Б. Глава седьмая. Главка 4

     Остановившись перед дверью кабинета начальника, Владислав задумался. Входить или нет? Ему совсем не хотелось сейчас начинать разговор о своём вынужденном отпуске. Было бы лучше отложить это на потом… ну хотя бы на вечер. Он пока не готов – не готов признаться, что всё-таки проявил слабость и уступил. Не готов при этом смотреть в глаза Рудольфу, который, конечно, ничего не скажет в укор, но перед которым всё равно будет стыдно. Лучше будет посидеть в своей каморке без окон, куда редко кто-либо заглядывает. Поразмышлять, погрузиться в себя. И, может быть, найти если не утешение, то, по крайней мере, успокоение. Потому что сейчас Владиславу было очень неспокойно.
     Однако исполнить своё намерение он не успел: дверь внезапно открылась, и Рудольф вышел из кабинета.
     – Ох, это вы, – сказал он как-то механически. – Добрый… добрый день.
     – Здравствуйте, Рудольф Романович, – Владислав посмотрел в лицо начальника и вздрогнул. – Что… что это с вами?
     – Со мной? А что со мной?
     – Вы… смотрелись сегодня в зеркало, Рудольф Романович?
     – Нет… что-то не так?
     – Вам бы посмотреться, право.
     Рудольф несколько секунд стоял неподвижно, затем кивнул и прошёл дальше по коридору, где располагался туалет. Зашёл внутрь, щёлкнул выключателем. Взглянул на себя в большое во всю стену зеркало над умывальниками. Постоял с минуту неподвижно. Что ж, не так всё и плохо. По удивлению, отразившемуся на лице Владислава, он было решил, что выглядит совсем ужасно. Нет, вполне себе терпимо. Глубокие тени под глазами, зеленоватый оттенок кожи, небритость, помятость. Может сойти за результат небольшой попойки. Хотя все знают, что он не любитель спиртного… Но с кем не случается, в конце концов?
     Рудольф выключил свет и оказался в полной темноте. Да, выглядит он терпимо. Но вот внутри у него – полная катастрофа. И это, в отличие от синяков под глазами, не так легко объяснить. Точнее говоря, почти невозможно.
     Он не помнил, как провёл сегодняшнюю ночь. Это был какой-то непрекращающийся бред, отдавшись которому, он потерял ощущение времени. Просто утром оказался вдруг на работе, в своём кабинете, за бумагами. Как он пришёл сюда, когда? Надо бы спросить на проходной, но Рудольфу было стыдно. Можно представить, что о нём подумает дежурный.
     Он не хотел думать о том, что произошло. Гнал от себя многочисленные образы, словно кружившиеся вокруг. Анализировать то, что всё равно не сможешь объяснить, бессмысленно. Можно сойти с ума, так и не придя к какому-либо выводу. А сойти с ума было от чего! Мёртвое лицо Маргариты, её безжизненное тело, закутанное в штору… Нет, нет, всего этого просто не могло быть! Наверное, просто кошмарный сон, который так сильно его поразил, что кажется… Однако, если это сон, то почему он не помнит, что делал вчера вечером и сегодня ночью? Ему нужно было пойти к свидетельнице и проверить её показания. Что ж, вместо этого он уснул на рабочем месте и проспал до самого утра? Хм... Рудольф потёр лоб, внезапная надежда змейкой проскользнула под ложечкой. А это идея! Возможно, всё действительно просто привиделось ему во сне. Странный, конечно, сон, очень подробный, но такое ведь тоже бывает…
     Рудольф вышел из туалета и вернулся к своему кабинету. Владислав стоял на прежнем месте, в глазах его читался немой вопрос.
     – Ну что ж вы, проходите, – старший следователь открыл перед ним дверь.
     – Да, спасибо. У вас точно всё в порядке?
     – Конечно, я просто… кажется, мне приснился не слишком хороший сон.
     – Вот как!
     Они вошли в кабинет, и Рудольф тяжело опустился на своё место за столом. Что-то в его поведении не нравилось Владиславу, что-то непривычное, неестественное.
     – И что же вам приснилось, если не секрет? – спросил он, внимательно наблюдая за своим начальником.
     – Приснилось? Да… неважно, один кошмар. Послушайте, Владислав, вы не звонили мне вчера на работу?
     – Нет, не звонил. А должен был?
     – Нет, это я так… просто уточнил.
     Они немного помолчали. Рудольф механически перебирал бумаги на столе.
     – Есть какие-нибудь подвижки в расследовании? – спросил затем Владислав.
     Старший следователь как будто не расслышал вопроса.
     – Что вы сказали?
     – Я говорю про наше расследование. Вы узнали что-нибудь новое?
     – Ах, расследование! Да, кажется… кажется, узнал.
     – Простите, не очень понимаю. В каком смысле “кажется”?
     – М… видите ли, у меня что-то сегодня с головой, Владислав. Всё перепутано и… и неясно.
     – Давление?
     – Возможно, хотя у меня никогда не было проблем с давлением.
     – Насколько я понимаю, вы хотели вчера проверить показания свидетельницы.
     – Сви… свидетельницы?
     – Ну да, той самой девушки, что приходила к нам и утверждала, что в соседней квартире устроена явка наших подозреваемых.
     Лицо Рудольфа скривилось болезненной стяжкой. Он вдруг вскочил с места, подошёл к своему помощнику и сильно, едва не до боли сжал ему руку.
     – Послушайте, Владислав, – яростно зашептал он, поднеся губы к самому уху собеседника, – у меня будет к вам просьба. Очень большая просьба. Даже две, если позволите.
     – Да, конечно, – отвечал тот, несколько опешив. – Я постараюсь… помочь вам.
     – Хорошо, хорошо. Вот первое: спуститесь, пожалуйста, вниз, и спросите у дежурного, в какое время я вчера ушёл с работы… и в какое время пришёл утром.
     – Я… я не совсем вас понимаю.
     – Не нужно понимать, просто сделайте, как я говорю. Это очень важно.
     – Ну ладно, если это действительно важно… А что второе?
     – Второе… вторая просьба касается этой самой квартиры. Ну, где устроена явка.
     – И что же насчёт неё?
     – Я бы очень просил вас проверить её лично. Именно вас.
     – Вот как? – удивился Владислав. Он немного отодвинулся от старшего следователя и с интересом посмотрел на него. – То есть вы её ещё не проверили?
     – Да, то есть… то есть нет. Я хотел, я почти… проверил.
     – То есть как это почти?
     – Я пришёл по адресу, который она указала, но… её не было дома.
     – Вы разве заранее не предупредили о своём приходе?
     – Предупредил, да вот… всё равно её не было.
     – Странно это, – задумчиво заметил Владислав. – Она не произвела на меня впечатления легкомысленной особы.
     – Ну… разные бывают обстоятельства. Просто, понимаете, у меня сейчас много бумажной работы… на повторный визит просто нет времени. Вот я бы и попросил вас сходить и проверить, если, конечно…
     – Да, разумеется, меня не затруднит. Схожу сегодня же. Видите ли, Рудольф Романович, у меня к вам есть разговор.
     – Разговор? – старший следователь непонимающе вскинул брови. – Какой разговор?
     – Вы помните, я упоминал о болезни моего отца?
     – Ах да, припоминаю. И как у него дела?
     – Дела у него неплохо, спасибо. У нас с ним вчера как раз состоялся очередной разговор а эту тему. Судя по всему, ситуация не настолько плоха, как казалось поначалу. Врач сообщил ему, что возможно полное излечение. Однако потребуется операция и… со всеми вытекающими. На некоторое время, на пару-тройку месяцев, ему придётся отойти от дел. На это время он просил меня заняться делами его фирмы. Очень настоятельно просил, Рудольф Романович. Как я уже вам говорил, ситуация у меня безвыходная. Пойти против его воли в данных обстоятельствах… невозможно. Мой отец пользуется своим положением больного, как он пользуется любой подвернувшейся возможностью. Тут ничего не поделаешь. И на это время мне придётся взять отпуск за свой счёт. Надеюсь, вы меня поймёте.
     Повисло молчание, Рудольф хмуро смотрел прямо в стол. На самом деле он не слишком внимательно слушал объяснения своего помощника. Мысли о Маргарите и загадочных событиях вчерашнего дня всё ещё полностью владели им. Однако из монолога Владислава одно он понял определённо – его оставляют в самый неподходящий для этого момент. Оставляют одного, лицом к лицу с неизвестностью. Он сам до этого момента и не подозревал, что привязался к своему помощнику. Привык к его незримой, молчаливой поддержке. К его ясному, непредвзятому взгляду на вещи. А теперь это хотят отнять. Рудольфу вдруг стало больно. Никто и никогда не остаётся с ним надолго. И дело не только в женщинах.
     – Я… я, конечно, вас понимаю, – медленно сказал он, не поднимая головы. – Вы ведь рассчитываете вернуться?
     – Я надеюсь вернуться, – аккуратно поправил Владислав. – Но здесь не всё зависит от меня. Своё решение работать у вас буду отстаивать до конца. Что из этого получится – бог весть.
     – Бог… – задумчиво повторил Рудольф. – Да, наверное, он знает побольше нашего.
     – Если он существует, то, конечно, информации у него предостаточно, – улыбнулся его помощник. – Вы хотите, чтобы я пошёл в квартиру прямо сейчас?
     – Нет… не прямо сейчас. Если дичь и придёт туда сегодня, то вечером. Идите часов в шесть. Думаю… это самое подходящее время.
     – Хорошо, в шесть так в шесть. Что-нибудь ещё?
     – Да, я хотел ещё раз переговорить с пострадавшим. Кажется, сегодня его должны были выписать. Может быть, теперь он скажет больше, хотя надежды немного. Но попробовать стоит. Зайдите ко мне через час, я позвоню, чтобы его доставили сюда.
     – Ладно, через час. А пока я схожу вниз поговорить с дежурным?
     – Да, пожалуйста. Только… только постарайтесь спросить его так, чтобы это… ну… не показалось странным.
     – Я постараюсь, – пожал плечами Владислав. – Однако, признаться, это будет нелегко.
     И, чуть поклонившись, он вышел из кабинета.