явления. Филин поднял голову и, развернул ее почти вокруг своей шеи. Большими кошачьими глазами осмотрел лесистое ущелье .
  На дальних подступах холмов,  между двух извилисто-лиловых склонов, заблестело озеро с обнаженным каскадом лысых отполированных скал. Он почувствовал приближение рассвета. 
   Торопливо расправив крылья, когтистыми лапами оторвался от своей добычи и с усилием поднялся в воздух, набирая высоту.