Дон и преподавательница

В старые годы, в середине 1970-х, ещё при СССР жизнь кипела вовсю. А жили мы тогда на окраине Москвы в одном из бурно застраивавшихся районов. Вокруг кипела стройка: возводились многоэтажные жилые дома и здания предприятий. Уже были введены в эксплуатацию завод, фабрика, два института и другие организации. Процветала торговля, в том числе из-под полы, так называемая фарца. Это была пора всеобщей занятости населения. В общественном транспорте в часы пик нельзя было протолкнуться. Личного транспорта было относительно мало. По утрам люди спешили на работу, а по вечерам домой. Многие из них предавались «отдыху», в том числе не очень культурному. Палатки с пивом перевыполняли планы. У винных магазинов толпился рабочий народ, соображавший на троих. Во дворах собирались компании молодёжи, которые гудели с вечера до утра. Но были и любители здорового образа жизни. Для них у нас в районе был построен стадион. Интеллигентные люди могли пойти в кинотеатр или концертный зал, которые находились тут же поблизости.
        Старшеклассники и старшеклассницы ходили в среднюю школу, расположенную недалеко, можно сказать, прямо во дворе. Рядом зиял огромной дырой котлован, вырытый под запланированное к строительству новое здание. Он был огорожен сеткой рабицей. На дне котлована образовалась лужа после недавно прошедших дождей. По ночам в ней квакали неизвестно откуда взявшиеся лягушки. Почти все школьники старших классов старательно занимались, готовились к поступлению в разные вузы. В свободное время участвовали в общественных мероприятиях. Они были уверены в светлом будущем. Средняя школа считалась очень хорошей. Хотя она была открыта сравнительно недавно, некоторые из её выпускников уже успели получить золотые и серебряные медали. Однако были среди них исключения.
        В одной из новостроек жил-поживал такой парень, которого все звали Доном. Его настоящее имя мало кому было известно. Он часто хулиганил и плохо учился. У него были даже приводы в детскую комнату милиции, но до колонии дело не дошло. Внешней красотой он не отличался: коренастая фигура, короткие и кривые ноги, мощные длинные руки. Они у него доставали почти до колен. Туловище крепкое, широкое. Мощная шея. Голова обычного размера с глубоко посаженными тёмно-карими глазами. Над глазами нависали надбровные дуги. Брови торчали, как растопыренные щётки. Нос у него был слишком широким для русского парня. Мощные челюсти слегка выступали вперед. Зубы были крупными и редкими. В общем, он напоминал неандертальца, как его изображают в школьных учебниках истории.
        Особенно большие проблемы были у Дона с математикой. То ли он был к ней абсолютно неспособным, то ли пропустил что-то важное в младших классах. В общем, этот предмет он не понимал, поэтому даже домашние задания выполнять по нему не мог. К урокам он не готовился, а всё время торчал с пацанами во дворе. Чтобы скрыть свою полную математическую несостоятельность, он часто хамил учительнице прямо на уроке. По иронии судьбы после окончания школы он попал на математический факультет вуза. Каким образом произошло это чудо, нам не известно. Тут можно было бы выстроить много разных версий, но точно изложить всю подноготную нам не представляется возможным. Однако проблемы с математикой у него продолжались.
        Преподавательницей математики на факультете была старушка лет семидесяти или даже семидесяти пяти. На вид она была хрупкой и отличалась очень маленьким ростом: меньше ста пятидесяти сантиметров. Её фигуре была свойственна некоторая горбатость. Несмотря на солидный возраст, она была ловкой и сноровистой. Звали её Клавдия Ивановна. В вузе про неё ходили легенды. Рассказывали, что в своё время она долго сидела в сталинских лагерях. Потом в хрущёвские времена получила реабилитацию. В Москву, а это был её родной город, она вернулась не сразу: пришлось пожить где-то в Подмосковье за сто километров от столицы. С 1960-х годов она работала учительницей математики в московской школе по своей основной специальности. Потом, окончив заочную аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию и перешла на работу в близлежащий вуз. Своих студентов она очень любила, и они, как правило, отвечали ей взаимностью.
        Так вот, однажды Дон, когда она его вызвала к доске для решения какой-то математической задачи, ничего не смог решить. Тогда она начала терпеливо задавать ему наводящие вопросы и спрашивать о математических правилах. Он и тут ей ничего не смог ответить. Стоя у доски, он сначала пыхтел и краснел, надувал щёки, а потом начал что-то невразумительно мычать и бормотать. Учительница хотела поставить ему неудовлетворительную оценку, которую он вполне заслужил, но он стал ругаться. Это уже не шло ни в какие ворота! Дон нарушил все допустимые нормы поведения.
        Преподавательница сказала ему: «Ты это дело прекрати! Сейчас же выйди вон из аудитории!» Дон, не переставая ругаться, медленно направился к двери. Он как будто что-то обдумывал. Туда же направилась Клавдия Ивановна. Она распахнула перед ним дверь и пальцем указала ему на выход. Он медленно подошел к двери, но потом просто озверел: решил наброситься на крошечную старушку с огромными кулаками.
        В атмосфере нарастала напряжённость. После минутного замешательства несколько студентов вскочили со студенческих скамей, готовые прийти на помощь старой преподавательнице. Но тут случилось совсем неожиданное: каким-то молниеносным движением Клавдия Ивановна подшагнула навстречу нападавшему. Пригнувшись и одновременно поставив свою ступню за его опорную ногу, она почти неуловимым движением толкнула его в туловище. Потом специальным приёмом она потянула его за руку, сильно толкнув плечом. Дон тяжело упал, перекатился на спину и вывалился в коридор. Клавдия Ивановна тут же захлопнула за ним дверь аудитории. Всё это произошло очень быстро. Он не учёл следующего: Клавдия Ивановна, длительное время находясь в сталинских лагерях, отлично овладела приёмами самообороны и рукопашной драки. Можно сказать, что навыки самозащиты были у неё на автомате.
        Вернувшись к доске, преподавательница сказала: «Спокойно, товарищи! Садитесь на места. Занятия продолжаются». Понятно, что студентам было вовсе не до них. Удивительно то, что, несмотря на всеобщее внутреннее возбуждение, в аудитории стояла абсолютная тишина. Был слышен гул пролетавшего в небе самолёта. Потом в помещении, жужжа и помахивая в воздухе крылышками, пролетела крупная муха. Через окна было слышно, как пищат мелкие птички на деревьях. Время от времени гудел ветер, шелестя листвой. Студенты сидели не шелохнувшись, пораженные произошедшим. Этот урок остался в их памяти на всю жизнь.